Страх перед концом света

Волнения по поводу конца света и других подобных катастроф — это еще один прием, позволяющий вам бежать от настоящего.

Никто не знает, когда наступит конец света. Это может случиться завтра, на следующей неделе или никогда. Все течет, все меняется. В этом нет ничего нового — так было всегда. Только потому, что миром, а точнее, нашей планетой сейчас правят люди, не значит, что завтра на ней не будут верховодить пауки. Для вас и для меня такой поворот событий будет неудобоваримым и, без сомнений, спутает все наши маркетинговые планы. Для пауков же это будет в порядке вещей.

На самом деле каждое прочитываемое вами слово граничит с концом света, так как каждую секунду кто-то где-то навсегда сворачивает свои земные дела и отбывает в мир иной. Вот почему волноваться хотя бы мельком о чем бы то ни было — особенно о конце света, даже если в нем и вправду есть все предпосылки для великой романтической трагедии, — глупо и бессмысленно.

Страх перед концом света — это разновидность жалости к себе, и, как таковой, есть форма медлительности (см. гл. Безделье супротив медлительности на с. 125), позволяющей вам не участвовать в жизни, бурлящей вокруг вас в настоящий момент.

Так возрадуйтесь, вместо того чтобы стенать и волноваться. Возрадуйтесь и возблагодарите жизнь за дивный трепет каждого момента, каким бы тяжким и сумбурным он ни был.

Это не значит, что вы должны разгуливать по городам и весям, не ведая об опасностях, подстерегающих вас в этот самый момент. Просто мысль о них не должна мешать вам жить на всю катушку и реагировать на то, что происходит сейчас, в настоящем, эффективно, адекватно и весело. Порой страх перед опасностью, печаль по поводу никому не нужных жертв и отчаяние перед лицом страданий будут брать над вами верх. В такие моменты с удвоенной силой старайтесь делать все от вас зависящее на благо и во имяжизни, попутно наполняя сердце радостью. Вот и все, что должен помнить воин.

ПАНИКА

«Друг мой, никогда не паникуйте».

И вот вы наконец решаете отправиться к великой духовной наставнице, о которой все только и говорят. Расклад таков, что, помедитировав с полчаса у ее ног в компании ревностных духовных искателей (почему же им не удается взять новый старт и все такое?), вы можете задать ей один вопрос. Понятно, что вопрос этот должен быть стоящим: глубоким, осмысленным и наглядно демонстрирующим то, что вами пройден некий метафизический путь, а ваше понимание заметно превышает «средний» уровень. Поэтому при первой же возможности вы, не мешкая и невинно глядя в ее невероятно ясные глаза (она-то уж точно не курит травку «не в затяжку»!), голосом, в котором звучат нарочитые нотки спонтанности, задаете свой вопрос, который вы мысленно репетировали в течение всей медитации и который призван показать, что вы всерьез размышляли на тему собственной бренности и в итоге обзавелись куда более мощным и мучительным страхом. Вы спрашиваете: «А что, если в момент смерти я вдруг поддамся панике — повлияет ли это пагубным образом на состояние моего сознания, отчего мое внимание рассеется, и я не смогу перейти на более высокую ступеньку бытия?» В комнате воцаряется полная тишина. Вы чувствуете, что ваши слова произвели на ревностную толпу искателей ошеломляющий эффект — смысл сказанного отражается на ней чуть ли не графически. В этот момент наставница медленно поворачивает голову, вперивает в вас поистине пронизывающий взгляд и после долгой смысловой паузы, наконец-то, отвечает:

«Друг мой, никогда не паникуйте».

Паника как верх бардака и сумятицы возникает, когда вы позволяете своему уму мчаться вскачь, не разбирая дороги. Вместо того чтобы стреножить его бешеных коней (см. гл. Центрирование на с. 54), вы пускаете их в галоп — и вот они уже готовы сигануть с обрыва. Но если бы вы внимательно читали этот Справочник, то наверняка бы вспомнили, что в такие моменты нужно просто отдышаться (см. гл. Дыхание на с. 42). Замедляя темп движения и направляя его не вширь, а вглубь, вы вновь оказываетесь в своей нетленной сути, а стало быть, и в полной воинской готовности. Паники же как не бывало.