Средневековье и новое время (IV-XVIII ВВ. Н. Э. )

Средневековье не дало ничего принципиально нового в том, что можно назвать социологическим пониманием общества. Не­сколько выделяются позиции Августина (IV—V вв.), мысливше­го жизнь общества как борьбу двух начал — грешного и боже­ственного, и Фомы Аквинского (XIII в.), который в своем трактате "О правлении князей" пытается соединить учение Ари­стотеля о видах власти и христианское учение о церкви как ко­нечной, сверхъестественной цели развития общества. Напротив, новое время оказалось весьма плодотворным на теоретические новации и философские откровения.

Никколо Макиавелли (1469—1527 гг.). Он первым из мысли­телей нового времени обратился к идеям Платона и Аристоте­ля и создал на их основе оригинальную теорию общества и государства.

Его главное произведение "Государь" как бы продолжает ос­новную линию рассуждения платоновского "Государства", но акцент поставлен не на структуре общества, а на поведении по­литического лидера. В лице Макиавелли социология и политоло-гия обрели новое измерение, стали наукой о поведении людей в обществе.

Макиавелли говорил, что правитель, желающий добиться успеха, должен знать законы поведения людей. Первый закон гласит, что их действиями правит честолюбие и мотив власти. Чтобы добиться стабильности в обществе, надо выяснить, ка­кой социальный слой наиболее честолюбив: желающие сохра­нить то, что имеют, или стремящиеся приобрести то, чего у них нет. Состоятельными людьми движет страх потерять то, что они накопили, а бедняками — страсть приобрести то, чего их лишили. Оба мотива одинаково разрушительны для государства. Когда на чашу весов поставлена высшая ценность — единство государства, правитель не должен бояться прослыть жестоким. Для острастки смутьянов можно казнить столько, сколько надо, ибо казни касаются судеб немногих, а беспорядки — бед­ствие для всех. Но при этом нельзя посягать на имущество каз­ненных, учит Макиавелли, так как люди прощают даже смерть родителей, но не потерю состояния. Второй закон гласит: ум­ный правитель не должен выполнять все свои обещания. Ведь и подданные не очень спешат с выполнением своих обязательств. Добиваясь власти, можно расточать обещания, но придя к ней, не обязательно их выполнять, иначе попадешь в зависи­мость от подчиненных. А где зависимость, там нерешитель­ность, малодушие и легкомыслие. Народ же больше всего пре­зирает именно эти качества государей. Заслужить ненависть за добрые дела так же легко, как и за злые. Но зло — признак твер­дости. Отсюда совет: чтобы завоевать власть, надо быть добрым, но чтобы ее удержать, надо быть жестоким. Третий закон: тво­рить зло надо сразу, а добро — постепенно. Наградами люди дорожат, когда они редки, наказания же нужно производить сразу и в больших дозах. Единовременная жесткость переносит­ся с меньшим раздражением и считается более справедливой, чем растянутая во времени. Наказание не нуждается в оценке и ответной благодарности (как поощрение).

Следующий шаг сделал Томас Гоббс (1588—1679 гг.). Он раз­работал теорию общественного договора, послужившую осно­вой учения о гражданском обществе. Аристотель, по мнению Гоббса, причислял к общественным существам не только человека, но также муравьев и пчел. Однако у животных нет борь­бы за почести и звания, поэтому у них нет ненависти и зависти — причины мятежей и войн. Животные не знают справедливости и вреда, поэтому не оценивают действия своих сородичей и не способны прийти к осознанию того, что обществу, помимо согласия, необходимо еще единство, основанное на власти. Такое единство называется государством, или гражданским обществом.

Когда государство создано и человеческое общество живет по определенным нормам, правилам и законам, кажется само со­бой разумеющимся, что так было всегда и что люди от рождения склонны к сотрудничеству. Так думали Платон и Аристотель. Но это неверно. Если бы человек любил другого по естественному побуждению, то он искал общения со всеми в равной мере. Но каждый из нас предпочитает общество тех, кто ему наиболее выгоден. Именно наша природа толкает искать не друзей, а поче­та и выгод.

