Дек.1917, фев.Годы эмиграции. 12 страница

В 1990 г. начинается новый этап перестройки, означавший ее крах как эволюционного реформирования и свидетельствовавший о ее перерож­дении в либеральный радикализм. Это принципиальным образом меняло характер преобразовательных процессов и выдвигало на первый план иных лидеров, делавших ставку на радикальные меры, слом существовавшего строя и союзной государственности. Позиции радикалов укрепляло об­щественное мнение, мощный пролиберальный сдвиг в настроениях граж­дан страны. Заложником этих настроений, во многом популистских, ста­новился Горбачев. Путем постоянных уступок он дрейфовал в сторону Радикал-либерализма, беря на вооружение лозунги политиков-либералов, именуемых в то время демократами. Однако это сближение противоречи­ло многим исходным позициям Горбачева-реформатора. Став пособником

российских либерал-радикалов, он перестал быть реформатором. В этом думается, главная трагедия Горбачева как крупного политика, трагедия ини­циатора перестроечного реформационного процесса. Можно предполо­жить, что пособником либерал-радикализма Горбачев стал во многом вы­нужденно, — из-за ослабления своего авторитета в обществе и усиления кризиса центральной власти. Хотя сам он был повинен в ослаблении союзных институтов власти. Как известно, в марте 1990 г. на III съезде народных депутатов СССР Горбачева избрали Президентом СССР. Но принятие института президентства без всеобщих выборов не усилило, а ослабило его позиции. Не будучи избран всенародно, он не мог создать крепкую вертикаль президентской власти взамен расшатанной и дискре­дитировавшей себя партийно-государствленной вертикали. Сделавшись слабым президентом, Горбачев ограничил свои реальные возможности как по защите Конституции союзного государства, по пресечению сепаратис­тских тенденций, так и по осуществлению плана рыночных реформ, под­готовленного группой ученых во главе с академиком Л. Абалкиным и одоб­ренного в октябре 1990 г. Верховным Советом СССР в виде программы «Основные направления стабилизации народного хозяйства и перехода к рыночной экономике».

Горбачев не прислушивался к тем политикам и общественным деяте­лям, которые призывали его в 1990 г. и даже в первой половине 1991 г. все же решиться на всеобщие президентские выборы; тогда, судя по оп­росам общественного мнения, он имел большие шансы победить. Одним из таких общественных деятелей был выдающийся российский гуманист, ученый А.Д. Сахаров. Он прямо говорил Горбачеву: «Вы пришли к этой вершине (президентству. — Авт.) без выборов... вы можете стать объек­том давления, шантажа со стороны тех, в чьих руках информация... Если вы не выбраны народом — никто вас не сможет оградить».

Не будучи всенародно избранным Президентом СССР, Горбачев не смог остановить нарастание в 1991 г. политической и экономической нестабиль­ности в обществе, вызванной усилением сепаратистских тенденций со сто­роны республик, прежде всего со стороны России. Как справедливо за­метил экономист, профессор Н.П. Шмелев, российское руководство еще в начале 1991 г. отказалось платить долги в общесоюзный бюджет. А это делало невозможным осуществление не только какого-либо плана | рыночных реформ, но и вообще осуществление самостоятельной эконо­мической политики центрального правительства. Ситуацию еще более де­стабилизировала «война законов», развернутая республиками против со­юзного центра. Такое положение могло создаться лишь при слабом Президенте СССР, не избранным народом, не получившим мандата дове­рия на решительные меры по осуществлению рыночного реформирова­ния и пресечению сепаратизма.

