Битва при Джахаре

Оглянувшись через плечо, я заметил, что двое, окружавшие нас, сейчас находятся гораздо дальше, чем стоящий перед нами. Прекрасно понимая, что неожиданность нападения даст нам большие шансы на успех, я дал сигнал.

Мы оба бросились вперед на ничего не ожидавшего голого дикаря.

Было ясно, что это тупое существо, так как, увидев нас, он не двинулся с места, челюсть его отвисла. Если бы он был умнее, он бросился бы назад, чтобы дать своим товарищам время для нападения с тыла.

Наши мечи скрестились, и тут я услышал сзади глухое рычание, больше походившее на рычание зверя, чем на голос человека. Уголком глаза я взглянул на Тавию; она решительно бросилась вперед и вонзила меч в дикаря в тот момент, когда он сделал выпад в мою сторону. И сразу же мы повернулись, чтобы встретить двух остальных, которые бежали к нам. Должен сказать, что теперь я чувствовал себя гораздо спокойнее, когда понял, что за существа нападают на нас.

Впрочем, сначала я был скован, так как все время наблюдал за Тавией. Но вскоре понял, что ее меч в руках настоящего мастера. Он, как молния, сверкал, отбивая свирепые удары и постоянно угрожая нанести удар. И вскоре дикарь понял, что его жизнь находится в этой маленькой, но сильной руке, сжимающей рукоять меча. И тогда я обрушился на своего противника со всей силой.

Это были не самые лучшие фехтовальщики, с какими мне приходилось встречаться. Но нельзя сказать, что они были совсем никудышными. Причем техника защиты у них намного превосходила технику нападения. Я полагаю, что это происходило от того, что они нападали на свои жертвы большими отрядами. Поэтому от них требовалась только хорошая защита, а смертельный удар наносил кто-нибудь, подкравшийся сзади.

Противник Тавии сначала не понял, что перед ним женщина. Но вскоре он увидел нежные округлости ее груди, которые не могла скрыть мужская одежда. Может быть, это очень удивило его, а может, он просто преисполнился чувством превосходства и самоуверенности. Во всяком случае, меч Тавии пронзил его сердце за мгновение до того, как я прикончил своего врага.

Не могу сказать, что мы были горды своей победой. Каждый из нас был полон сочувствия к этим несчастным существам, которых повергла в это жалкое состояние жестокая тирания Тул Акстара. Однако сейчас решался вопрос, кому умереть, и мы предпочли, чтобы это были они, а не мы.

Я из предосторожности осмотрелся вокруг и сразу увидел еще троих дикарей, стоящих в отдалении на вершине холма.

– Это еще не все, Тавия, – сказал я. – Смотри.

– Они, может, не захотят разделить судьбу своих товарищей, – ответила Тавия. – Они не идут сюда.

– Они могут спастись, если будут оставаться так же далеко от нас, как сейчас! Идем! Если они последуют за нами, мы познакомимся с ними поближе.

Мы направились на север. Пройдя немного, мы оглянулись. Эти трое уже спускались с холма, направляясь к убитым дикарям. Мы увидели, что это женщины. И они не вооружены.

Они поняли, что мы уходим и не собираемся на них нападать. Тогда они с громкими криками бросились к трупам.

– Посмотри, даже эти деградировавшие существа сохранили человеческие эмоции. Они оплакивают своих мужей.

– Да, – ответил я, – мне очень жаль этих несчастных.

Опасаясь, что от горя они могут в безумной ярости отомстить за убитых мужей, мы следили за ними. Но лучше бы мы не видели того, что нам пришлось увидеть.

Когда три женщины подбежали к трупам, они бросились на них, но не для того, чтобы плакать над ними. Нет, они стали рвать их руками, зубами.

Мне стало плохо, и мы повернулись и быстро пошли на север, пока спустившаяся тьма не закрыла нас от этой жуткой сцены. Но еще долго мы слышали вдали довольное урчание и громкое чавканье.

Мы понимали, что в этой пустынной стране нам можно не опасаться нападения диких зверей, а дикари, скорее всего, охотятся днем, когда можно видеть жертву и преследовать ее.

Я предложил Тавии немного отдохнуть, а затем продолжить путь ночью. Ближе к утру мы, может, найдем какое-нибудь убежище, где сможем провести день до темноты. Я был уверен, что так мы сохраним силы, и при этом уменьшается опасность нападения дикарей.

Тавия согласилась со мной, и мы немного передохнули.

Затем мы пустились в дорогу и прошли за ночь довольно большое расстояние, хотя горы на северном горизонте оставались такими же далекими, как и раньше.

Сейчас мы стали искать убежище, где могли бы провести день. Должен сказать, что мы не очень страдали от отсутствия пищи и воды. Дело в том, что за долгие столетия в условиях уменьшения воды на Марсе люди приспособились долгое время обходиться без пищи, кроме того, они научились управлять своим разумом, чтобы тот не думал о еде и о воде до тех пор, пока они не появятся. Это очень помогло нам переносить все тяготы жизни в пустынях Марса.

