Методика ТАТ в изучении личности преступника

(Отрывок из книги: ЛИЧНОСТЬ ПРЕСТУПНИКА: МЕТОДЫ ИЗУЧЕНИЯ И ПРОБЛЕМЫ ВОЗДЕЙСТВИЯ. – М., 1988, с.12-16).

Успешное использование в криминологических исследованиях ме­тодики ТАТ невозможно без знания основных подходов к анализу и интерпретации рассказов. В настоящее время имеются различные схе­мы анализа, в том числе разработанные Г. Мюрреем, Д. Раппопортом, С. Томкинсом, М. Арнольд. Отдельные психологи применяют только некоторые из них, нередко же используются те или иные пункты из нескольких систем одновременно. Мы приведем те из них, которые, на наш взгляд, наиболее продуктивны в криминологической научной практике.

Г. Мюррей (в изложении Е. Т. Соколовой) выделил такие этапы обработки рассказов.

1. Анализ начинается с нахождения персонажа, с которым иден­тифицирует себя испытуемый. Обычно это то лицо, в котором автор наиболее заинтересован, чьи чувства и мысли изображены наиболее полно. Формальными признаками идентификации считаются: эмоцио­нальная насыщенность повествования, прямое обращение к собствен­ному опыту (в криминологических исследованиях сознательное, прямое обращение к своему преступному опыту почти не встречается), упот­ребление прямой речи, привнесение моментов, непосредственно не вы­текающих из данной картинки, необычные сюжеты (в рассказах прес­тупников, особенно рецидивистов — чаще всего криминальные) и неко­торые другие.

При определении названного персонажа можно столкнуться со следующими трудностями:

· идентификация смещается с одного персонажа на другой, что мо­жет рассматриваться как неустойчивость представлений испытуемого о себе;

· он может идентифицировать себя одновременно с двумя персона­жами, например, «отрицательным» и «положительным», тем самым вы­являя в себе существование противоположных тенденций. Это может указывать и на неустойчивость поведения, что должно учитываться в криминологическом прогнозировании;

· объектом идентификации является персонаж противоположного по­ла, что может указывать на сексуальные перверзии. Данное обстоя­тельство необходимо принимать во внимание как возможное указание на то, что в стимуляции преступного поведения сексуальные моменты сыграли мотивирующую роль;

· идентификация может отсутствовать; в этом случае персонажи могут рассматриваться как антиподы испытуемого.

2. Следующий этап анализа рассказов состоит в определении пот­ребностей в терминологии Г. Мюррея, который вводит ранжирование (по пятибалльной оценке) силы потребности в зависимости от ее ин­тенсивности, длительности, частоты и значения в развитии сюжета. После этого составляется список потребностей и соответствующих им давлений, которые во взаимосвязи проставляют, как отмечалось выше, «тему». Последняя дает возможность выяснить, находят ли удовлетво­рение доминирующие потребности; если нет, то происходит конфликт. Во всех случаях в рассказах по ТАТ, считает Г. Мюррей, отражаются не объективные жизненные обстоятельства, а то, как они воспринима­ются самим испытуемым.

Д. Раппопорт отмечает, что, стоя на позициях различных теорий (психоаналитической, реалистической и др.), можно по-разному оце­нивать проявляющуюся в продуцируемых историях по методике ТАТ психическую энергию: как выражение неудовлетворенных потребнос­тей и желаний, как комплексы личности, как защитную реакцию про­тив опасностей и трудностей и т. д. Но как бы это ни называлось, вы­ражение специфической энергии в норме всегда хорошо контролиру­ется, у измененных и ригидных личностей — контролируется слабо, а у лабильных, импульсивных не контролируется вообще и непосредствен­но руководит их поведением. Этот последний случай большей частью встречается при психотике, в меньшем числе случаев — при истероидном строе и у психопатических лиц.