Что побуждает людей создавать общество? Взаимное опасе­ние. Оно сбивает людей в группы, помогая выжить в конкуренции друг с другом. Но объединившись, люди ориентируются вовсе не на общественное благо. Они стараются извлечь из этого выгоду для себя либо достичь уважения и почестей, которых нельзя до­биться, оставаясь в одиночестве. Естественное общество не мо­жет быть ни очень большим, ни очень устойчивым. Оно окажет­ся стабильным, если слава и почет воздаются всем. Но так не бывает. Если почет воздается всем, то это значит, что он не воз­дается никому, ибо в его основе лежит превознесение одного над другим. Не добившийся почета считает себя обойденным. То, ради чего он стремился в общество, не достигнуть. Стало быть, оно перестает быть выгодным ему. Обойденным оказывается все­гда большинство, почет достается немногим, следовательно, общество со временем обязательно распадется.

Не добившись уважения одним путем, люди стремятся запо­лучить его иным, господствуя над другими. Хотя некоторое коли­чество благ можно достичь, оказывая взаимные услуги, гораздо большего можно добиться господствуя, а не сотрудничая с дру­гими, пишет Гоббс в трактате "О гражданине". Отсюда следуют два принципиальных вывода'. 1) Люди рождаются неспособными к общественной жизни, но приобретают склонность к ней в ре­зультате воспитания (на современном языке — социализации);

2) Гражданское общество возникает вследствие опасения одних перед другими.

Только взаимный страх удерживает людей от безудержной по­гони за господством. Страх Гоббс понимает вполне социологичес­ки — как "ожидание будущего зла". Страх не разъединяет, а на­оборот, объединяет, вынуждает заботиться о взаимной безопасности. Государство — наилучший способ удовлетворения такой потребности. Поэтому причина возникновения стабильно­го, длительно существующего общества — взаимный страх, а не любовь и расположение.

От природы люди равны. Но как? Равными являются те, кто в состоянии нанести друг другу одинаковый ущерб во взаимной борьбе. А откуда взялось неравенство? Оно введено гражданским обществом. За потомками тех, кто вначале оказался сильнее дру­гих и успел захватить максимальную добычу, потом закрепляют­ся сословные привилегии. Остальные начинают старт с нуля. По­чему мы вредим друг другу? Дело в том, что слишком многие, причем одновременно, хотят обладать одной и той же вещью, которой пользоваться сообща нельзя. Ее невозможно поделить между всеми. Таково естественное состояние, отличное от граж­данского общества. Оно покоится на естественном праве, т.е. субъективном суждении о том, как может поступить другой по отношению к тебе и как тебе следует поступать по отношению к нему в соответствии с твоим пониманием действий других людей. (Когда мы дойдем до интеракционизма — одного из главных на­правлений в современной социологии, — мы должны будем вспомнить именно эту мысль Гоббса.)

Естественное состояние — война всех против всех. Правда, война более чем удивительная: в ней нет убитых и раненых. Это социальная борьба за выживание. Гоббс поясняет: подобная вой­на — период, в течение которого желание вступить в насиль­ственный поединок выражается в словах и поступках. Такова по­вседневная жизнь людей в догражданском обществе. Пример — современные нравы американцев и обычаи древних племен. В трактате "О гражданине" Гоббс описывает два основных есте­ственных закона и 20 следствий из них. Одно такое следствие зап­рещает нам требовать для себя больших прав, чем мы уступаем остальным, а другое гласит: не допускай, чтобы тот, кто, доверяя тебе, первым оказал тебе услугу, попал из-за этого в худшее положение, чем раньше.

Гражданское общество — высший этап развития. Оно покоится не на личном разумении о собственной выгоде и невыгоде, а на юридических законах, признаваемых всеми. У гражданского об­щества три формы правления: демократия, аристократия, монар­хия. Только с появлением государства возникают собственность в истинном смысле слова и соответствующие учреждения (суд, правительство, армия, полиция), защищающие ее. В результате общественного договора прекращается война против всех. Граж­дане добровольно ограничивают личную свободу, получая вза­мен надежную защиту.