Нота Поверенного в Делах РСФСР в Персии Министру Иностранных Дел Персии Зока-оль-Мольку

5 мая 1923 г, M 861

Господин Министр,

По моему предложению, российские хозяйственные организации, воодушевленные стремлением установить тесные торговые взаимоотношения с Персией, полагают принять активное участие в Персидской выставке, организуемой в сентябре сего года в г. Тегеране.

Российско-Восточная Торговая Палата, принявшая иа себя инициативу в организации этого участия российских хозяйственных предприятий в Персидской выставке, просит меня срочно выяснить, каковы таможенные и прочие льготы, которые Персидское Правительство считает возможным предоставить российским экспонентам.

Учитывая важность Персидской выставки в целях экономического сближения Персии с Россией, я позволяю себе надеяться, что Персидское Правительство сделает все возможное в этом отношении, дабы участие наших деловых кругов на выставке могло бы считаться обеспеченным ⁶⁴.

Примите уверения в моем глубоком к Вам уважении.

Поверенный в Делах РСФСР в Персии

Шумяцкий

Печат. по арх.

На эту ноту был получен ответ Зока-оль-Молька от 5 июня 1923 г. № 2082 на имя Б. 3. Шумяцкого, в котором говорилось:

«Как уже сообщалось Российской Миссии, выставка организуется исключительно для экспонирования товаров персидского происхождения, распространения и поощрения персидской сельскохозяйственной продукции и промышленных товаров, и иностранного отдела при выставке не имеется. Но в целях проявления искренности и расположения к Российскому Советскому Правительству руководство выставки разрешило российским хозяйственным органам экспонировать в особом отделе выставки в любом количестве легкие ручные или с небольшими моторами сельскохозяйственные машины, ткацкие и другие станки. Разумеется, при этом могут быть экспонируемы предметы и изделия, изготавливаемые этими же машинами».

* См. прим. 35.

167. Нота Правительства РСФСР Правительству Великобритании *

7 мая 1923 г,

Милостивый государь господин Британский Агент, В ответ иа Вашу ноту от 28 апреля с. г, по делу судна «Джеймс Джонсон» считаю нужным сделать еще одну попытку всесторонне осветить перед Британским Правительством точку зрения Российского Правительства на вопрос о рыболовстве в северных водах России во всей его совокупности. Спор между Российским и Британским Правительствами по поводу ширины так называемых территориальных вод длится с некоторыми перерывами уже более 10 лет. Начавшись в 1910 г., он до мировой войны, при существовавшем в то время состоянии политической близости между Британским Правительством и бывшим царским.правительством России, закончился готовностью Британского Правительства поставить этот вопрос иа обсуждение особой международной конференции. Тогдашнее Российское правительство, со своей стороны, имело в виду проблему о территориальных водах поставить на повестку дня долженствовавшей собраться в Гааге в 1915 г. третьей конференции мира.

В своей ноте от 22 марта прошлого года ** Народный Комиссариат по Иностранным Делам уже имел случай отметить, что эта тогдашняя позиция Британского Правительства странным образом расходится с занятым им теперь положением, когда оно в ноте от 13 октября 1921 г. *** и последующих нотах подчеркивает, что оно никоим образом ие может признать никакой границы территориальных вод, превышающей 3 морских мили. Если я возвращаюсь теперь к этим приводившимся раньше аргументам, то хочу лишь подчеркнуть и констатировать, что разгадку той непримиримости, которую Британское Правительство ныне проявляет в вопросе о территориальных водах в общей его постановке, следует искать вовсе ие в принципиальном раз навсегда решении не допускать компромиссов в этой области, а, по-видимому, в нежелании установить точки соприкосновения ^ Российским Советским Правительством в этом осложняющем взаимоотношения обеих сторон деле.

Оттенив это основное положение, перехожу к существу вопроса.

Российское Правительство прежде всего отмечает для устранения недоразумений, что оно как в настоящей ноте, так

* Вручена заместителем народного комиссара иностранных дел РСФСР M. M. Литвиновым британскому официальному агенту в РСФСР Ходжсону 7 мая 1923 г.