Многие рассказы по картинкам ТАТ — привычные штампы. Но очень трудно определить, насколько сюжеты по этой методике явля­ются продуктами фантазии и воображения и в какой мере они пред­ставляют собой такие штампы. Однако и в последнем случае можно сделать выводы о личности испытуемого, его установках и возможнос­тях, поскольку выбор штампа зависит от субъективных особенностей данного человека и закономерен именно для него. Установление того, почему был выбран именно этот штамп, имеет большое значение.

Основу для анализа рассказов составляет речевая продукция, хо­тя нужно учитывать и дополнительные данные. Например, обилие вос­клицаний, вставки в виде собственного отношения к изображенному, наличие воспоминаний в связи с излагаемым сюжетом могут указы­вать на эмоциональную лабильность испытуемого.

При применении теста тематической апперцепции к осужденным, отбывающим наказание в виде лишения свободы, очень часто можно обнаружить депрессии. Для этих случаев характерны бедность про­дукции, рассказ чаще всего представляет собой лишь ответы на вопро­сы без создания сюжета, почти всегда отсутствует одна из его частей, большое внимание уделено темам счастья и неудач, рассказы носят мрачную окраску. Такие состояния, фиксируемые методикой, нередко бывают лишь реакцией на условия отбывания наказания и не пред­ставляют собой имманентных черт личности. Поэтому исследователь обязан должным образом оценить их.

В криминологических исследованиях необязательно подводить об­щую сумму оценок каждого свойства испытуемого, выявленного с по­мощью методики ТАТ. Можно пользоваться лишь общими принципами определения идентификации и проекции тенденций, мотивов, конфлик­тов, отношений и других аспектов личности. Важно оценить характер главного действующего лица, с которым субъект в наибольшей степе­ни себя идентифицирует, определить скрытые, бессознательные мотивы преступного поведения, каким воздействиям среды подвергался субъ­ект, активен или пассивен в отношениях с ней, могли ли быть удов­летворены его потребности, добивался ли он успеха, каковы его цен­ности, что составляет его мировоззрение, насколько склонность к антиобщественным действиям является устойчивой и с какими именно качествами личности это может быть связано и т.д. Мы полагаем, что не следует ограничиваться выявлением мотива только преступления, тем более малозначительного и совершенного единожды. Необходимо стремиться к изучению и тех движущих стимулов, которые в совокуп­ности образуют определенный тип личности, поскольку знание типологических особенностей субъекта во многом позволяет понять мотивы его поведения. Познание мотивационной сферы в целом, отдельных психологических черт преступников может быть успешно использова­но в деле их исправления и перевоспитания.

Важно отметить, что социально неприемлемая для самого индиви­да потребность далеко не всегда обнаруживается явно и непосредст­венно в рассказах испытуемых по методике ТАТ. Поэтому не исклю­чено, что некоторые такого рода потребности в рассказах не будут проецированы. Возможны и гиперсоциальные сюжеты по тем картин­кам, которые обычно провоцируют, например, агрессию и сексуальные перверзии, и здесь, по-видимому, действуют бессознательные механиз­мы психологической защиты. Такого рода рассказы мы изредка встре­чали у лиц, совершивших тяжкие насильственные преступления, что диктовалось и стремлением выглядеть в лучшем свете в глазах экспе­риментатора.

Применять данную методику следует тогда, когда возникают труд­ности в понимании личности конкретного человека, мотивов и механиз­мов преступного поведения. Например, при изучении личности А., ко­торый в составе группы совершил крупное хищение, оставалось непо­нятным, каким образом он был втянут соучастниками в преступную деятельность. Дело в том, что он вел очень скромный образ жизни, ранее ни в чем предосудительном не замечался; доля похищенного лично им была весьма невелика, в процессе следствия у него практи­чески ничего не было изъято. Изучение его жизни позволило предпо­ложить, что, начиная с детства, он находился в некоторой социально-психологической изоляции, испытывая значительные трудности в об­щении.

