Еремин»

Примите уверения в совершеннейшем к Вам почтении.

Трудно сказать, кто и чем думал, запуская такую дохлую «утку», и думал ли вообще, но эффект получился очень уж оглушительный. Для запускавших эту «утку», естественно. Даже самые ярые противники Сталина, не говоря уже о просто знающих и трезвомыслящих людях в различных кругах русской эмиграции на Западе, встретили эту фальшивку не просто в штыки, а с откровенной враждебностью. Известный русский эмигрант, экономист и историк Николай Владиславович Вольский 25 апреля 1956 г. писал своему другу и не менее известному русскому эмигранту-историку Борису Ивановичу Николаевскому:

«От документа, пущенного в обращение Дон-Левиным, за десять километров несет такой фальшью, что нужно быть просто слепым или дураком, чтобы ее не заметить. Неужели департамент полиции не знал, что нет „Енисейского охранного отделения“, а есть „Енисейское губернское жандармское управление“? Ротмистр Железняков действительно существовал, но не был начальником несуществующего Енисейского охранного отделения. В книжечке Москолева „Русское бюро большевистской партии“ (изд. 1947 г.) на с. 149–165 довольно подробно рассказывается, как и кто следил за Сталиным в Туруханском крае. Упоминается и ротмистр Железняков, но не в качестве начальника „Охранки“. В донесении полиции говорится побочно о Джугашвили (о Сталине тогда никто не слышал^[7]) и, конечно, не в том придуманном (глупо!) стиле, в каком составлен документик» (то есть в виде фальшивого документа царской охранки. — A.M.). В письме Николаевского тому же Вольскому^[8] можно встретить следующие строки: «Сейчас здесь все только и говорят о провокаторстве Сталина. Документ этот у меня был едва ли не с 1945 г., а знал я о нем еще со времен парижских. Меня просили напечатать его с комментариями, я отказался, заявив, что»…документ поддельный и только скомпрометирует…» Это же думаю и теперь».

Вы только вдумайтесь, но не в то, что написано — это само собой и об этом речь еще впереди, — а кто же это написал!? Это же из переписки своего рода «властителей дум» русской эмиграции на Западе! Из переписки ярых, принципиальных противников Сталина, советской власти и СССР в целом. Из переписки людей, которые всю жизнь считали, что Сталин все сделал не по законам «марксистской науки», не «по Ленину». Кому-кому, но уж им-то, ярым противникам Сталина, что называется, и карты вроде бы шли в руки — ну как же, «стучал» Сталин охранке, потому и сделал все не «по Ленину», не по «марксистской науке». Прекрасный повод для разворачивания злобной критики Сталина. Но эмигранты не опустились до такой низости. И не только потому, что знали правду. Это, подчеркиваю, само собой. Об этом чуть ниже скажем. В данном случае куда важнее морально-этическая сторона. Будучи принципиальными противниками Сталина, они тем не менее никогда в своей жизни и научной деятельности не опускались до унизительного с точки зрения элементарной морали просто порядочного человека использования фальшивок в идейной борьбе с противниками. Бывало, и нередко, что они впадали в заблуждения, в том числе и на грани добросовестного. Особенно тогда, когда весьма авторитетные люди сообщали им не совсем достоверную информацию. Бывало также и, опять-таки нередко, что, блуждая в сумрачных лабиринтах своих же заблуждений, они не в состоянии были нащупать точные и правильные выводы даже из достоверной, а зачастую и уникальной информации. Все это, особо подчеркиваю, действительно имело место в их жизни, но никогда ни при каких обстоятельствах ни свою честь, ни свои руки, ни свои перья они не марали грязью фальшивок. И это самое главное, что имеет особое значение, ибо из этой переписки с полным на то основанием можно сделать следующие выводы. Во-первых, «документик» мгновенно и безоговорочно был расценен ими как абсолютная фальшивка. Во-вторых, слухи об этом «документике» и его «содержании» ходили еще во второй половине 30-х годов прошлого века — как указано в письме, «еще со времен парижских», ибо в то время Б.И. Николаевский как раз и жил в Париже. Жаль, конечно, что по этим письмам, точнее, из-за того вида, в каком они были опубликованы в России, невозможно с абсолютной точностью установить, когда же и кто конкретно обращался к Николаевскому с предложением опубликовать этот «документик» с его комментариями профессионального и очень авторитетного историка. Однако не беда.