** См. т. V, док. № 90. *** См. т. IV, стр. 307.

и во всей переписке, вызванной задержанием английских траулеров, имело и имеет в виду.не общий вопрос о ширине территориальных вод, а вопрос о праве Российского Правительства запрещать иностранцам рыбную ловлю в прибрежной полосе той или иной ширины. Это обстоятельство имеет не только принципиально теоретическое, но и практическое значение, хотя бы в силу того, что само Британское Правительство (нота г. Грегори от 27 августа 1921 г.*) считало возможным начать переговоры о той или иной ширине запретной зоны для боя морского зверя.

Этим сообщением Британское Правительство показывает, что принцип создания прибрежных зон различной ширины для отдельных экономических потребностей, постепенно все более приобретающий почву в практике международной жизни, не чужд и его кругозору.

Это, впрочем, понятно, так как само британское законодательство знает несколько различных по своей ширине зон для охраны интересов в прибрежных водах, превышающих в некоторых случаях 3 мили. Так, например, закон 21 ноября 1890 г., касающийся запрета ловли различных морских богатств вдоль острова Цейлон, устанавливает (в приложении 5) зону в 6 морских миль и, кроме того, в параграфе 9 дает губернатору право, на основании заключения исполнительного совета, видоизменять ширину этой зоны, причем не указано, что это изменение не может быть делаемо в сторону расширения ее. Данные последнего времени дают основание считать, что в соответствии с этим параграфом закона запретная зона вокруг Цейлона в некоторых пунктах отстоит от берега на 25 миль.

Наряду с этим необходимо отметить, что основной английский закон 1877 г. о территориальных водах в ст. I определенно говорит, что 3-мильная полоса территориальных вод, составляющих по этому закону владения Англии, существует, поскольку «границы владений Ее Величества не будут определены иначе путем особого закона или договора». Таким образом, само^,Британское Правительство ие закрывает себе путей к одностороннему расширению полосы территориальных вод или к расширению путем соглашения с иностранным государством.

Следует также отметить, что отсутствие в международном праве или в международной практике твердых положений относительно ширины территориальных вод, а также относительно незыблемости 3-мильиой нормы подтверждается еще и тем, что, например, все скандинавские страны издавна имеют зону территориальных вод в 4 мили шириной.

* См. т. IV, стр. 159,

Российское Правительство, становясь на указанную выше точку зрения необходимости установления различной ширины береговых вод для различных государственно-экономических потребностей, никогда не имело в виду доводить ее до абсурда, и поэтому оно может лишь выразить полнейшее недоумение в отношении той части Вашей ноты от 13 апреля минувшего года, в которой говорится, что Россия, объявив сегодня 12-мильную полосу, завтра объявит 25-мильиую и т.д. до бесконечности.

Считаю нужным также сообщить, что Российское Правительство, установив декретом от 24 мая 1921 г.* 12-мильную полосу запрета для рыбной ловли, руководствовалось не произволом, а памятовало о том, что в теории международного права, наряду с доводами в пользу 3-мильиой полосы, существует и другое основание для исчисления ширины береговых вод — основание эффективности охраны, иначе говоря, так называемая дальность выстрела береговых батарей. При этом сколько-нибудь близкое изучение развития вопроса о береговых водах в прошлом показывает, что 3-мильная полоса есть ие что иное, как применение принципа дальности выстрела на практике в тот момент, когда три морских мили соответствовали этой дальности.

В совсем еще недавнее время, а именно в 1884 г., Институт международного права констатировал, что применяемая обыкновенно полоса в 3 морских мили от линии наибольшего отлива признана недостаточной и что она перестала соответствовать действительной дальности полета пушечного снаряда, пущенного с берега. Поэтому институт предлагал определить ширину береговой полосы в 6 морских миль от линии наибольшего отлива с предоставлением нейтральному прибрежному государству права для специальных целей охраны нейтралитета распространять эту полосу до пределов действительной дальности полета снарядов береговых орудий. В настоящее же время дальность пушечного выстрела вполне достигает 12 морских миль, и нет никаких мотивов не класть в основание полосы [территориальных вод] защиту с берега важных в экономическом отношении районов такой полосы, которая достижима для эффективных средств обороны. Иначе говоря, исходя из того основного положения международного права, что прибрежное государство всегда имеет право объявлять находящейся под его контролем ту полосу береговых вод, которую оно в состоянии защищать с берега, можно констатировать, что применение в настоящее время 12-миль-иой зоны, с одной стороны, отнюдь не противоречит международному праву, а с другой — вполне обосновано современным состоянием военно-морской техники.

