2015-04-12
267ГАПОУ ТО «Заводоуковский агропромышленный техникум»
(мастер производственного обучения Е.В.Жевтуних)
(Тюменская область, Заводоуковский район, с.Семеново)
Семья Хильдман проживала до сентября 1941 года в одноименной деревне HILDMAN, пока ее не заставили покинуть родные места. Еще раньше осудили отца, Егора Хильдмана, на десять лет каторги и сослали в Архангельские лагеря. Семья получила от него только две весточки. Лишь спустя годы стало известно, что он умер в тайге от тифа в 1943-м.
Поскольку слухи о предстоящем выселении уже ходили Сюзанна Хильдман, мать четверых детей успела насушить в дорогу сухарей. С этим запасом провианта и справкой из сельсовета на право получения 200 кг зерна семью отправили в неизвестность. Вначале на подводах, затем пароходом по Волге до Сызрани. Там немцев посадили в вагоны, которые покатили в Тюменскую область. Через полмесяца семью выгрузили в Ново-Заимке, разместили в двух комнатушках двухэтажного дома с селе Семенове и подселили к ней семью Флера Вайсбека из шести человек. Верхний этаж, где жили сосланные, не отапливался: спали прямо на полу в телогрейках.
Сообразив, что их ждет голодная смерть, Хильдманы и Флеры прошлись по полям и насобирали 30 ведер мерзлой картошки. К счастью, в сельсовете справку признали и выдали 200 кг зерна. Кое-как семья протянула до нового года. Потом наладили привезенную старую прялку и мать связала первую шаль. Местным тонкая работа понравилась, пошли заказы, за которые они расплачивались картошкой. Этой картошкой и питались, плюс тем, что приносил, выпрашивая подаяние, десятилетний Лео. Мальчик вставал в четыре утра и отправлялся с сумой в поселок спиртзавода, что находился в пяти километрах от Семенова. Там жили государственные рабочие, получавшие по карточкам хлеб и продукты, которые голодному Лео и не снились – например, сахар. Лео торопился, чтобы успеть до того, как люди уйдут на работу. Потом топал семь километров до Заводоуковска – тоже просить милостыню. Если подавали мало или Лео слишком уставал, он оставался ночевать на вокзале, где было полно воришек и гоняла милиция. А на утро – опять в путь…
У соседа дядьки Флера Лео научился орудовать шилом, подшивая пимы. Когда Флера забрали в трудоармию, Лео стал как заправский мастер, за ведро картошки чинить пимы односельчанам. Так перебились до весны 1942 года. Как только сошли сугробы и на косогорах завиднелись земля, Лео снова отправился с братьями и сестрами на поля собирать прошлогоднюю картошку. Кое-где попадались колоски ячменя, которые тут же складывали в корзину.
Лео приходилось быть еще и нянькой младшему брату Августу. Только благодаря наличию грудного молока семья не распалась, как тысячи других. Трижды Сюзанну вызывали для отправки в трудоармию и трижды давали отсрочку. Поэтому она не отнимала Августа от груди до трех лет. Многие семьи лишались родителей, а детей рассылали по приютам.
Не сумев взять мать, власти решили забрать в трудоармию старшую дочь. Но Мария сразу же сбежала. Через два месяца ее выследили и снова упекли на лесоповал под Тобольском. Не многие выдерживали этот адский труд. Мария заболела тифом, два месяца она провалялась в госпитале в Тюмени, пока об этом не узнала мать. Сюзанна чудом отыскала госпиталь и забрала еле державшуюся на ногах дочь.
Мать везла ее домой в теплушке, но не в вагоне, а на подножке. В феврале, когда мороз доходил до сорока градусов. Боялась одного – только бы не разжались окоченевшие пальцы. На больших станциях сходила, тормошила дочку минут десять, чтобы та хоть как-то согрелась, и снова в путь. Довезла дочь живой. Дома было не намного теплее и Лео, ни у кого не учась, пристроил наверху к трубе печку из всякого хлама и вывел дымоход по всем правилам печного искусства. Вместо плиты приспособил диски от сеялки. Поправилась Мария, пошла пасти скот. Средняя дочь Нина работала в поле с матерью. Днем Лео приносил матери и младшего сына.
Уже работая прицепщиком, в 14 лет Лео угодил под плуг: автомат подъема захватил на развороте рукав его фуфайки и бросил парня прямо под ведущее колесо. С заднего плуга истошно закричал напарник Франц и трактор остановился в тот момент, когда шипы колеса уже вдавили грудь Лео в землю. Очнулся он на деревянном настиле на раме плуга. Тракторист продолжал работать: стоять нельзя иначе весь день в лучшем случае пойдет за твой счет, а то и в тюрьму посадят. Лео сильно повредил грудную клетку и ногу. Нарост от ушиба остался на всю жизнь. Месяц провалялся дома – о опять на прицеп.
В 1947 году ему дали первую в жизни премию, тогда же он впервые сфотографировался, но не на паспорт, а на справку о том, что он под комендатурой. Так отметили его совершеннолетие. Со временем Лео дорос до конюха, но за ослушание (соблюдая инструкцию, не дал директору на стороннюю работу лошадей из военного резерва) впал в немилость.
Потом были лесоповал и шпальный завод. Тюменская область – край болот и лютого мороза. И никуда не уедешь без паспорта. Правда, здесь хоть деньги платили, поэтому дальновидный Лео послал младшего брата Августа в Нижний Тагил в техникум. Главной целью своей жизни он решил во чтобы то ни стало добиться паспорта для брата. Поэтому первым в Казахстан к отыскавшемуся там родному брату отца уехал Август, а уж потом, все еще без паспорта, самовольно и Лео с матерью. Только на 31-м году жизни, когда младший брат уже дослуживал в армии Лео устроил свою личную жизнь. И до последних своих дней жила с ним в Щучинске мать Сюзанна.
Все в Германии ему по душе, но Лео не сидит сложа руки. Одному сыну дом уже построили, другой на очереди. Может, это все-таки награда за неимоверно тяжкие годы?