Как уже отмечалось выше, опытнейшие ученые-историки Б.И. Николаевский и Н.В. Валентинов-Вольский моментально определили, что «от документа, пущенного в обращение Дон-Левиным, за десять километров несет такой фальшью, что нужно быть просто слепым или дураком, чтобы ее не заметить». Чтобы и нам не быть ни слепыми, ни тем более дураками, сразу же укажем, почему они сделали столь безапелляционное заявление. Дело в том, что как исключительно дотошные ученые-историки и тем более непосредственные свидетели и участники революционного движения в России они прекрасно знали о том, что скандально известный в журналистских кругах русской эмиграции литературно-публицистический «папарацци» Исаак (Айзек) Дон-Левин — тот самый, что за Кривицкого-Гинзбурга написал его «мемуары» — является старым агентом британской разведки! Более того, они прекрасно знали:

1. Псевдоним Сталин Иосиф Виссарионович Джугашвили стал использовать лишь с января 1913 г. Впервые этим псевдонимом была подписана известная работа Сталина «Марксизм и национальный вопрос». Одновременно этот же псевдоним, но в сочетании с инициалом «К.» (то есть Коба — прежний псевдоним Иосифа Виссарионовича) стал появляться и в публикациях партийной газеты «Правда» также с января 1913 г. До этого, да и то с октября 1912 г. Сталин, будучи всего лишь Джугашвили, изредка применял сокращенный вариант — «К.Ст.».

Соответственно по состоянию на 1906 г. упоминать его как Джугашвили-Сталин — 100 %-ный подлог! Такой же 100 %-ный подлог есть упоминание его как Сталина по состоянию на 1908 год. Тем более 100 %-ным подлогом является упоминание его как Сталина по состоянию на середину 1913 г. Ведь псевдоним-то этот он стал использовать лишь с января 1913 г., а уже 23 февраля 1913 года Иосиф Виссарионович вновь был арестован и выслан в Туруханский край. В тот период охранка не могла с полной уверенностью идентифицировать Джугашвили как Сталина. Для настоящих историков это было очевидно. Как, впрочем, и то, что в царской России полиция не оперировала ныне общепринятой формой написания отчества — в дореволюционном правописании вместо Виссарионович писали Виссарионов, что и означало, что речь идет о сыне Виссариона. Так, в январе 1914 года царской охранкой были перехвачены письма Сталина из ссылки, в которых он жаловался на тяжелое материальное положение и просил прислать ему немного денег. Так вот, в документе охранки № 578 он назван следующим образом: «гласно-поднадзорный Туруханского края Иосиф Виссарионов Джугашвили». Попутно обратите внимание и на то, что прошел уже год, как Сталин стал использовать псевдоним Сталин, но охранка-то его называет настоящими метрическими данными — следовательно, даже год спустя его псевдоним еще не был известен полиции. Точнее, охранка попросту еще не знала, что И.В. Сталин как автор статьи по национальному вопросу и И.В. Джугашвили — одно и то же лицо. А что уж говорить о более ранних годах, когда он еще сам не нашел себе такого псевдонима.

2. Упоминание ареста Сталина в 1906 году не стоит и выеденного яйца. Потому как оно в корне ложно. За этим кроется намек на якобы имевшую место «роль» Сталина в разгроме 15 апреля 1906 года Авлабарской типографии в Тифлисе (Тбилиси). Но никакой «роли» не было и быть не могло по определению. Все дело в том, что в списке арестованных по этому делу подпольщиков имени Сталина нет, а ведь аресты происходили с 15 апреля по 21 мая, и в списке фигурируют 17 человек. Полиция же для зашифровки своей агентуры часто ее арестовывала вместе с другими подпольщиками. Тут она не стеснялась. Кстати говоря, и Сталин тоже никогда не стеснялся указывать даты своих арестов царской полицией, но нигде нет ни малейшего намека на арест в апреле 1906 года. И всего лишь по одной простой причине. Именно в этот период времени он как Джугашвили находился в Стокгольме на IV съезде РСДРП, который начал свою работу 10 апреля по старому стилю (23 апреля по новому стилю) 1906 г.! Забегая вперед, отметим, что в этом пункте появляется «нить Ариадны», позволяющая выйти непосредственно на заказчика этой фальшивки.