* См. т. IV, док. № 109.

Сужение при современных технических средствах полосы территориальных вод до 3 морских миль означало бы не подтверждение принципа свободы открытого моря, а нарушение принципа суверенитета прибрежного государства и лишение его возможности охранять с берега свои экономические интересы.

В Вашей ноте от 30 мая прошлого года Вы вновь утверждаете, что Британское Правительство ни на минуту не может признать доктрины, что Россия, ссылаясь на жизненные рыболовные интересы, может на основе одного заявления о принадлежности ей этих районов распространить свои территориальные воды на такие районы открытого моря, которые она считает подходящими для обеспечения этих интересов. Ввиду этого заявления мне приходится сказать со всей определенностью, что Российское 'Правительство, считаясь с современным состоянием теории международного права и существующей практикой, находит, что декрет от 24 мая 1921 г. не является нарушением принципа свободы открытого моря, им полностью признаваемого. Российское Правительство будет стоять на этой точке зрения до тех пор, пока ему не будет доказано противное, притом с конкретным обоснованием, а ие путем голого отрицания, каковое до сего времени является единственным аргументом Британского Правительства.

Остается остановиться на экономической стороне дела. В указанной йоте от 30 мая Вы отрицаете значение производимого вдоль мурманского берега лова, основывая свое суждение иа редкости населения и на привычке местных жителей лишь к близкому от берега промыслу.

По поводу первого из приведенных выше указаний считаю необходимым отметить, что промысел вдоль мурманского побережья лишь отчасти производится скудным прибрежным населением, а главным образом привлекает жителей побережья Белого моря, которые во время сезона прибывают в омывающие мурманский берег воды в количестве многих тысяч человек.

Что же касается способов лова, то, не отрицая, что традиционный лов производился с помощью элементарных орудий и иа беспалубных судах, не дающих возможности выхода далеко в море, я позволяю себе сообщить, что Российское Правительство, стараясь по мере возможности интенсифицировать и поднять рыбный промысел, вступило на путь широкого поощрения тралового лова с крупных судов.

Российское Правительство нисколько не скрывает того обстоятельства, что именно эта новая в вопросах рыбного хозяйства точка зрения (старое русское хозяйство склонно было признавать траловый лов вредным и не поощряло его) побудила его зафиксировать 12-мильную охранную зону вполне, как указано выше, обоснованно с правовой точки

зрения. Но даже значительное увеличение продукции лова не может изменить значение последнего как главного и в некоторых случаях единственного источника питания прилегающих к Ледовитому океану местностей, отделенных огромными пространствами от производящих губерний.

Я полагаю, далее, что Вам небезызвестно, что население Севера России главные породы мурманского лова (треску и пикшу) никогда не вывозило, а само потребляло, и что предоставление иностранцам беспрепятственного права лова рыбы в 12-мильной полосе поставило бы местное население в условия голодного или полуголодного существования. Эти условия хозяйственного быта, коренным образом отличающие лов рыбы в 12-мильной полосе русскими средствами от лова иностранных траулеров, приходящих из стран н местностей, богатых рыбой и ищущих в русских водах более легких способов обогащения, являются дополнительным моральным оправданием, если таковое оправдание требуется для защиты жизненных интересов населения отдаленного Севера.

Сообщая о вышеизложенном, позволю себе выразить самую серьезную надежду, что Британское Правительство придет в результате приведенных с русской стороны доводов к тому убеждению, что действия Российского Правительства ни в какой мере не являются нарушением каких-либо норм международного права ввиду отсутствия таковых иорм и что, установив в соответствии с жизненными интересами местного населения определенную зону, в которой иностранцам запрещается ловить рыбу, Российское Правительство не выходило из рамок практики, применяемой в таких же случаях и другими странами, в том числе и Англией.

