Если от тебя отрекается единственный оставшийся в живых родитель, и тебе приходится жить одному, то в этом можно найти свое преимущество. Когда ты не возвращаешься домой ночевать, никто не станет стенать по поводу твоей возможной кончины.
Неплохая экономия телефонных расходов, подумал Сэкстон, сидя перед двойными дверями в кабинет Рофа.
Сместившись на скамейке с узорным орнаментом, он посмотрел за перила с золотой лепниной. Тишина. Даже доджены не прибирались. С другой стороны, в доме что-то происходило, что-то серьезное… он чувствовал это в воздухе, и хотя у него было мало опыта с женщинами, он знал, в чем дело.
У кого-то наступил жаждущий период.
Разумеется, это не Избранная Лейла. Но ходили слухи, женщина в периоде жажды может спровоцировать циклы остальных. Очевидно, именно это и произошло.
Боже, только не Бэт, надеялся он, потирая уставшие глаза.
Нужно со многим разобраться перед тем, как…
– Тебе известно, где он?
Сэкстон снова посмотрел через перила. Ривендж, Глава Совета, изловчился подняться до середины лестницы, не привлекая внимания.
|
|
И было ясно, случилось что-то еще: мужчина по обыкновению был одет в норковое пальто, в руках красная трость, но зловещее выражение на лице придавало ему откровенно смертоносный вид.
Сэкстон пожал плечами:
– Я сам его жду.
Ривендж поднялся на второй этаж и прошел до кабинета, будто хотел убедиться лично, что там никого нет.
Но потом он нахмурился, развернулся на каблуках своих лоферов от «ЛВ» и посмотрел на потолок… незаметно поправляя достоинство в брюках.
И тут же побледнел:
– Это Бэт?
Нет причин уточнять, что «это».
– Думаю, да.
– Твою дивизию. – Глава сел на противоположную скамью, и только тогда Сэкстон заметил длинный, тонкий рулон в его руках. – Час от часу не легче.
– Они это сделали, – прошептал Сэкстон. – Ведь так?
Голова Рива резко повернулась, и он сузил аметистовые глаза:
– Откуда тебе известно?
Ты ненавидишь меня?
Да, ненавижу.
Сэкстон отвел взгляд.
– Я пытался предупредить Короля. Но… он собирался позаботиться о своей шеллан.
– Ты не ответил на вопрос.
– Я ездил в дом моего отца, повинуясь традициям. И пока я там был, то кое-что выяснил. – Он схватил телефон и пролистал фотографии, чтобы показать их Риву. – Я тайком сделал снимки. Это тома Древнего Права, все открыты на ссылках о наследниках и крови. Как я уже сказал, я хотел сказать ему прошлой ночью.
– Это не сыграло бы никакой роли. – Рив провел рукой по стриженному ирокезу. – Они уже привели машину в действие…
В другом конце, возле коридора со статуями, открылась дверь, ведущая на третий этаж. И оттуда вышел…
|
|
– Срань Господня, – Рив выдохнул, качая головой. – Теперь мы знаем, как будет выглядеть зомби апокалипсис.
Шатающийся, с потяжелевшими от усталости веками, с вялыми конечностями, ходячий кошмар лишь отдаленно напоминал Короля… длинные волосы, еще влажные после душа, все еще ниспадали с знаменитого вдовьего пика, очки в оправе на месте, и да, черная футболка и кожаные штаны – его униформа. Но больше ничего нормального. Он так сильно похудел, что штаны колыхались на его ногах подобно флагам, пояс сидел низко на бедрах, даже тесная-по-предназначению-майка была свободна в груди. Его лицо представляло не менее печальную картину. Кожа плотно обтягивала высокие скулы и массивный подбородок… а его горло… дражайшая Дева-Летописеца, его горло…
Вены по обе стороны были проколоты так часто и грубо, что казалось, будто он побывал в «Техасской резне бензопилой»[118].
И все же, мужчина словно был на седьмом небе. В воздухе вокруг него, похожем на легкий бриз, буквально пузырилось счастье и удовлетворение.
Какой стыд, что придется спустить его с небес на землю.
Роф сразу же узнал их, и, остановившись, повернул голову из стороны в сторону, будто оценивая взглядом их лица. Но Сэкстон знал, что мужчина прощупывал их ауры.
– Что еще.
Боже, его голос был хриплым, почти что шепот. Но в нем чувствовалась сила.
– Нам нужно поговорить. – Рив ударил тубусом в своей руке словно бейсбольной битой. – Сейчас.
В ответ Роф трехэтажно выругался. И потом выдавил:
– Чтоб мне провалиться, вы можете дать мне всего час, чтобы я смог накормить, черт возьми, свою шеллан после жажды?
– Нет. Не можем. И нам нужны Братья. Полный состав. – Рив встал на ноги с помощью трости. – Друг мой, Глимера проголосовала за твое свержение. И мы должны ответить.