Авлабарская типография «погорела» на нелепой случайности. У жандармов никакой информации не было. Шли просто повальные обыски в различных частях Тифлиса, в том числе и на территории его седьмого полицейского участка, то есть в Авлабаре. В одном месте были обнаружены запалы для взрывателей, завернутые в бумагу с типографскими оттисками. Потому и начались поиски типографии. Непосредственное же обнаружение самой типографии тоже случайность, хотя и порожденная смекалкой одного из сотрудников полиции. Дело в том, что, обыскивая двор, где были обнаружены запалы, одному из полицейских пришло в голову бросить зажженный кусок бумаги в колодец. Наблюдая за его полетом, полицейский обнаружил, что, не долетев до воды, бумага была втянута потоком воздуха в сторону. Как тут же и выяснилось, в стенке колодца имелся первый вход в типографию. Такова эта история согласно полицейскому протоколу. Как видите, Сталин не имел к этому провалу ни малейшего отношения.

События же, которые изложены во втором предложении приведенной выше фальшивки, начинающемся со слов «В 1908 г….», также 100 %-ный подлог. Ни о каком прибытии в Петербург как прибытии и речи-то не могло быть. Дело в том, что 25 марта 1908 г. он был арестован в Баку, восемь месяцев сидел в бакинской тюрьме и в ноябре был выслан в Вологодскую губернию, в Сольвычегодск. 24 июня 1909 г. бежал из ссылки и возвратился в Баку на нелегальную работу. Охранка не знала о его пребывании в Баку на нелегальном положении. Лишь 23 марта 1910 г. узнала об этом и вновь арестовала Сталина, так как в Баку было кому «заложить» Сталина. В социал-демократической среде бакинская охранка имела 14 агентов:

известный рабочий, партийный активист Г.В. Сергеев — псевдоним Слесарь,

И.М.Дорофеев — псевдоним «Октябрьский»,

В.М. Семенютенко — работал под двумя псевдонимами: «Никитин» и «Доброволец»,

П.И. Мачарадзе — также работал под двумя псевдонимами: «Ловкий» и «Адамович»,

А.К. Москаленко — псевдонимы «Фабрикант» и «Быстрый»,

И.М. Саркисянц — щедро оплачивавшийся охранкой «Дорогой» (его «услуги» оплачивались по ставке 120 рублей в месяц — громадные деньги в царской России, особенно если учесть, что на пятиалтынный, то есть на 15 копеек, можно было очень сытно пообедать со стопкой водки),

Николай Степанович Еринов — особо активный Фикус и т. д.

Да, вот еще что. Бакинское Главное Жандармское управление все время сетовало, что контролируемый им некто «Молочный» (он же «Кавказец»), а это и был Сталин, всегда обнаруживает наружное наблюдение и ловко уходит от него, знает в лицо не только практически всех местных филеров, но и даже вызывавшихся из Тифлиса и всегда указывает на них своим товарищам. Именно поэтому Бакинское ГЖУ и настаивало на его аресте, так сказать, ввиду особой, по мнению жандармов, зловредности Иосифа Виссарионо-ва Джугашвили. О какой же работе на охранку можно говорить в таком случае?!

После ареста его опять водворили в Сольвычегодск. 6 сентября 1911 г. он нелегально выехал из Вологды в Петербург, где уже 9 сентября 1911 г. вновь был арестован и опять сослан в Вологодскую губернию «досиживать» срок ссылки.

Для сведения: в те времена от Вологды до Петербурга поезд шел чуть ли не сутки. Значит, 7 сентября он только прибыл, а уже 9 сентября был арестован. Ну и как он мог стать агентом Петербургского охранного отделения?! Уж там-то явно не идиоты сидели — коли такой, с позволения сказать, «агент» прибыл, так уж пусть побегает на воле да снабдит охранку нужной информацией. Разве не так?! Ан нет, его сцапали практически мгновенно, что свидетельствует о том, что царская полиция мух на потолке не считала — шевелилась, как и полагается охранке. Кто-то другой «настучал» на Сталина — потому его и сцапали.

