Индустриализация. К началу 1930‑х годов выросло новое поколение, поколение советских людей

К началу 1930‑х годов выросло новое поколение, поколение советских людей. Росла страна героев, страна мечтателей, страна учёных.

На Западе в тот момент начался очередной глубокий кризис накопления золота, из которого просматривался знакомый и единственный выход – перераспределение через очередную всемирную кровавую бойню.

Было очевидно, что от танков и самолётов Запада можно защититься только русскими танками и самолётами. Для этого была необходима тяжёлая промышленность. Индустриализация и коллективизация были не вопросом желаний, они были вопросом жизни и смерти.

Когда времени мало, когда чётко известна цель и средства её достижения, когда есть толковые командиры, то военная организация общества – это идеальная организация общества.

Запад говорит о нашем тоталитаризме. На Западе каждый хочет урвать кусок побольше в свою частную собственность. На Западе правительству подчиняются за золото. Поэтому, если народ подчиняется государству, жертвуя личными интересами, то Западу это непонятно, он считает, что такое возможно только при физическом насилии, из‑под палки.

Но советские люди, во‑первых, полностью доверяли правительству, во‑вторых, они не отделяли государство от себя.

Кто нас будет учить гуманизму – Соединённые Корпорации Америки и Европы которые последние 500 лет [528] существуют рабством?

* * *

При жизненно необходимой индустриализации НЭП стал не только не нужен, но он стал тормозом дальнейшего развития.

В условиях свёртывания НЭПа и окончательной национализации всей промышленности, в условиях завершения построения основ нового общества, не могла не обостриться классовая борьба.

Конечно, надо говорить не о классовой, а о религиозной борьбе. Пока был НЭП, поганые работали на своего идола, занимались развратом и молились вещам. К началу 1930‑х годов у нэпманов отняли их культы и культики. Неизбежно усилилось их недовольство новым обществом. Эта часть людей не захотела жить по принципу большой семьи, и она всё более ненавидела остальных и занималась вредительством и саботажем.

В такой ситуации резко возрасла роль внутренних сил безопасности. Если бы было время, если бы в Европе не разворачивался фашизм, если бы Россия была побогаче, а не разрушена предыдущими войнами, то можно было бы не принимать жёстких мер, а подождать, пока поколение идолопоклонников постепенно вымрет само собой. Но времени не было, впереди была война насмерть.

Органам безопасности пришлось бороться с дьяволом. И любой, кто с ним сталкивается, не может не измениться сам. За чистками от идолопоклонников следовали чистки органов госбезопасности.

Процесс раскулачивания был тяжёлым. А что делать с нынешними кулаками? Представим, что в сегодняшней России кто‑то попробует навести порядок, и даже не будет трогать убер‑уголовников – бизнесменов, а решится очистить страну только от обычных уголовников. Сколько их придётся выслать, посадить и расстрелять?

* * *

Была обратная сторона и в резкой концентрации государственной власти. Обобществление происходит и при государственной собственности, и при частной. Важно не столько право владения собственностью, сколько право распоряжения ею.

Обобществление хорошо, если распорядитель обобществлённого действует во всеобщее благо. Плохо – если в своё. Для защиты от злоупотребления обобществлённой властью необходим очень сильный внутренний контроль. Здесь тоже стала важна роль органов безопасности.

Но в целом, в 1930‑е годы люди знали, что партия направляет результаты общего труда туда, где это важнее всего; помогает тем, кто сильнее нуждается.

* * *

Индустриализация была невозможна и без новой массовой перестройки сознания. Уже в 1920‑е годы началась всеобщая ликвидация безграмотности.

Для индустриализации нужны были рабочие, инженеры и учёные. У них должно было быть новое, индустриальное сознание. Мышление крестьянина замечательно для гармонии с природой, но оно не имеет шансов в бою. Против танка нельзя рассуждать неторопливо; на станке нельзя работать тем же темпом, что на сеновале.

Не было иного способа изменить массовое сознание, кроме как оторвать его от церкви. В мае 1929 года был нанесён удар по базовым церковным точкам привязки – по понятию времени. Неделя была заменена шестидневкой.

Но как только индустриализация закончилась, в июне 1940 года вернулись к обычной неделе. Вскоре, во время войны, было достигнуто и полное примирение с церковью. Сталин не собирался уничтожать православие, но в 1930‑е годы дальше нельзя было выжить, не модернизировав его, не откинув отдельные элементы, особенно суеверия и культовую сторону.

Сталин постоянно «исправлял перегибы», тормозил бронштейновцев‑розенфельдовцев, которые использовали эту ситуацию действительно для нанесения удара по русской вере.

* * *

Без индустриализации было нельзя, но индустриализация вела к росту городов. Город – это по определению зависимость от денег. Крупный город – это неизбежное развитие товарно‑денежных отношений, это потенциальная база для религии денег.

Идеальный горожанин – это рабочий в первом поколении. Это крестьянин, сохранивший все свои ценности, но освобождённый от культовой стороны христианства. Этот рабоче‑крестьянин – самый лучший, самый передовой класс.

Увы, удержание христианских ценностей в сознании горожанина второго поколения – это гораздо более сложная задача.

* * *

В 1930‑е годы прекрасно работала теория прибавочной стоимости Маркса. Его физическое понимание стоимости полностью подходило для построения тяжёлой промышленности. Ибо сталь, чугун, зерно, нефть описываются именно в тоннах и в килограммах. Инвестиции действительно выступают просто как подвоз вагонов с сырьём, особенно при отсутствии в СССР вторичного контура (фиктивного капитала) и накопительных стоимостей.

Эта теория хорошо подходила и для обеспечения людей до уровня необходимого – парой сапог как таковых (а не модных), шинели как универсальной одежды, питания как набора калорий и так далее.

IV.