Политика компромиссов, переходящая порой в капитулянство, была характерна для Горбачева в 1991 г. Конечно, компромисс лучше противостояния и насилия. Но для политического лидера, облечен­ного ответственностью за судьбу страны, неприем­лем компромисс, выходящий за рамки закона, за рамки Конституции и становящийся капитуляцией. Именно в политике беспринципных компромиссов, в тактике уступок, приводящих к утрате центром реаль­ной конституционной власти, в тактике бездействия проявилось пособничество Горбачева либерал-ради- кализму. Этим бездействием и компромиссами он поддерживал их позиции и влияние на обществен­ные процессы. Как верно заметил известный сове­толог Л. Арон, компромиссы, заключаемые Горбачевым, неизбежно вели к потере им реальной власти. Эту же мысль подтверждал, хотя и несколь­ко в иной форме, либеральный ученый, генерал Д.А. Волкогонов. По его мнению, главная заслуга Горбачева не в том, что он разрушил тоталитар­ную систему, а в том, что он не мешал ее распаду.

Примером компромисса по Горбачеву может служить и проект нового Союзного договора, который предлагалось подписать 20 августа 1991 г. в обход высшей представительной власти страны. Этот проект, вопреки действовавшей Конституции, по сути дела разрушал федеративную осно­ву государства, превращая его в полуконфедеративное образование с не вполне четкими функциями. Еще более неопределенным становился ста­тус шести республик (Армении, Грузии, Молдовы, Литвы, Латвии, Эстонии), не собиравшихся его подписывать.

Следует также отметить, что критика проекта Союзного договора вовсе не означает поддержки действий членов ГКЧП. Несмотря на их в целом благие намерения защитить Конституцию и союзную государ­ственность, действовали они незаконно и, более того, спровоцировали своим выступлением контрпереворот — полный переход власти в СССР в руки российского руководства неконституционным путем. А Горба­чев своим бездействием, своей «полукомпромиссностью» в путчевский и послепутчевский периоды способствовал победе в стране либераль­ного радикализма.

Как свидетельствуют очевидцы, изоляция Горбачева во многом напо­минала самоизоляцию. Будучи «изолированным», он смотрел телевизор, купался в море, звонил некоторым руководящим работникам... В настоя­щее время, пока еще многие документальные источники, проливающие свет на те события, недоступны исследователям, вероятно, неправомерно да­вать однозначную оценку роли Горбачева в августовские дни 1991 г.

Однако бесспорным является то, что изоляция (возможно, и самоизоляция) устранение его от активных действий играли на руку либерал-радикалам.

О неоднозначной позиции М.С. Горбачева к членам ГКЧП свидетельству­ет и тот факт, что он собирался именно на их самолете возвращаться из Фороса в Москву. Как вспоминал 19 августа 2001 г. в телепередаче по ТВ-6 тогдашний российский премьер Силаев, он настоял на том, чтобы Гор­бачев полетел в Москву именно на самолете с представителями российс­кого руководства, чего вначале не хотел делать Михаил Сергеевич.

После августовских событий разрушительные тенденции в обществе стали необратимы. Проводя прежнюю тактику лавирования и сомнительных ком­промиссов, М.С. Горбачев терял последние рычаги реальной власти. Глав­ным просчетом, повлекшим вскоре трагические последствия для судьбы союзного государства, была недопустимая уступчивость в кадровых на­значениях. Многие руководители и ответственные работники союзных ведомств и министерств были тогда назначены с подачи российского руководства, а Горбачевым эти решения лишь визировались. Так были назначены новые руководители КГБ, Министерства обороны СССР и др, Горбачев в решении основных кадровых вопросов по сути дела отказал­ся от своих реальных президентских полномочий. Бывший начальник ох­раны российского президента А.В. Коржаков в своей книге «Борис Ель- дин: от рассвета до заката» хорошо это описывал. «При мне в приемную Горбачева, — вспоминает он, — вызвали министра обороны Моисеева, который на этом посту и суток не пробыл. Он, видимо, предвидел гряду­щие должностные перемещения и со спокойным лицом вошел в кабинет, где сидели оба президента. Горбачев обосновался за своим письменным столом, а Ельцин рядом. Ельцин сказал Горбачеву: «Объясните ему, что он уже не министр». Горбачев повторил слова Бориса Николевича. Мои­сеев молча выслушал и вышел. В этот момент мне принесли записку от Бурбулиса. Он просил срочно передать ее шефу. В записке было напи­сано, что на пост министра обороны есть очень удачная кандидатура — маршал Е.И. Шапашников...» И, действительно, спустя несколько минут Гор­бачевым с подачи Ельцина был подписан указ о назначении Шапашнико- ва министром обороны СССР.