Кстати говоря, при планировании арестов Сталина полицейские извещали друг друга о том, как лучше осуществить его, чтобы избежать расшифровки настучавшего на него реального агента полиции. Так, когда известный провокатор и любимец Ленина Роман Малиновский (он же «Портной») «заложил» Сталина, то сотрудник полиции высказал рекомендацию — «задержать не сразу, лучше перед отъездом за границу». Тем самым отводилось подозрение от Малиновского. И вот еще что. Использованный во второй фразе фальшивки оборот — «становится агентом Петербургского охранного отделения» — не из лексикона спецслужб. Это чисто журналистский, публицистический оборот. Если такое письмо писал бы настоящий сотрудник охранки, то он прямо указал бы, что «по прибытию в Петербург агент был передан на связь Петербургскому охранному отделению». Лексика спецслужб такова, тем более в отношении агентуры, что она при любых обстоятельствах одинакова. А тут форменный бред — «по прибытии становится агентом…»! На два дня?! Так, что ли?! Ну не надо держать за идиотов работавших с агентурой сотрудников царской полиции! Это были асы, волчары агентурно-оперативной работы и до идиотизма всевозможных прощелыг-борзописцев не опускались. Они преспокойно шли на коррупцию, на предательство царя и Отечества, на всякие иные подлости и неисполнения служебного долга, но идиотами в своей работе не были.

Не менее очевидным подлогом для историков было и содержание последующих фраз в этом «документике». Дело в том, что Сталин в очередной раз сбежал из ссылки 29 февраля 1912 г. Пражская конференция РСДРП состоялась в январе 1912 г. В члены ЦК РСДРП Сталина тогда избрали заочно. Однако, исходя из структуры фразы в фальшивке, получается, что Сталин был в Праге и оттуда возвратился в Петербург!? Тем более по-журналистски идиотское выражение — «… стал в явную оппозицию правительству…». А до этого, выходит, он был в неявной оппозиции?! Если уж кому-то и хотелось быть идиотом — так и на здоровье, воля вольная. Но мы-то тут при чем?! А кому хотелось быть идиотом — чуть ниже этих тварей мы назовем персонально!

Не менее очевидной для ученых была и явная глупость, содержавшаяся в выражении «… совершенно прекратил связь с Охраной». Дело в том, что 22 апреля 1912 г. Сталин был вновь арестован, причем в Петербурге. Даже если и «хотел „прекратить связь с Охраной“, то, сами понимаете, после очередного ареста избежать таковой было бы невозможно — находясь в тюрьме, волей-неволей будешь общаться с охранкой. Но это так, лирика, потому что никакого отношения, тем более как агент, Сталин к охранке не имел. Нет ни малейшего признака, ни малейшей тени на признак признака, не то чтобы хоть какого- то прямого свидетельства на сей счет, но и даже косвенного. Так что как якобы агент/секретный сотрудник Сталин никакого отношения к царской охранке не имел. Зато имел прямое отношение к охранке как руководитель партийной разведки и контрразведки на территории Закавказья. У него была своя агентура в охранке. И вот это факт непреложный. Да и вообще, в делопроизводстве царской полиции и жандармерии агенты назывались не „агентами“, а „секретными сотрудниками“. На лирику же пришлось пойти лишь по той простой причине, что стряпавшие эту фальшивку идиоты не знали даже элементарной биографии Сталина, которую он никогда не скрывал. Кстати говоря, если бы заглянули туда, то увидели, что он сам использовал слово „агент“ — до избрания членом ЦК РСДРП он действительно был „агентом“, но „агентом ЦК“, ибо именно так называли тогда уполномоченных ЦК по какому-либо крупному региону царской России.

После ареста в Петербурге в течение нескольких месяцев Сталин сидел в тюрьме, после чего его выслали в Нарымский край на три года. Но он и оттуда сбежал уже 1 сентября 1912 г. На свободе пребывал до 23 февраля 1913 г., когда вновь был арестован в Петербурге и на этот раз сослан в Туруханский край на четыре года. Какой дурак будет ссылать своего секретного сотрудника к черту на рога, да еще и на четыре года?! Кому нужен такой секретный сотрудник?!

