Metryka

B 1795 г. русская армия после ликвидации Речи Посполитой увезла с собой государственные архивы покоренных стран в Санкт-Петербург. Среди документов была и Metryka Koronna [Метрическая книга Короны королевства Польши], где были собраны копии всех актов, статутов и хартий королевского архива со времен Средневековья и аналогичное собрание документов Великого княжества Литовского и княжества Мазовецкого. Поскольку захватчики забрали с собой также указатели и каталоги, то никто в Варшаве не знал точно, что было утрачено. На протяжении XIX в. польские историки не могли изучать историю своей страны так же, как изучали собственную историю пруссаки или русские. В результате складывалось впечатление, будто место Польши в истории Европы было таким же маргинальным, как ее роль в настоящем.

В течение 200 лет непрерывно прилагались большие уси-

лия, чтобы установить перечень документов, воссоздать их или, если возможно, вернуть. Некоторая их часть вернулась в 1815 г. и позднее, после Рижского мира в 1921 г. Кое-что удалось собрать воедино по отдельным кусочкам, разбросанным тут и там. В 1945 г. Советская армия вновь присвоила все, что представляло хоть какой-то интерес, и в 1960-е годы вернуло лишь выбранное. Ни одному независимому исследователю никогда не было дано разрешения на свободное исследование царских или советских архивов. [ТРОФЕИ]

Детальный реестр судьбы Metryki Litewskiej, датируемой с 1440 г., удалось сделать одной американской исследовательнице в 1980-е годы. Воспользовавшись созданным для западных исследователей реестром советских архивов и частичной копией каталогов, сделанных в Варшаве вторгшимися туда шведами в XVII в., она тщательно проследила судьбу большинства составлявших

Метрику коллекций, которые русские архивисты неоднократно переименовывали и перемещали с места на место. Но и два столетия спустя после того, как документы были украдены, главная часть Метрики хранится в Санкт-Петербурге. Запросы правительств Литвы и Беларуси остаются без внимания, и Российская Федерация заявляет формальную претензию на все документы, относящиеся к «истории России», в архивах бывшего РСФСР,

«независимо от места их хранения или формы владения».

Между тем западные ученые воспитаны на принципе обязательности обращения к документальным источникам. Это здравый подход, при условии, что документальные источники доступны. Но западные ученые упускают из виду другой более важный принцип, который хорошо поняли власти в России за прошедшие века: у кого документы, тот и контролирует их использование и интерпретацию.

Бонапарт проявлял интерес ко всему, что касалось войны. Восстания и мятежи подавлялись быстро и намеренно жестоко. Войдя на территорию герцогства Пармского, он потребовал немедленно сдать ему все произведения искусства. Эта политика превратила Лувр в наилучшее из художественных собраний. Вступая в переговоры перед заключением мира в Кампо Формио (октябрь 1797 г.), он настоял на том, чтобы диктовать условия без оглядки на Париж. Такое поведение обеспечило ему победу над политиками дома.

Египетская кампания 1798—1799 гг. была задумана Директорией для того, чтобы покончить с колониальным и торговым превосходством Британии. Установив свое присутствие на Ближнем Востоке, Франция ослабила бы британские связи с Индией и подготовила путь к французскому

превосходству во всем Средиземноморье. Франция начала с захвата Мальты, затем 40000 войск высадились в Александрии. Несмотря на военное поражение правивших мамелюков, кампания была сорвана тем, что адмирал Нельсон разгромил французский флот в заливе Абукир (1799 г.); а турки вступили в стратегический союз с русскими. Это был один из обреченных на неудачу планов, подобных позднейшему плану окружения британцев в Карибском море (1802), в Америке — продажей по бросовой цене Луизианы (1803 г.) и даже в Австралии (1804). Ничто не принесло плодов, поскольку Королевский флот оказался так же непобедим на море, как Наполеон был непобедим на суше. Бонапарт покинул Египет в августе 1799 г., чтобы осуществить переворот 18 брюмера и взять власть во Франции в свои руки.