Применение ТАТ подтвердило эту гипотезу. Так, по картинке 2, на которой изображен мужчина, обрабатывающий поле, и две женщины, А. рассказал: «Сельская жизнь. Мужчина пашет. Молодая с книжкой в руках; наверное, школьная учительница. До этого учительница за­кончила вуз и вернулась к себе в село, чтобы учить детей. Это весна, он подготовился к пахоте, подготовил и лошадь, и инвентарь. Затем он после посева получит урожай. Учительница будет готовиться к но­вому учебному году. Это третий персонаж (женщина). Ее смысл я не пойму. Больше здесь ничего не видно». Как мы видим, он ничего не говорит об отношениях между этими тремя персонажами, и анало­гичными оказались его рассказы по другим картинкам, где изображено два и более лица. Такие сюжеты свидетельствуют о слабой включен­ности индивида в среду, межличностные контакты, непонимании отно­шений между людьми, об отсутствии соответствующего опыта. Осо­бенно красноречив был рассказ А., точнее отказ от него, по картинке 7 (молодой и пожилой мужчины). Он рассматривал ее в течение 1 ми­нуты 40 секунд (!), после чего пояснил: «Очень сложно сказать, что здесь. Не знаю». Это говорит об уходе от травмирующей ситуации, что связано, по-видимому, с его неблагополучными отношениями с отцом. Как он рассказал потом, он ушел от отца в двенадцатилетнем возрас­те и стал жить у сестры.

В целом полученная информация дала основания для вывода, что А. — дезадаптированная личность, и тем самым позволила понять пси­хологический механизм его преступного поведения. Его вовлечение в преступную деятельность было обусловлено тем, что он совершенно недостаточно разбирается в интерперсональных связях, в которые включены мужчины, и, желая преодолеть свое отчуждение среди них, пошел, образно говоря, на поводу соучастников.

В другом случае при изучении личности В., 30 лет, возникла за­дача установления мотивов совершения им ряда тяжких насильственных преступлений. В первый раз, в возрасте 17 лет, он был осужден за покушение на изнасилование, затем за хулиганство, а через 40 дней после освобождения нанес ножевое ранение, от которого потерпевший скончался.

Беседа с В. показала, что у него не было в детстве необходимых эмоциональных контактов с родителями. Это привело к его отчужде­нию, дезадаптации, постоянному ощущению возможной агрессии со стороны социального окружения. Как показывают исследования, моти­вом, личностным смыслом насильственных преступных действий таких людей является порожденная страхом смерти защита от этой, чаще всего мнимой угрозы. Чтобы проверить это предположение примени­тельно к В., ему было предложено составить рассказы по методике ТАТ. В них тема страха перед нападением прозвучала весьма отчет­ливо: по картинке 3—«вид у нее испуганный»; по картинке 4—«ее унизили и оскорбили незаслуженно»; по картинке 5—«у пего слиш­ком жестокий взгляд, решительный»; по картинке 7 — «лицо у него скованное, он напуган»; по картинке 8—«у парня вид испуганный, встревоженный больно»; по картинке 9—«может, погоня за ними бы­ла, Переживает этот, скованно себя чувствует»; по картинке 10— «в лице женщины тревога»; по картинке 11—«кто-то крадется, чело­век или...»; по картинке 13—«он посторонний, может, убил ее»; по картинке 18 — «его ждет что-то нехорошее»; по картинке 20 — «кто-то стоит, кого-то поджидает. Может, грабитель». Вместе с тем В. не наде­ется на защиту других, и его психологическая незащищенность имеет своим источником отвергание его родителями в детстве. Так, в расска­зе по картинке 6 (пожилая женщина и молодой мужчина) он отметил, в частности: «Мать отвернулась от сына. Я впервые такое вижу», а по картинке 7 (молодой и пожилой мужчины) — «молодой напуган, а старший не обращает внимания».

Таким способом были установлены мотивы насильственных прес­туплений В., подтверждена криминогенная роль его психической депривации в детстве.

