Прагматика команды наблюдателей

Мы проявляем достаточную гибкость в отношении числа людей в команде. Если ли мы работаем вместе лишь вдвоем, то терапевт, который интервьюирует семью, интервьюирует другого терапевта по поводу его соображений. Мы видели, как команды из не менее чем дюжины людей функционируют вполне хорошо, хотя не все высказываются каждый раз, когда такая команда отражает процесс. Том Андерсен (1987) писал, что он обнаружил, что хорошо работает команда из трех человек потому что, пока двое обсуждают идею, третий может выдвинуть другую идею, внося свой вклад в беседу. Наши команды, как правило, состоят из 3-6 человек.

Команда может использоваться для одной конкретной встречи, в ходе всего терапевтического курса или время от времени. Мы считаем, что семьи почти всегда находят команды наблюдателей весьма ценными. Фактически, мы понимаем Майкла Уайта (1993), который спрашивал семьи скольких встреч стоит встреча с командой. Средний ответ был — четырех!

Прежде чем начинается встреча (это может быть одна из ранних встреч, первое интервью или разговор по телефону), мы предлагаем возможность участия команды наблюдателей и объясняем, что это такое. Если семья соглашается, мы продолжаем работу. Мы приветствовали ли бы использование команд каждый раз, когда мы проводим терапию, однако экономика и конфликты с расписанием не позволяют это осуществить. Вместо этого, мы используем команды, (1) когда люди просят об этом (этот запрос обычно связан с прошлым опытом или рекомендациями друзей), (2) для обучения, (3) когда у нас имеется терапевт со стороны, который тоже применяет нарративные идеи, и (4) для консультирования.

Если команда будет присутствовать в том же помещении, что и семья, в начале первой встречи мы представляем семью членам команды. Если команда находится за зеркалом, мы обычно спрашиваем, желают ли члены семьи встретиться с командой до начала встречи, или во время процесса обсуждения. Некоторые люди чувствуют себя более комфортабельно, если они видели людей за зеркалом до начала интервью. Другие предпочитают не встречаться с членами команды, пока те не начнут делиться своими размышлениями.

Хотя, консультируясь с семьей по поводу присутствия команды, мы уже описывали процесс обсуждения, в начале первой встречи мы снова ориентируем семью на этот процесс. Терапевт, который интервьюирует семью, говорит примерно следующее: “Команда находится рядом, наблюдая за нами сквозь это полупрозрачное зеркало. В некоторый момент нашей беседы, может быть, в некоторые моменты, мы поменяемся местами с командой. Мы уйдем за зеркало, а они войдут сюда”. Или (если зеркала нет, и команда находится в том же помещении, что терапевт и семья) “Пока мы будем разговаривать, члены команды будут обращать внимание на нашу беседу. Давайте притворимся, что между ними и нами находится полупрозрачное зеркало, так чтобы нам не приходилось уделять им внимание, но они могли бы уделять внимание нам. Через некоторое время, мы перевернем все наоборот, так что мы будем находиться за зеркалом, наблюдая и слушая их. Они будут разговаривать друг с другом, а мы сможем слышать их. Их беседа будет касаться того, что они заметили в нашей беседе. У них могут быть вопросы или идеи. После их беседы, мы снова поменяемся местами, и у вас будет шанс прокомментировать их беседу. Я буду спрашивать вас, что вам наиболее запомнилось, что подходит и не подходит, или какие идеи у вас появились, пока вы слушали их беседу”.

Как терапевт, так и семья или команда могут решить, что настало благоприятное время для размышлений команды. Наша обычная практика заключается в том, что через 30-40 минут часового интервью терапевт предлагает приступить к высказываниям команды. Тем не менее, терапевт волен предложить это в любой момент. Эта свобода в особенности полезна для терапевтов, которые только начинают учиться использовать нарративные идеи. Если неопределенность грозит им косноязычием, они могут просто предложить выступить команде. *[Джойс Гудлатт, которая участвовала в нашей учебной команде, рассказала нам, что в прошлом, когда она работала с (изолированной) командой, она часто ощущала себя так, будто команда изучает и оценивает ее. В случае команды наблюдателей-участников, однако, она чувствовала, что вся команда присутствовала там, чтобы помочь ей и работать с ней. “Если я упускала что-то, — отмечала она, — я знала, что кто-нибудь из команды задаст вопросы об этом. Мне не приходилось следить за всем, поэтому я могла расслабиться”.]