Подобным образом, по рекомендации Ельцина и его приближения Гор­бачев решил вопрос и о другой ключевой должности союзного государ­ства — должности председателя КГБ. Известно, что первоначально, после возвращения из Фороса, Горбачев назначил председателем КГБ профес­сионального разведчика Леонида Шебаршина. Однако Ельцин выступил категорически против этой кандидатуры. Как откровенно заметил в сво­их воспоминаниях А.В. Коржаков, по мнению Ельцина, Шебаршин не до­пустил бы распада комитета. Поэтому, продолжал он, искали человека, способного развалить зловещего «монстра». Единодушно согласились «на­значить председателем КГБ Вадима Бакатина». И он, действительно, доб­росовестно выполнил поставленную перед ним Горбачевым и Ельциным задачу — разрушить одну из самых мощных спецслужб мира.

Ряд должностных лиц союзного ранга, профессионалы своего дела, по инициативе российского руководства и с согласия Михаила Сергеевича были освобождены от работы под предлогом надуманного «сотрудничества с пут­чистами». В прессе приводились документы, подтверждающие это. Горба­чев соглашался по сути дела на незаконное поглощение союзных власт­ных структур российскими правительственными органами. Осенью 1991 г. этот трагический для союзной государственности процесс получил свое ло­гическое продолжение. В октябре было принято решение об упразднении внутренних войск МВД СССР и перепоручении их частей, дислоцированных в России, российскому МВД. В ноябре Ельциным были приняты указы о национализации таких объектов общесоюзной собственности, как Гохран, Гознак, имущество союзного Министерства юстиции. Причем шаги эти были предприняты российской властью в одностороннем порядке.

Причастен Горбачев и к прекращению деятельности высшего предста­вительного органа власти — Съезда народных депутатов СССР. Власт­ные полномочия этого государственного органа передавались неконсти­туционному Госсовету, состоявшему из руководителей республик, и новому Верховному Совету, так и не сформированному на паритетной основе.

Вероятно, Горбачев соглашался на эти неконституционные решения и под давлением ряда республиканских лидеров, которые сами же вскоре и пред­ставили его в роли главного разрушителя СССР. Например, тогдашний руководитель Белоруссии С. Шушкевич на пресс-конференции после воз­вращения в декабре 1991 г. из Беловежской Пущи прямо заявил, что идею Съезда народных депутатов СССР похоронил сам Президент Горбачев в недавнем прошлом.

Несомненно, Горбачев и многие тогдашние республиканские лидеры были повинны в развале Союза ССР. Однако неправильно было бы лишь в этом видеть его причину. Наряду с субъективными были и объективные причины распада союзного государства, к которым прежде всего следует отнести: общественный кризис, вызванный неудачами экономических и фе­деративно-государственных преобразований в рамках СССР; нарастание великорусского сепаратизма и сепаратистских тенденций в национальных республиках; заинтересованная позиция западных стран и др.

Что касается заинтересованной позиции Запада и прежде всего США в развале союзной государственности, то она очевидно просматривалась в реальной поддержке сепаратистских устремлений Ельцина. Следует на­помнить, что когда 19 августа 1991 г. он находился в Белом доме, окру­женном боевой техникой, им поддерживалась регулярная телефонная связь с американским посольством. Американцы сразу же заявили, что в крайнем

случае незамедлительно предоставят Ельцину и его сторонникам полити­ческое убежище. Очевидно, что США поддерживали тогда Ельцина, так как именно он и его команда являлись той силой, которая должна была завершить развал великой советской державы, этой, говоря американской терминологией, «империи зла». Случилось так, что властные амбиции Ель­цина вписывались в стратегические интересы США.

