Четыреста семнадцатая ночь

Когда же настала четыреста семнадцатая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что девушка прошла, как блуждающая газель, и искушала она богомольного. И она шла до тех пор, пока не села на скамеечку.

Когда аль‑Мамун увидел её, он изумился её красоте и прелести, и Абу‑Иса почувствовал боль в душе, и цвет его лица пожелгел и вид его изменился.

«О Абу‑Иса, сказал ему аль‑Мамун, – твой вид изменился». И Абу‑Иса ответил: «О повелитель правоверных, это по причине болезни, которая иногда на меня нападает». – «Знал ли ты эту невольницу раньше?» – спросил это халиф. И Абу‑Иса ответил: «Да, о повелитель правоверных, и разве бывает сокрыт месяц?» – «Как твоё имя, девушка?» – спросила аль‑Мамун. И невольница ответила: «Моё имя Куррат‑аль‑Айя, о повелитель правоверных!»

«Спой нам, о Куррат‑аль‑Айн», – сказал халиф. И девушка пропела такие два стиха:

«Вот уехали все возлюбленные ночью,

Они тронулись с паломниками под утро,

Раскинули палатки славы вокруг шатров

И завесились занавескою парчовой».

«Твой дар от Аллаха! – сказал ей халиф. – Чьи это стихи?» И девушка ответила: «Адбиля аль‑Хузаи, а песня Зарзура‑младшего».

И посмотрел на неё Абу‑Иса, и слезы стали душить его, и удивились ему люди, бывшие в помещении, а девушка повернулась к аль‑Мамуну и сказала: «О повелитель правоверных, позволишь мне переменить слова?» – «Пой что хочешь», – отвечал ей халиф. И она затянула напев и произнесла такие стихи:

«Когда лишь угоден ты, и друг твой с тобою хорош

Открыто – так тайно будь вернее ещё в любви.

И сплетников речь ты разъясни – не случается,

Чтоб сплетник не захотел влюблённого разлучить.

Сказали: «Когда влюблённый близок к любимому,

Наскучит он, а когда далёк он – любовь пройдёт».

Лечились по‑всякому, но все же нездоровы мы,

И все же жить в близости нам лучше, чем быть вдали.

Но близость домов помочь не может совсем тогда,

Когда твой возлюбленный не знает к тебе любви».

А когда она окончила эти стихи, Абу‑Иса сказал: «О повелитель правоверных…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.