Не могли дотошнейшие ученые-историки не обратить внимания и на такую нелепость в фальшивке. Дело в том, что в этой грязной писульке Сталин назван членом ЦК партии — без уточнения какой! А вот это-то не просто подлог и фальсификация — это кретинизм в квадрате. Потому что еще в 1910 г. в штабе Отдельного корпуса жандармов было составлено учебное пособие по истории революционного движения в России — „Вопросник по истории революционного движения в России“. К нему была приложена Инструкция о порядке ведения занятий на офицерских курсах при штабе ОКЖ. „Вопросник“ состоял из 180 вопросов и ответов них. Кстати говоря, блестящее пособие для изучения революционного движения в России — краткое, сжатое, чрезвычайно информативное. Более того, там же есть и отдельный раздел — „Различие между партиями социал-демократов и социалистов-революционеров“, в котором указаны эти различия как в идеологии, так и в программах и в уставах. Так что офицерский корпус Отдельного корпуса жандармерии был прекрасно осведомлен обо всем, что касалось истории и современности (на тот момент) революционного движения в России, вплоть до мельчайших нюансов различий их идеологий, программ и уставов. И чтобы офицер жандармерии, тем более якобы работающий с данным якобы агентом не знал, членом ЦК какой партии он избран, — это 100 %-ный нонсенс!

7. Знали ученые и о том, что по состоянию на 12 июля 1913 г. упомянутый „подписант“ фальшивки — полковник Отдельного корпуса жандармов Александр Михайлович Еремин, — уже месяц как был переведен с поста заведующего Особым отделом Департамента полиции на должность начальника Финляндского жандармского управления! Еремин был назначен в Финляндию 11 июня 1913 года. Последний документ, который он, сдавая дела преемнику, подписал на посту заведующего Особым отделом Департамента полиции, датирован 19 июня 1913 года. Кстати говоря, 19 июня 1913 г. датирован циркуляр Департамента полиции, коим все жандармские и охранные отделения по всей России ставились в известность, что с указанного числа заведующим Особым отделом является статский советник М.Е. Броецкий. Как Еремин мог написать такое письмо спустя месяц после такого солидного повышения по службе — известно только „козлам“-фальсификаторам. Кстати говоря, впоследствии, уже в наше время, в архивах не смогли найти не то чтобы копию этого письма, что должно было бы быть по определению, но и даже тени намека на нее. А при сравнении подлинников, действительно написанных рукой Еремина, с текстом фальшивки выяснилось, что уж больно разнится написание букв „е“ и „р“.

Более того, строго по архивным данным было установлено, что, во-первых, 1 июля 1913 г. А.М. Еремин уже был снят с содержания по ведомостям Департамента полиции. Во-вторых, непосредственно 12 (25) июля 1913 г. он рапортом доложил о принятии на себя командования Финляндским жандармским управлением. То есть находился в Гельсингфорсе (ныне Хельсинки). Естественно, что именно в этот день он не мог написать приведенную выше фальшивку.

8. Наверное, немало посмеялись ученые и над аббревиатурой „М.В.Д.“, которую до 1917 года в документах царской полиции не использовали. Как было установлено уже в наше время, в угловых штампах Особого отдела Департамента полиции букв МВД, тем более в таком написании — „М.В.Д.“ — не было.

9. Наверняка не меньший хохот у ученых вызвало и обращение „милостивый государь“ в служебной переписке жандармов — до 1917 года такое обращение использовалось только в частной переписке, но никак не в служебной, тем более в полиции.

10. Вне всякого сомнения, что изрядно посмеялись они и над завершающей фразой „примите уверения в совершеннейшем к вам почтении“ — оно было в ходу только в коммерческой переписке частных лиц. Железняков был всего лишь жандармским ротмистром и уже только в силу этого его петербургский шеф Еремин не мог обратиться к нему „милостивый государь“ и уж тем более завершить свое письмо „совершеннейшим почтением“. Испокон веку на Руси ни один вышестоящий начальник не прогибался перед нижестоящим, тем более своим подчиненным. Не говоря уже о том, что делопроизводство в царской полиции было поставлено отменно: в служебных письмах всегда указывались должности, чины, Ф.И.О., чего, как это со всей очевидностью вытекает из приведенной выше фальшивки, в ней нет в полном объеме. Ни должность, ни чин, ни Ф.И.О. отправителя полностью не указаны — только одна фамилия вкачестве подписи. У Железнякова же не указан чин. Таких „ляпов“ в царской полиции не допускали. Уже в наше время было установлено, что в июле 1913 года все номера исходящей корреспонденции из Особого отдела Департамента полиции имели пяти- и шестизначные номера, но никак не четырехзначные, коим — № 2898 — обозначен исходящий номер фальшивки. Этого тем более не могло быть, поскольку Особый отдел Департамента полиции имел номера исходящей корреспонденции, которые начинались с № 93001. Более того, такие исходящие номера — с № 93001 — были специально закреплены за Особым отделом как раз на случай подделки. К слову сказать, этот № 2898 относился к первому делопроизводству Департамента полиции, и впоследствии архивисты его разыскали, только датирован он был не 12 июля, а 16 марта 1913 г. Да и адресовано было то письмо Управлению Ека-теринославской губернии, а посвящено уж и вовсе другому вопросу.

