Цивилизационный раскол общества как результат реформ Петра I

реформа петр военный раскол

Говоря о значении реформ Петра I, в заключение следует, прежде всего, отметить, что они означали начало процесса модернизации и европеизации в мировом масштабе.

Одни историки считают, что деятельность Петра привела к полному и бесповоротному разрыву с прошлым, прервав шедшую из глубины веков линию исторической преемственности, и тем нарушали органическое развитие России. Другие, наоборот, утверждали, что Пётр I реализовал те тенденции, которые уже были заложены в России в XVIII в., довёл их до логического завершения.

Насущная необходимость преобразований при недостаточной зрелости их предпосылок, неготовности общества к качественным изменениям, порождали насильственный характер реформ, что и дало некоторым исследователям основание назвать их революцией сверху.

Внешне резкий разрыв с Московской Россией и православной традицией при весьма низком уровне средств и ресурсов, накопленных обществом в предшествующее время, привел к парадоксальным результатам: обновление и европеизация сочетались с укреплением сущностных основ российской цивилизации - самодержавия и крепостничества. Это дало основание некоторым историкам квалифицировать преобразования Петра I как контрреформы и даже как контрреволюцию.

Таким образом, в первой четверти XVIII в. политика Российского государства была нацелена на превращение страны в великую европейскую державу с тем, чтобы ответить на исторический вызов модернизирующейся Европы. Создав сильную армию и обеспечивающий её военно-промышленный комплекс, внедрив организационно-технические формы и основы европейского образования, Пётр сделал Россию великой с точки зрения военного могущества. Однако это могущество основывалось не на либерализации общества и создании новых свободных социальных групп населения, а на ужесточении крепостничества, огосударствлении всей жизни своих подданных.

Замысел создания Российской Академии наук принадлежал Петру I.
Пример Парижской академии, беседа Петра I со многими учеными за границей, советы Лейбница, неоднократные представления многих иноземцев, сподвижников Петра в его реформах убедили императора в необходимости завести и в России академию наук. Этому способствовало также и то обстоятельство, что Парижская академия наук избрала его своим членом.

Петр писал: «Сделать академию, а ныне приискать из русских, кто учен и к тому склонность имеет, также начать переводить книги юриспруденции».

Фактически все предпосылки для создания Академии были: о средствах личных не нужно было задумываться, так как уже был опыт привлечения иностранцев для дел государственного управления – таковых можно было получить и для состава академии. Денежных средств — предполагали — также можно ассигновать из государственного казначейства, а некоторые принадлежности для академии уже существовали; из книг, доставшихся при завоевании Остзейского края в виде добычи, составилась уже библиотека, дополнившаяся при Петре закупкой книг за границею, а из разнообразных коллекций, полученных Петром во время заграничных путешествий, образовалась кунсткамера.

Каждый академик должен был составить учебное руководство для юношества и каждый день по часу заниматься публичным преподаванием своего предмета. Академик должен был приготовить одного или двух воспитанников, которые бы со временем могли заступить его место, причем Петр высказал пожелание, «чтобы такие были выбираемы из славянского народа, дабы могли удобнее русских учить».

Но приехавшие из-за границы академики не застали уже в живых императора Петра I, и Академия открылась только при Екатерине I. Первое заседание было 12 ноября 1725 г., а 27 декабря того же года состоялось торжественное заседание в присутствии императрицы.

Императрица оказывала особенное покровительство Академии; сверх назначенного Петром штата отвела помещения, нередко посещала заседания Академии. Но так как в Академии не было Устава, то там царили произвол и воровство, особенно в хозяйственной части. Когда по кончине императрицы высшее государственное управление Петра II перенесено было в Москву, куда отправился и президент академии Блументрост, то положение академиков, не получавших содержание и находившихся под гнетом и произволом непременного секретаря Шумахера, иногда было отчаянным. Открытие при академии типографии, различные мастерские, гравировальные и рисовальные палаты поглощали почти все штатные суммы Академии и образовывали постоянный, сильно выраставший дефицит. Новый президент Академии барон Корф заявлял, что «ежели академия скорой помощи не получит и не приведена будет в надлежащее и определенное состояние, то имеет она без сомнения разрушиться, и столь многие тысячи купно с оною честию, которую академия у иностранных себе получила, пропадут без всякой пользы».