Аргументируя тезис о сепаратистских тенденциях в российском руко­водстве того времени, следует сослаться на признания ряда авторитетных политиков. Президент Азербайджана Г.А. Алиев в одной из телепередач по ТВЦ в конце 2001 г. заявил, что люди, собравшиеся в Беловежской Пуще в 1991 г., вряд ли понимали, что они делают и какие будут последствия их деяний. Президент Казахстана Н.А. Назарбаев еще в мае 1992 г. на стра­ницах «Независимой газеты» откровенно заметил: «Без России не было бы беловежского документа, без России не распался бы Союз».

Реакция Горбачева на Беловежское соглашение лидеров России, Бело­руссии и Украины, подписанное 8 декабря 1991 г., была в общем-то пас­сивной. В своем заявлении в связи с данным соглашением он выделил даже его позитивные моменты, но подчеркнул необходимость созыва Съез­да народных депутатов СССР. При этом Горбачев сознавал, что возмож­ностей для его созыва в стране не было, поскольку реальные властные полномочия были сконцентрированы в республиках, которые не считали целесообразным участвовать в созыве Съезда народных депутатов СССР и ограничить им свой суверенитет и независимость. Как и идея созыва Съезда народных депутатов, нереалистичным было и предложение Прези­дента СССР о проведении всенародного референдума (плебисцита) по это­му вопросу. В целом, Горбачев занимал выжидательную позицию вплоть до 21 декабря, когда в Алма-Ате состоялось подписание Декларации 11 госу­дарств в поддержку Беловежского соглашения. После этого, 25 декабря 1991 г. он выступил по телевидению с заявлением о прекращении своей деятельности на посту Президента СССР.

За два дня до своей отставки Горбачев организовал общественный фонд, в рамках которого и поныне занимается литературной, научной, просвети­тельской деятельностью. Он часто выезжает за границу по приглашени­ям политических деятелей и общественных организаций. Экс-президент СССР сохраняет высокую политическую активность. В 1996 г. он принял участие в президентских выборах в России. Но их результаты свидетель­ствуют о его невысоком политическом рейтинге среди граждан нашей страны. Во время агрессии НАТО на Балканах в 1999 г. Горбачев осудил действия Запада, направленные против народов Югославии. В 2001 г. на объединенном съезде различных политических организаций социал-демо­кратической направленности он был избран лидером политической орга­низации, провозгласившей себя социал-демократической партией.

Критически оценивая многие действия и поступки первого и последне­го Президента СССР, следует все же признать, что он был крупным поли­тиком конца XX века. Но подлинным реформатором он так и не состо­ялся. Стремясь к обновлению и модернизации общества, он преуспел в разрушении существовавшей модели общественного устройства, содействуя слому социальной и государственной системы. Трагедия Горбачева как политической личности заключается именно в том, что главное дело его жизни — перестройка как созидательное реформирование не увенчалась успехом, а оказалась трансформированной в либерал-радикальный, раз­рушительный процесс.

Используя сравнительно-исторический метод, можно обнаружить мно­го общего в реформах Горбачева и в реформах Александра I первой четверти XIX в. Реформы эти были незавершенными и оказались сверну­тыми из-за общих основных причин: узости и недостаточной организо­ванности общественного слоя, осознавшего необходимость их проведе­ния, а также отсутствия у высших должностных лиц страны необходимой воли в обеспечении созидательного реформирования. Как известно, от­каз Александра I от решительных действий по реализации реформатор­ских проектов М.М. Сперанского вызвал к жизни радикальную альтерна­тиву в лице революционеров-декабристов. Так и нерешительность Горбачева в осуществлении рыночных реформ вызвала к жизни либерал- радикальные тенденции, приведшие к слому общественного строя и со­юзной государственности.

В заключение следует отметить, что деятельность Горбачева, его поли­тическая судьба неразрывно связаны с историей страны. И трагичность личности Горбачева во многом определяется тем же историческим разви­тием, драматизмом судьбы великой нашей Родины на рубеже 80—90-х гг. < XX в.

П.Я Циткилов