Концепция человека

Будучи религиозным философом, он и христианство понимает прежде всего как выражение сущности человека, его самых глубинных помыслов и интересов. "Христианство есть персонализм... Персоналистическая революция, которой по-настоящему еще не было в мире, означает свержение власти объективации, разрушение природной необходимости, освобождение субъектов – личностей, прорыв к иному миру, к духовному миру" (10. С.280).

Поддерживая традиционную русскую концепцию человека, он настаивает на его неповторимости и возможности до конца быть раскрытым с помощью разума ("тайна личности, ее единственности, никому не понятна до конца...", "личность человека более таинственна, чем мир", "человек – микрокосм и заключает в себе все"). Не мир определяет человека, а человек определяет свой мир, два разных человека означают существование двух разных миров.

Вознеся личность столь высоко, Бердяев утверждает ее примат над человеческим родом. "Род всегда представлялся мне врагом и поработителем личности... Поэтому борьба за свободу есть борьба против власти родового над человеком" (10. С.54). Именно поэтому он резко отделяет индивидуальные проявления человека, в том числе духовные, от общечеловеческих, например, любовь как духовное в человеке и взаимоотношение полов как проявление "животного" (общего).

Его приверженность свободе личности настолько велика, что несмотря на свою религиозность, он не может принять в христианстве ничего, что было бы связано с ущемлением личности. Он полагает, что нет более реакционной идеи, чем идея растворения человека в космической жизни, признанной божественной.

Неповторимость и индивидуальность человека оборачивается у Бердяева его одиночеством. Из философской концепции уникальности человека и его одиночества вытекает идея о том, что цель общества – не равенство людей, а забота о сохранении достоинства человека. Достоинство личности получает у Бердяева статус философского принципа, который определяется отношением к различного рода формам устройства общественной жизни. "Человек должен быть теоцентричен и организовывать себя на божественном начале, в этом его образ; общество же должно быть антропоцентрично и организовываться на начале человечности" (10. С.269). Если же, по Бердяеву, этот принцип не соблюдается, и человек становится антропоцентричным, он превращается в обособленного эгоиста; если же общество становится теоцентричным, оно превращается в теократию, становится тоталитарным.

Отношение человека к Богу у Бердяева является самой глубокой основой его подхода к человеку. То, что человек – целая система противоречий, это ясно всем. Но эта противоречивость становится, по Бердяеву, ясной только при соотношении человека с Богом: "с одной стороны, человек существо падшее и греховное, не способное собственными силами подняться; с другой – он есть образ и подобие Бога, вершина творения, он призван царствовать. Сын Божий стал человеком и в Нем есть предвечная человечность. Существует соизмеримость между Богом и человеком в вечной человечности Бога" (10. С.166). Эта соизмеримость и позволяет надеяться на человека, сохранять веру в него. " Теории Маркса, Ницше, Фрейда, Хайдеггера, современные романы, ужасы войны и революции, вспышки древней жестокости – все сокрушает возвышенные учения о человеке. И все же я думаю, что наиболее правыми были Паскаль и Достоевский, которые не имели никаких иллюзий, но открывали человека как существо двойственное, низкое и высокое. Я имел много разочарований в людях, видел много низости, злобы, жестокости, измен... и все же во мне сохранилась вера в человека, в Божий замысел о человеке. Вера в человека есть одно из выражений веры в Бога. Всякая вера, вера в истину, в смысл, в ценности есть лишь вера в Бога" (10. С.299).

Мир интересует Бердяева лишь в той степени, в какой он является человеческим миром, поскольку через него раскрывается сущность человека. И этот мир выступает как чуждый человеку, неподлинный мир. Именно благодаря направленности человека к Богу, этот мир выступает как падший, неподлинный. Отсюда, живя в этом неподлинном мире, человек переживает себя, свое "Я" как пересечение двух миров: "сего мира" (неподлинного) и подлинного. Глубина "Я" принадлежит последнему. Но Бердяев предостерегает при этом, что мир не есть человеческая мысль. "Мир есть страсть и страстная эмоция". И постигаемая через нее суть мира заключается в том, что мир зол... это есть нечто отпавшее во внешнюю тьму. "Бог есть правда, мир есть неправда". Такая негативная позиция Бердяева по отношению к миру приводит его к выводу о невозможности исторического прогресса и к предупреждению человека не обольщаться светлым будущим. "Нет ничего более жалкого, чем убеждение, связанное с прогрессом человечества и блаженством грядущих поколений... Для меня же сам прогресс приемлем в том лишь случае, если он совершается не только для грядущих поколений, и для меня... Смысл должен быть соизмерен с моей судьбой" (10. С.283).