Данная методика может быть с успехом использована для изуче­ния личности преступников, имеющих психические аномалии. Так, если при повторении оговорка не поправляется, то это, согласно Д. Раппопорту, может быть следствием нарушения восприятия или признаком утраты смысла понятия, т. е. признаком психологической дезорганиза­ции мышления. Смысловые ошибки могут проявляться в виде несогла­сованности частей рассказа. Если, например, испытуемый, рассказывая о картинке 12, сначала говорит о том, что стоящий мужчина пришел лечить лежащего человека, а позже о том же мужчине, что он пришел убить его, необходимо провести опрос. В ходе его надо выяснить, ре­зультат ли это незаконченности выбора варианта в начале рассказа или нарушение смысловых связей. Если он пояснит: «Я передумал. Правильнее будет, что он пришел убить его», то это не выходит за пределы нормы. Если же испытуемый отрицает сказанное или утверж­дает, что было сказано то, чего в действительности сказано не было, то налицо признак нарушения мышления: в более легких случаях исте­рия, психопатизация, в явных и многочисленных — безусловное прояв­ление психотики.

Д. Раппопорт считает, что о личностных изменениях или о болез­ненном процессе может свидетельствовать следующее: 1) сдвиг ядра, основы рассказа с центральной позиции по отношению к ситуации кар­тинки; 2) картинка воспринимается как рисунок, модель для художника, сон, ночное видение, галлюцинация; 3) одна или несколько частей рассказа, требуемых инструкцией, опускаются не только при спонтан­ном рассказе, но и после просьбы исследователя дополнить его недо­стающей частью; 4) одна из частей рассказа непомерно разрастается, вытесняя остальные; 5) несколько картинок объединяется в один сю­жет; 6) ситуация по картинке не создается как самостоятельный сю­жет, а описывается формально, несмотря на напоминание эксперимен­татора, что его нужно создать; 7) в рассказ вводятся лишние, не су­ществующие на картинке персонажи, собственное отношение, собствен­ные имена, даты, исторические справки и т. д.; рассказ ведется от пер­вого лица. Весьма показательны нарушения восприятия—смещение возраста изображенных персонажей, неправильное установление их по­ла, распознавание в них «точных» примет определенной географичес­кой зоны или исторической эпохи, неправильная ориентировка в прост­ранстве, изображенном на картинке, перенос центра внимания с глав­ных фигур или предметов на второстепенные. Однако такие отступле­ния от нормы оцениваются в качестве аномальных только в совокуп­ности и в зависимости от других данных.

Для криминологических исследований личности преступника зна­чительный интерес представляют некоторые диагностические показате­ли, разработанные Д. Раппопортом. Так, паранойяльность выражается в том, что сюжеты рассказов мрачны, а в их тематике часто звучат мотивы страха, подозрительности, затаенной агрессии, которыми ис­пытуемый наделяет своих персонажей.

Именно такие особенности были выявлены нами при применении рассматриваемой методики к лицам, виновным в совершении убийств. У лиц паранойяльного склада, отмечает Д. Раппопорт, наблюдается осуждающее морализирование, ошибочное распознавание пола, восприя­тие разных планов картинки как разных по времени моментов, обна­ружение одного и того же персонажа в разных картинках, упорное отрицание агрессии во всех картинках, где можно найти намек на нее. В этом же направлении должно настораживать появление в об­щем обычном и логичном фоне всех рассказов какой-нибудь одной странной, обращающей на себя внимание истории,

Как мы видим, возможности методики ТАТ, особенно в познании скрытых мотивов, глубинных особенностей личности, достаточно вели­ки. Именно это обстоятельство предопределило ее широкое использо­вание в нашей стране в медико-психологических исследованиях, ре­шении теоретических и методических вопросов профессиональной диаг­ностики. Применение ТАТ в области криминологии позволит и уже позволяет значительно расширить наши представления о причинах и механизмах преступного поведения в целях повышения эффективности его профилактики.

Задание 3. Законспектировать статью и внедрить на практике полученные знания; исследовать личность преступника с помощью ассоциативного рисуночного теста на базе СИЗО. Представить данные анализа в письменном варианте в виде характеристики (2 часа).