Если внимательно присмотреться к двум фотокопиям этого самого „письма Еремина“, то можно увидеть удивительнейшую вещь. (См. книгу 2).

На одном из них номер № 2898 пропечатан четко, а на другом последняя цифра — то ли „3“, то ли „8“, причем внешний вид последней цифры вынуждает больше склоняться к мысли о том, что все-таки это „3“, особенно в сравнении — при увеличении под лупой — с цифрой „3“ в написании года. Кстати говоря, и цифры в написании года н а * одной из фотокопий тоже четкие, на другой — смазанные. Не имея права присваивать себе полномочия соответствующих экспертов, просто прошу обратить внимание на этот нюанс. Если же принять во внимание, что оба варианта были представлены одним и тем же лицом, то есть Дон-Левиным и, опубликованы в одном и том же американском журнале „Лайф“, учитывая упомянутый нюанс, выходит, что фальшивка была представлена сразу в двух вариантах. А это уже не подлежащий обжалованию смертный приговор всей фальшивке, даже без учета всех остальных разоблачающих ее данных. Более того, уже в наше время было установлено, что со второй половины 1910 года была произведена полная замена бланков с написанием слова „заведы-вающий“ на бланки со словом „заведующий“. В таковом виде они просуществовали вплоть 1917 года.

Знали опытнейшие и дотошнейшие ученые-историки и такое обстоятельство — летом 1913 г. Енисейского охранного отделения не существовало! В наличии имелся лишь Енисейский розыскной пункт. Не могли они не знать и того, что в 1913 г. в царской России проходила реорганизация системы политического сыска, в связи с чем охранные отделения постепенно ликвидировались. Процесс этот начался еще до 1913 г., к началу которого было ликвидировано уже 17 охранных отделений. Вследствие этой реформы начальник Енисейского розыскного пункта получил статус помощника начальника Енисейского главного жандармского управления.

Естественно, что было им ведомо и то обстоятельство, что сим пунктом действительно заведовал некто Железняков, только вот звали его не Алексей Федорович, а Владимир Федорович! При проверке уже в наше время было установлено, что по документам штаба Отдельного корпуса жандармов значится только один Железняков Владимир Федорович, 1881 года рождения, ротмистр, который был прикомандирован к Енисейскому ГЖУ в октябре 1911 года. Только одного этого, не говоря уже об ином, о чем речь еще впереди, оказалось вполне достаточно, чтобы эти дотошнейшие и опытнейшие ученые-историки смогли безапелляционно заявить, что Дон-Левин запустил фальшивку, от которой фальшью несет аж за десять километров!

Кстати говоря, небезынтересно отметить одно обстоятельство. За свою жизнь Б.И. Николаевский написал свыше 500 работ, о которых специалисты и сегодня высокого мнения. Более того, после себя он оставил громадный архив уникальных документов, ныне находящийся в ведении Гуверовского института США. Там 250 фондов. Так вот, ни в одной из работ, ни на одном из листов собранных им документов — подчеркиваю, что это 250 фондов, тысячи и тысячи страниц — нет ни одной строчки о предательстве Сталина и его сотрудничестве с царской охранкой! Нигде ни одной строчки! Не менее богат архив Валентинова-Вольского. И там тоже ничего нет. Вывод же из этого — очевиден.

