Ты обрадовалась, что все-таки интересуешь Кея. Ты хочешь к нему, правда? Признайся, милая, ага?

Это неправда!

Антон-то тебя меньше интересует, ха-ха-ха!

Не правда, говорю же, это неправда.

Ну уж сама себе не лги, милочка. Не лги, говорю! Себе врут только сумасшедшие.

Все, хватит думать на эту тему.

К тому же тебе стыдно перед Антоном за свои мысли относительно господина Кея. Ну и стыдливая же ты, Нинка знала бы - умилилась!

Я пулей выбежала из подъезда, под пристальными взглядами охраны, привыкшей к тому, что жители и гости этого дома ходят размеренным и важным шагом.

По улице я тоже бежала, чуть прихрамывая и терпя саднящую боль, перерастающую в настойчивый жгучий зуд, все дальше и дальше от этого странного дома, в котором квартиру в стиле хай-тек я немного разгромила... Следом за мной вприпрыжку неслись господа Страх и Стыд, таща за обе руки госпожу Неуверенность.

Прости меня, Антон.

Полтора следующих дня прошли относительно тихо и неярко. Мне словно было дано время обдумать сложившуюся ситуацию, с виду банальную и почти неконфликтную, но для меня совсем непростую. А думать на тему Антон-Кей, он же Кирилл, я не желала. Мне было гораздо интереснее размышлять о бытовых проблемах, учебе, о негативном отношении Нинки к Келле, которая подозрительно часто вспоминала бедного парня, а также его дальних родственников, или даже о том, что моя Настя умудрилась, наконец, найти себе идеального, по ее меркам парня: красавца-блондина с огромными синими глазами и огромным состоянием. Жаль только, что у него уже была законная супруга - об этом подруга узнала только на третьем свидании. Тогда же она уверилась, что идеальных мужчин не бывает.

В общем, в моей голове включился защитный механизм от нежелательных дум. Нога у меня довольно быстро заживала, почти не болела, но иногда я замечала, что, кажется, слегка начинаю хромать. Это заметила и Нинка, и ей пришлось объяснять, что я якобы порезалась о разбитый плафон в студии Томаса. Он, кстати, тоже умудрился заметить, что колено у меня перебинтовано и самолично на следующий день сменил повязку, правда, она у него получилась кривая и косая, поэтому перебинтовывал меня ворчащий Леша, как всегда, опаздывающий на какую-то крайне важную светскую тусовку. Когда-то у него был роман с девушкой-врачом, вернее, с двумя такими девушками, поэтому в медицине он понимал немного больше папы.

Зато потом со мной вновь приключились довольно-таки глупые события - именно в то самое время, когда Ниночка и ее Келла должны были посетить навязчивую старушку Эльзу. Келла чувствовал себя вроде бы хорошо, говоря, что это пустяк, но повязку с его головы никто снимать не собирался, даже он сам. Поэтому подружка очень переживала по поводу того, как в таком виде парень предстанет перед тетушкой и как она отреагирует на синеволосого. Понравится ли ей новая его прическа? Или пожилая женщина разочаруется в нем?

А еще ударник нервировал подругу тем, что постоянно выспрашивал ее о местоположении временно затихшего Бабы Яги, потому как очень уж хотел поговорить с Валерием на пару крайне интересных тем.

- Сходи со мной в гости, хоть заговорись с ним тогда, - отвечала ему по телефону Нинка, постоянно забывая прибавлять слова "милый" или "дорогой". Келла же, напротив, не забывал все время называть девушку "королевой". Сначала Нинке это нравилось, да, потом стало надоедать, а в последние два дня вообще выбешивало.

- Какая я ему королева, дрозду поганому? - трындела она мне под ухо все три пары в пятницу - этот день был относительно легким, так как не было семинаров. - Я что, старая такая? Почему не принцесса-то?

- Успокойся, Нин, - неизменно говорила я ей.

- Ага, успокойся! С ними, мужиками, успокоишься!

Ее тихий возглас достиг чутких ушей преподавательницы английского языка, которая крайне ревностно относилась к своим занятиям.