Роф долго не шевелился.
– На каких основаниях?
– Ваша королева.
И без того бледное лицо приняло пепельный оттенок.
– Фритц! – крикнул Роф, набрав полные легкие воздуха.
Дворецкий выскочил из гостиной на втором этаже, будто бы ждал часами, когда его призовут.
– Да, мой господин?
– Бэт нужно поесть. Принеси ей все, что она может захотеть. Я уложил ее в ванную… проверь ее сейчас же. Она слаба после жажды, не хочу, чтобы она отключилась и утонула, – прошептал Король с полным истощением в голосе.
Фритц поклонился так низко, что удивительно, как он не протер своим морщинистым лицом ковер.
– Сию же секунду. Я мигом.
Когда доджен бросился прочь, Роф окликнул его:
– И ты выгуляешь моего пса? А потом отведи его в мой кабинет.
– Ну конечно, мой господин. С удовольствием.
Роф повернулся лицом к открытым дверям своего кабинета, будто собирался на виселицу.
– Рив, созови Братство.
– Будет сделано. И Сэкстон тоже должен присутствовать. Кто-то должен высказать мнение о законности этого безобразия.
Роф не ответил. Он просто зашел в бледно-голубую комнату и, словно живая тень, встал, окруженный французской мебелью.
И в этот момент Сэкстон увидел всю тяжесть бремени, возложенного на его плечи, почувствовал жар огня, опалявшего его ноги, шаткость положения. Роф был носовой частью корабля… и поэтому первым врежется в айсберг.
Это так неблагодарно, все это. Часы, проведенные мужчиной за столом своего отца, горы бумаг, прошедшие через его руки, поток страниц, которые были приготовлены посторонними, предоставлены Сэкстоном, рассмотрены Рофом и уже после возвращены отправителям.
Нескончаемая лавина дел.
Поднявшись на ноги, Сэкстон поправил одежду, в которой был у отца, и слишком поздно осознал правду.
Что бы ни произошло дальше, он выберет сторону Рофа… и не просто потому, что отец отрекся от него.
Он слишком хорошо знал, каково это, когда тебя загоняют в тесные рамки… каково бывает потом, когда третируют за несоблюдение традиций.
|
|
Они с Рофом близки по духу.
В трагическом смысле.
***
В тишине и с тяжелым сердцем, Сола гуляла по дому, в котором жила со своей бабушкой, бродила по комнатам, видя все и одновременно ничего.
– Я могу нанять кого-нибудь для этого, – тихо сказал Эссейл.
На кухне она остановилась возле круглого стола и посмотрела в окно. Хотя на улице не было освещения, она представила заднее крыльцо, укрытое снегом.
Представила Эссейла, стоявшего на улице.
У нее опускались руки. Она приехала сюда со сложенными коробками, чтобы собрать личные вещи… не для того чтобы предаваться воспоминаниям об этом мужчине. Но когда она открыла шкафы и прикинула, сколько ей потребуется свернутой бумаги, на самом деле, у нее в мыслях был лишь Эссейл: не дом, который она оставляла, не вещи, не годы, прошедшие с той осени, как она и ее бабушка приехали сюда и решили, что да, этот дом сгодится для них обеих.
Столько воды утекло с тех пор.
И все же, она могла думать лишь о мужчине, стоявшем позади нее.
– Марисоль?
Она посмотрела через плечо.
– Что, прости?
– Я спросил, с чего ты хочешь начать?
– А… со второго этажа.
Выходя в гостиную, она взяла несколько несобранных коробок, накинула моток скотча на запястье и поднялась по лестнице. На площадке второго этажа, она решила… ее спальня.
Она мгновенно собрала одну из коробок среднего размера, со звуком рвущейся ткани оторвала скотч, используя зубы вместо ножниц, и склеила четыре стенки, способные удержать ее вещи.
Ее бабушка давно занималась стиркой ее вещей и знала, какая одежда была любимой у Солы, и уже привезла ее в дом Эссейла. В комоде осталась запасная одежда, и Сола покидала ее в коробку, не потрудившись свернуть: штаны для йоги, столько раз стиранные, что уже посерели; водолазки, растянувшиеся вокруг горла, но выручавшие в трудную минуту; бюстгальтера с изношенными чашечками; флисовые кофты в катышках; джинсы из старшей школы, по которым она мерила свой вес.
– Вот, – мягко сказал Эссейл.
– Что… – Взглянув на носовой платок, Сола поняла, что плачет. – Прости.
|
|
Прежде чем она поняла, Сола села на кровать. Промокнув глаза, она уставилась на платок, перебирая добротную ткань между пальцами.
– Что тебя гнетет? – спросил он, с хрустом в суставах опустившись на колени перед ней.
Подняв глаза, она долго изучала его лицо. Боже, она не верила, что когда-то считала его жестким. Оно было… красивым.
А его невероятные глаза цвета луны были полны сострадания.