Российское Правительство, конечно, никогда не отказывалось и не отказывается поставить вопрос о территориальных водах иа обсуждение конференции всех заинтересованных государств н принять участие в выработке общеобязательных международных норм. Равным образом, оно не уклонялось н не уклоняется от общего делового обсуждения всех спорных между Советскими Республиками и Великобританией вопросов, в том числе и вопроса о северных водах. Я вынужден, однако, к своему сожалению, констатировать, что от такого способа улаживания спорных вопросов до сих пор уклонялось Британское Правительство. Делавшееся Британским Правительством предложение урегулировать вопрос о бое морского зверя ие разрешило бы всего вопроса, ибо оно является лишь малой частью обширной и крайне сложной проблемы. Российское Правительство должно будет, однако, решительно отвергнуть всякое предъявляемое к нему требование об отказе от его законной точки зрения и от защиты законных интересов трудящегося народа под необоснованным давлением со стороны другого государства, считая

такое требование посягательством на суверенитет и независимость России.

Что касается конкретного случая с судном «Джеймс Джонсон», то Вам своевременно было сообщено, что ввиду особых обстоятельств дела Народный Комиссариат Юстиции еще 25 апреля, т. е. до получения Вашей ноты от 28 апреля, затребовал к себе в порядке надзора все дело для проверки правильности приговора, распорядившись в то же время о приостановлении приведения приговора в исполнение. Есть поэтому основание предполагать, что приговор будет отменен и дело будет передано для нового рассмотрения в высшую инстанцию, которая, не будучи связана с настроением местного населения, отнесется более благожелательно к интересам английских рыбаков.

В заключение я считаю нужным добавить, что Российское Правительство всю проблему о территориальных водах рассматривало и будет рассматривать, исходя из того духа миролюбия, которым оно всегда руководится в своей внешней политике. Я позволяю себе выразить уверенность в том, что при таком же отношении к этой проблеме со стороны Британского Правительства удовлетворительное разрешение всего вопроса не встретит никаких затруднений.

Примите, господин Агент, уверение в совершенном моем почтении.

М. Литвинов

Лечат, по арх. Опубл. в газ. «Известия» M 102 (1839), 10 мая 1923 г.

В упоминаемой ноте Ходжсона от 28 апреля 1923 г. № 149 на имя Г. В. Чичерина, в частности, говорилось:

«Согласно инструкциям, полученным от Министра Иностранных Дел Его Величества, я имею честь обратиться к Вам по делу, касающемуся британского траулера «Джеймс Джонсон», задержанного русской канонеркой 31 марта в 9 милях от группы Семи Островов и уведенного в Мурманск. На справки, которые я навел в Народном Комиссариате Иностранных Дел, я получил ответ, что это судно было задержано по обвинению в незаконной рыбной ловле в северных русских территориальных водах.

Вы, несомненно, знаете, что по поводу задержания двух других британских траулеров «Магнета» и «Св. Губерт» в январе и марте 1922 г.* соответственно Правительство Его Величества самым резким образом протестовало против ничем не оправдываемого вмешательства в британское судоходство в открытом море. В то время было ясно, что Великобритания решила сохранить признание обычного 3-мильного предела территориальных вод и ни на один момент не может допустить права, провозглашенного Российским Правительством в его декрете от 24 мая 1921 г., сводящегося к самовольному расширению территориальных вод до 12 морских миль от берега.

Этот новый арест британского траулера за пределами 3-мильноЙ полосы от русского берега, по-видимому, указывает, что Российское Правительство намерено продолжать чинить препятствия британским рыболовам в их законном промысле, несмотря на определенные и повторные

*~См. т. V, стр. 165.

протесты. Правительство Его Величества не может не отнестись чрезвычайно серьезно к создавшемуся таким образом положению и должно потребовать, чтобы Российское Правительство предприняло шаги к немедленному и безусловному освобождению судна «Джеймс Джонсон» вместе с капитаном и командой».