- Журавль, не могли бы вы вести себя тише. Я, как-никак, объясняю новую тему. Я понимаю, что вы умная и все знаете, но все же ведите тише, иначе я попрошу вас покинуть аудиторию.

- Да-да, извините, - тут же добреньким голоском прощебетала подруга, а, как только препод отвернулась, прошипела. - Я-то умная, а ты - дура тупая. Объясняет, как попало, еще и выпендривается. Языка не знает, но лезет

После пары утомительного иностранного должна была состояться последняя лекция, посвященная истории изобразительных искусств, о которых я и так ежедневно слышала дома от Томаса, а также от его многочисленных творческих друзей, каждый из которых мнил себя знатоком всего, что можно было. Краб, например, решивший остаться у нас погостить (в отместку, видимо, из-за того, что родственники потревожили его дачный покой), рассказывал все, чтобы было связано с литературой. Он каждое утро и вечер такие монологи устраивал, что волей-неволей приходилось их слушать и даже головой кивать изредка. Потому что если этот горе-писатель видел, что его никто не слушает ("нет обратной отдачи"), то начинал еще более нудным тоном рассказывать все заново.

Сейчас слушать об истории искусств эпохи Возрождения мне совершенно не улыбалось, поэтому я предложила Нинке сбежать с пары, на что она, крайне раздраженная из-за Келлы, ответила из вредности:

- Прогул? Нет уж, Катенька, никаких прогулов. Мне, например, интересно послушать про Микеланджело, Боттичелли и Леонардо да Винчи.

Пришлось нам еще полтора часа сидеть в университете, хорошо еще, что преподавательница не только рассказывала, но и показывала нам слайды и фильмы об искусстве той далекой эпохи. Зато, когда мы вышли из аудитории, ослепленные ярким светом после просмотра кино в полной темноте, подруга тут же заспешила к Эльзе и унеслась, оставив меня одну.

Надеюсь, с Эльзой Нинке повезет, иначе она будет обвинять в неудаче весь мир, а слушать все ее злобные претензии буду я одна.

Я поболтала с одногруппницами и сходила с ними ради разнообразия в столовую, где они принялись выспрашивать у меня подробности расставания Ниночки и Сеточкина, узнавать про мою личную жизнь, рассказывать о своей, а также весело сплетничать и обсуждать последние новости. И только после этого я направилась на остановку. К моему облегчению, студентов на ней было не слишком много, так как было довольно поздно, и основная их масса уже уехала.

Нога продолжала слегка болеть, а повязка - нормально разгибать колено. Зато настроение у меня было мирное.

Автобус подошел достаточно скоро, к тому же он был полупустым, и я сразу же нашла себе удобное одиночное местечко в самом его конце. Хотела под шум мотора и виды города в наступающих сумерках обдумать то, что произошло со мной в самом недавнем прошлом: о том, от чего я убегала в последнее время и о своих чувствах к Антону и его братику. Что-то в происходящем было не так, и, скорее всего, это "не так" было именно со мной. Но моим думам помешал настойчивый писк телефона, подаренного мне Кеем - я так и не нашла в себе силы избавиться от милого слайдера. То пользовалась им, то не пользовалась.

- Алло, - устало произнесла я. Вновь незнакомый номер. Интересно, кто это опять? Может быть, Его Высочество? Его-то я давненько не видела, и Кирилл не подавал никаких признаков жизни. Нинка упоминала, что, по словам Келлы, Кей и Филипп уехали по своим музыкальным делам в Питер.

А, может быть, это Антон? С ним я переписывалась и даже разговаривала по телефону, но пока в университет он не приходил, ссылаясь на работу.

- Добрый вечер, Кэт, - услышала я к своему удивлению негромкий и знакомый голос, мягкий, чуть вкрадчивый и совершенно спокойный.

- Арин? - произнесла я удивленно. - Это ты?

- Я. Ты свободна? Можешь говорить?

- Да, а что? Что-то случилось? Откуда у тебя мой номер, ведь...

- Это неважно. У меня немного времени, извини, что перебиваю, - несколько извиняющимся тоном произнес музыкант и, чуть подумав, задал странный вопрос. - Ты сейчас одна?