Временами члены семей, которые регулярно встречаются с командой, говорят: “Интересно, что об этом скажет команда”, что мы воспринимаем как намек на смену позиций.

Кроме того, сама команда может предложить время для. В нашем центре команда может осуществить это, постучав по зеркалу. Если терапевт и семья соглашаются, команда начинает процесс обсуждения.

Команда, как правило, высказывает свои мнения в течение 10-15 минут. (Мы нацеливаемся на десять, но слишком часто на все уходит пятнадцать.) В нашем центре сигналом к окончанию работы команды служит стук по зеркалу от терапевта, сидящего с семьей. Нам нравится, когда беседа оканчивается с ощущением, что столько еще можно сказать, поэтому терапевт старается постучать, когда беседа еще в полном разгаре. Терапевт может решить постучать раньше, чем обычно, если он ощущает, что для членов семьи этого достаточно, или они находят эти размышления ошеломляющими.

Нас часто спрашивают, может ли размышляющая команда практиковать без зеркала Гезелла. Фактически, некоторые команды предпочитают поступать так, даже если такое зеркало доступно (Wanberg, 1991). Мы предпочитаем использовать зеркало, поскольку, похоже, оно помогает людям легче оставаться в наблюдательной позиции. Тем не менее, если зеркало недоступно, или люди, с которыми мы работаем, не отдают (в оригинале — “отдают”. Очевидно, это опечатка. Прим. перев.)ему предпочтения, мы находим, что работа вместе в одной комнате проходит достаточно успешно. В этом случае, как мы упоминали ранее в этой главе, мы предваряем размышления команды словами: “Теперь мы поговорим друг с другом, как если бы между нами и вами было зеркало Гезелла. Это, как если бы мы не можем видеть вас, но вы можете видеть нас и вольны слушать нашу беседу или думать о том, что вам кажется наиболее уместным. После того, как мы закончим говорить, у вас будет шанс дать нам знать, что проявилось для вас из нашей беседы — что подходит или не подходит, или любые идеи, которые были у вас, пока мы говорили”. После этого члены команды в ходе обсуждения поддерживают зрительный контакт только с другими членами группы.

Другой вопрос, который часто возникает у терапевтов, когда они изучают команды наблюдателей, состоит в том, можно ли использовать эту идею без команды. Другими словами, может ли терапевт играть роль собственной команды? Описывая, как он поступает именно так, Финн Вангберг (1991, стр. 4), член одной из команд, которые первыми развивали эту идею, пишет:

Я говорю им, что я поделюсь с ними не просто моими реакциями на то, что они мне говорят, но также и мыслями, которые стоят за этими реакциями. Вижу ли я одного человека или несколько, я отклоняюсь назад, чтобы создать большую дистанцию. Кроме того, я смотрю в потолок или в окно и говорю скорее о них, нежели с ними.

По тому же вопросу, Том Андерсен (1987, стр. 424) пишет:

Когда команда состоит только из одного человека, этот человек может покинуть комнату на некоторое время; это могут быть минуты, или дни, или недели. Вернувшись, он может сказать: “Пока вас не было со мной, у меня возникли эти идеи, которыми я хотел бы с вами поделиться”, и потом высказать несколько умозрительных соображений, завершив их словами: “Были ли среди этих идей стоящие? Хотелось бы вам поговорить о них?”

Мы тоже находим, что часто мы действуем как наблюдательная команда из одного человека. Наша версия, как правило, имеет вполне непреднамеренный характер. Мы можем сказать что-то вроде: “Когда я обдумываю то, о чем мы говорили до сих пор, мне в голову приходит несколько мыслей. Вы хотели бы их выслушать?” Если ответ положительный, мы начинаем пересказывать что-то, что было сказано в ходе терапевтической беседы, и делиться своими соображениями по этому поводу. Затем мы ориентируем свой комментарий в области своего собственного опыта. Мы можем поразмышлять о некоторых событиях, прежде чем спросить: “Интересны ли вам какие-то из этих событий или идей?”