Но ей казалось, что скоро это изменится.
– Я должна уехать, – сказала она хрипло.
– Из этого дома? Без сомнений. И мы выставим его на продажу, а ты…
– Из Колдвелла.
Его неподвижность была такой же выразительной, как и активные действия… все изменилось, оставшись при этом на прежнем месте.
– Почему?
Она сделала глубокий вдох.
– Я не могу… я просто не могу оставаться с тобой вечно.
– Конечно же, можешь.
– Нет. – Она уставилась на носовой платок. – Я уезжаю утром и забираю бабушку с собой.
Эссейл вскочил на ноги и прошелся по тесной комнате.
– Но со мной ты в безопасности.
– Я не могу быть частью жизни, которую ты ведешь. Просто… не могу.
– Моей жизни? Какой такой жизни?
– Я знаю, что будет дальше. Бенлуи покинул сцену, и тебе придется искать новый источник… и ты решишь эту проблему так, став главным поставщиком не только для Колдвелловских посредников, но и на всем Восточном побережье.
– Тебе неизвестны мои планы.
– Но я знаю тебя. Доминирование – твоя натура… и это неплохое качество. Только если не пытаешься избежать всего… – она провела рукой между ними, – …этого.
– Тебе не обязательно быть частью моего бизнеса.
– Все обстоит иначе, и ты понимаешь это. – Она посмотрела на него. – Это может быть верно, будь ты, например, юристом, но это не так.
– Для тебя лучшее решение – это оставить меня?
Забавно, что-то внутри нее отметило, что он говорил так, будто они были парой. Но реальность развеяла этот лучик солнца.
– Думаешь, что можешь сменить сферу деятельности?
Последовавшее молчание однозначно ответило на её вопрос.
– Я не могу понять причин твоего кардинального решения, – ответил он раздраженным голосом.
– Меня похитили из собственного дома, против моей воли удерживали и чуть не изнасиловали. – Он отшатнулся так, будто она его ударила, и Сола выругалась. – Это просто… просто пришло время вести законную жизнь. У меня достаточно денег, чтобы первое время не думать о работе, и есть другое жилье.
– Где?
Она отвела взгляд.
– Не здесь.
– И ты даже не скажешь мне, куда уезжаешь.
– Думаю, что ты поедешь за мной. А я слишком слаба в настоящий момент, чтобы сказать «нет».
В воздухе появился неожиданный запах, и Сола оглянулась, вспоминая о пробниках парфюма, которые попадаются в журналах. Но дело не в этом… в доме были лишь они, ни одного освежителя «Глэйд» не видно в поле зрения.
Он пересек дешевый ковер и навис над ней.
– Я не хочу, чтобы ты уезжала.
– Может показаться, что я совсем рехнулась, но я рада. – Она поднесла платок к глазам и промокнула их. – Я не хочу чувствовать это в одиночку.
– Я могу оградить тебя от своего бизнеса. Ты ничего не узнаешь об операциях, поставках, распространении, расчетах.
– Но пока я буду твоей подружкой или кем там еще, я буду под прицелом. И моя бабушка тоже, если останется жить в твоем доме. У Бенлуи есть семья… не в Штатах, в Южной Америке. Рано или поздно, его тело всплывет, либо заметят его отсутствие, и может, они не узнают о тебе. Но могут и узнать.
– Ты думаешь, что я не в состоянии защитить тебя? – спросил он надменно.
– Я думала, что способна позаботиться о себе. И что до твоего дома? Ты в курсе, я проверяла его, признаю, что это крепость. Но разное может случиться. Кто-то может проникнуть внутрь. Кому-то могут… причинить вред.
– Я не хочу, чтобы ты уезжала.
Она подняла глаза, и, встретив его взгляд, поняла, что никогда, ни за что не забудет, как он смотрел на нее, стоя в центре ее небольшой спальни, руки на бедрах, лицо нахмурено, окруженный смятением.
Будто он настолько привык добиваться своего во всех жизненных ситуациях, что происходящее сейчас не укладывалось в его голове.
– Я буду скучать по тебе, – сказала она сорвавшимся голосом. – Днями и ночами, постоянно.
Но она должна думать головой. Влечение между ними было очевидно с самого начала… а когда он пришел ей на помощь, то вывел происходящее на новый уровень, эмоциональная связь закалилась в печи ее ужаса и боли. Проблема в том, что это не может стать основой для прочных отношений.
Черт, да она же познакомилась с ним, выслеживая его по заказу наркоторговца. Он преследовал ее за нарушение границ. В другую ночь они следили друг за другом… и в итоге она наблюдала, как он занимался сексом с другой женщиной, ради всего святого. А потом чуть не случившаяся трагедия и выносящий мозг секс стали обоюдоострым мечом ее выздоровления.
Сола прокашлялась.
– Мне просто нужно вырваться из этого. И как бы ни было больно… именно так я и поступлю.