- Одна. Точнее, в автобусе, и тут есть люди, естественно, - не понимая, что ему понадобилось, произнесла я.

- Я имел в виду не то. С тобой рядом нет твоих знакомых? - уточнил Арин. - Например, подруги. Или того парня, с которым я видел тебя в торговом центре?

- Нет, - сухо отвечала я, - мы пару дней назад рассталась и больше не виделись.

- Расстались? Вы, - удивленно спросил он, - все-таки встречались?

Я слегка смутилась - хотела бы я этого, но можно ли считать пару встреч за то, что мы являемся парой?

- Нет, я имела в виду то, что мы распрощались и разошлись по домам.

- Хорошо, понятно. Кэт, я хотел тебе кое-что сказать. Понимаешь... ммм...

Что? Признаться в любви? Ну, что ты замолчал? Не томи меня, мне и так не слишком хорошо - проклятый осадок до сих пор терзает душу.

- Что, Арин? - со вздохом переспросила я. Нет, точно знаю, что не услышу таких слов от этого парня. Кажется, в его сердце надолго и очень прочно вселилась Алина. Да и не нужно мне такое признание, что я буду с ним делать?

- Кэт. В тот раз я сказал тебе неправду. - Услышала я его ответ.

- В смысле? - не поняла я, чувствуя какой-то подвох.

- В прямом. Я был зол на Кея, поэтому намеренно очернил его в твоих глазах. - Однако в голосе парня не было ни тени раскаяния, а, может быть, я не улавливала этого - так хорошо он прятал эмоции.

- В смысле? - протянула я. - Арин, я тебя вообще не понимаю.

- Сам себя не понимаю. Иногда. - Сказал он, и мне почудилось, что он невесело улыбается. - Кэт, не оставляй Кея одного - ты ему нужна.

- Что?

- Его характер непрост, но не игнорируй его.

- Что-что? - чуть громче повторила я все тот же вопрос.

- Ты, правда, ему нравишься, - отстраненным тоном произнес длинноволосый музыкант.

- Я? Кею? Арин, что ты несешь? - и я горько засмеялась. Музыкант вздохнул.

- Кэт, это странно - признаю. Кей пренебрежительно относится к женщинам. Но ты чем-то зацепила его. Ему плохо без тебя.

- Нет, ты не прав, я совсем не нравлюсь этому дураку. И терпеть его не могу! Он эгоист до мозга костей! - закричала я, а потом, опомнившись и поймав укоризненный взгляд старушки-пассажирки, сидевшей через кресло, замолчала, переваривая только что полученную информацию, которая была полной противоположной той, что "дал" мне пару дней назад Антоша в порыве вынужденной откровенности.

- Он эгоист, но хочет быть с тобой. Позвони ему сегодня же. Прошу.

- Да ты что? Это он тебе попросил, да? - тщательно контролируя громкость голоса, заговорила я тихонько в телефон.

- Нет, поверь, Кэт, я не буду делать что-то глупое по его просьбе, даже очень настойчивой. - Отозвался молодой человек. - Я давно знаю Кея, и знаю, нужно ли его слушать или нет.

- Но зачем тогда ты звонишь, говоришь мне все это? - не понимала я, и это непонимание начинало немного злить.

- Я вижу, как он мучается - сам из-за себя. - Задумчиво произнес он. - Я знаю, он тебя достает, но это всего лишь проявление его симпатий. Он эксцентричный человек.

Я тут же вспомнила слова Антона о своем брате. Тот тоже говорил об эксцентричности.

- Симпатий? Позвонить в четыре часа утра - это симпатии? Шантажировать? Унизить или оскорбить - это тоже...

Он вновь мягко перебил меня. И как только у бас-гитариста получается это делать так, что я совсем не обижаюсь на него за это?

- Кэт, Кей - как мальчишка. Дергает девочку, которая нравится ему, за косичку.

- Как-то странно он дергает, не находишь? - Обиженно пробурчала я. - Я скоро лысой останусь. Он волосы с корнями выдерет.