Конечно, не приходится сомневаться в том, что подонок Дон-Левин, но особенно же те твари, что ему покровительствовали и поручили исполнить эту гадость, все-таки отдавали себе отчет в том, что „утка“-то — более чем дохлая. Соответственно немедленно же и „прокололись“… — правильно, на „почерке“! А на чем еще может проколоться разведка при проведении такой операции?! Только на „почерке“! Произошло это, что называется, в рабочем порядке — выдумали характерную только для британской разведки легенду появления и якобы достоверности „документика“, применив при этом характерную только для британской разведки технологию запуска „утки“ на орбиту — запускали эту „утку“ сразу с трех сторон, наверное, для вящей убедительности. Правда, получилось как всегда…

18 апреля 1956 г. эту свару „заварила“ агент влияния (американской?!) британской разведки в русской эмиграции, дочь известного русского писателя Льва Николаевича Толстого — Александра Львовна, проживавшая в те годы в США. Именно она устроила пресс-конференцию, на которой предала гласности этот „документик“.

Отнюдь не почему-то именно в день проведения этой пресс-конференции вышел очередной номер журнала „Лайф“, датированный… 23 апреля!? С его страниц с этой же глупейшей фальшивкой выступил уже Дон-Левин, издавший затем отдельную книгу под названием „Величайший секрет Сталина“ объемом свыше 100 страниц, в которой ничего, кроме генетически присущей ему тупости и глупости, не было. Дон-Левин утверждал в ней, что первым делом „документик“ попал к нему в руки, да к тому же еще и в 1947 г. Но тогда вопрос, а что это за идиотское „джентльменство“— поручить свихнувшейся на звериной ненависти к своей Родине дочери Л.Н. Толстого предать гласности гнусную фальшивку?! И в том же номере того же „Лайфа“ до кучи вылез и длительное время скрывавшийся на нелегальном положении в США бывший резидент разведки НКВД в Испании, беглый предатель Александр Михайлович Орлов — он же Лейба Лазаревич Фельдбин.

Одномоментный запуск фальшивки с помощью нескольких лиц — старинная черта британской разведки при работе с особо „тухлыми сенсациями“. Только в этих случаях она делает ставку на множественный эффект — то есть когда об одном и том же практически одновременно начинают говорить, казалось бы, не связанные между собой разные лица. Однако всю глубину прокола британской разведки наглядно иллюстрирует достаточно банальный по своей тупости сбой.

Редакция журнала „Лайф“ так торопилась, что на пять дней раньше выпустила свой очередной номер!? С чего бы это?! Примем во внимание все стадии подготовки журнала к изданию — сбор статей, их редактирование, макетирование, сбор рекламы, без которой западные журналы, как известно, не выходят, заказ типографии с расчетом на то, чтобы журнал вышел именно на пять дней раньше обычного срока, и т. д. Но в таком случае совокупность именно этих, требующих заблаговременного планирования, обстоятельств является самым убойным свидетельством того, что эта мощная пропагандистская акция влияния готовилась заранее! И у редакции журнала в этой операции был „номер шестнадцатый“. „Музыку заказывали“ британская разведка и ЦРУ. Естественно, что в таком случае не редакция журнала, а именно они торопились с созданием оглушительного эффекта! Как же, сразу три негодяя говорят об одном и том же! Ну и провалились, как всегда…

Дон-Левин и Толстая предали гласности одну и ту же фотокопию фальшивки. К чему было устраивать такое реалити-шоу на тему „вор у вора дубинку украл“? Если „документик впервые попал в руки пройдохи Дон-Левина, то ему и надо было начинать. А то взяли да Александру Львовну подтянули под это дело. Кто же у кого украл „документик“?! Ответ простой: кто-то в последний момент сообразил, что у пройдохи Дон-Левина столь гнусный „авторитет“ в русской эмиграции, что лучше начало операции поручить формально незапятнанной А.Л. Толстой, имея в виду прежде всего ее статус дочери Л.Н. Толстого. Подлинным инициаторам этой операции показалось, что так будет авторитетней. И опять провалились! И все из-за того, что „Лайф“ вышел на пять дней раньше положенного срока, прямо в день проведения ее пресс-конференции. А если еще и учесть те подозрения в отношении цифры „8“, смахивающей на цифру „3“, о чем говорилось в конце п. 10, так и вовсе не мудрено, что тупость акции мгновенно вылезла. Сговор был очевиден.