После долгих поисков мы нашли довольно уютную расщелину, где можно было с удобствами переждать день. Но вдруг я заметил чьи-то глаза, наблюдавшие за нами из-за камней. Затем глаза скрылись.

– Здесь нельзя оставаться, – сказал я Тавии. – Нам нужно искать другое убежище.

Мы вышли из расщелины, и, оглянувшись, я увидел дикаря. Когда мы пошли дальше, дикарь стал нас выслеживать. Я изредка видел его между камней. Он выслеживал нас, как охотник выслеживает дичь. Если бы он просто хотел убить нас, я не чувствовал бы к нему такого презрения. Но он хотел убить и съесть нас. Мною овладело омерзение.

Час за часом он преследовал нас. Он боялся напасть, так как нас было двое. Поэтому, вероятно, он ждал, что мы разделимся или ляжем спать и дадим ему возможность убить нас. Затем он перестал скрываться от нас, поднялся на пологий холм. Я видел его силуэт на фоне светлеющего неба. Вот он закинул голову, и из груди его вырвался вой, такой жуткий, что волосы зашевелились на голове. Это был вой дикого зверя, призывающего стаю на убийство.

Я почувствовал, как Тавия вздрогнула и прижалась ко мне. Я обнял ее за плечи, и мы снова пустились в путь.

Еще дважды это существо испускало вой, и, наконец, ему отозвались – спереди и справа.

Снова нам пришлось драться. Но на этот раз против двоих. И когда эти двое были убиты, у 1иеня возникло ощущение безнадежности, от которого я не мог избавиться.

На вершине высокого холма я остановился. Здесь рос чахлый кустарник. Я предложил Тавии остановиться и отдохнуть. Отсюда можно было видеть приближение врагов.

– Поспи, – сказал я, – а потом, когда опустится ночь, мы пойдем дальше.

Она выглядела усталой, и это беспокоило меня. Хотя она, вероятно, больше страдала от постоянного нервного напряжения, чем от физической усталости. Я знал, что сам уже вымотался от этого. Но я воин, а как все это может подействовать на девушку! Она легла, прижалась ко мне и уснула. А я остался следить за местностью.

Со своего наблюдательного поста я мог видеть довольно большое пространство. Вскоре между камнями тут и там я увидел дикарей, которые выслеживали друг друга. Одновременно я мог видеть сразу несколько пар. Однажды я даже увидел, как один из них прыгнул из укрытия на спину своего врага и вонзил в него меч. Тот упал, и его соперник сразу бросился на него и впился зубами в шею. К счастью, мне не удалось досмотреть до конца эту жуткую картину. Ночь опустилась на равнину.

Тавия проспала очень долго, а когда проснулась, то стала укорять меня, что я не разбудил ее. Она стала уговаривать меня, чтобы я тоже отдохнул.

Я тоже немного поспал, так как понимал, что терять времени нельзя, и мы снова пошли по направлению к Гатолу. Снова мы шли всю ночь по провинции У-Гор, каждый момент ожидая нападения этих жутких людоедов, А когда пришло утро, мы увидели перед собой горы, совсем близко.

– Может быть, это северная граница провинции? – предположил я.

– Думаю, что да.

– Они совсем близко. Давай дойдем до них. Мне не терпится выбраться отсюда.

– И мне тоже. Мне становится плохо, когда я вспоминаю, что нам пришлось здесь увидеть.

Мы пересекли узкую долину и уже приближались к горам, когда услышали сзади дикие вопли. Повернувшись, я увидел дикаря, идущего за нами. Он понял, что я увидел его, но не стал прятаться, а продолжал идти, время от времени испуская вопли. И вот с разных сторон мы услышали ответные вопли. Мы поспешили вперед, стали подниматься в горы, а когда оглянулись, увидели, что по нашему следу идут дикари. Их было много, очень много.

– Может, мы сможем укрыться в горах? – сказал я. Тавия покачала головой.

– Вряд ли. Но по крайней мере мы дадим им хороший бой, Хадрон, – ответила она.

Я видел, что она очень боится, да это и не удивительно. Но вот она снова посмотрела на меня, улыбка озарила ее лицо:

– Мы еще живем, Тан Хадрон из Хастора!

– Да, мы еще живем и наши мечи с нами! – ответил я. Они уже были близко от нас, и вскоре я увидел дикарей, вылезших из расщелин справа и слева от нас. Они окружили нас, и пока была открыта дорога только к одной хмурой вершине, самой высокой на этом горном хребте.

Склон горы становился все круче, и подъем был не только трудным, но и опасным. Однако выбора у нас не было, хотя дикари и не очень спешили за нами. Видимо, они знали, что мы загнаны в ловушку, из которой не уйти. Я искал место, где мы могли бы занять оборону, и не находил. В конце концов мы оказались на вершине – небольшой площадке диаметром футов в сто.

Пока наши преследователи были еще внизу, я осмотрел площадку. Спуститься с нее было невозможно – стены круто обрывались вниз. Наша ситуация казалась безнадежной, хотя мне не хотелось признавать поражение.

Я подошел к краю и столкнул один из камней на ближайшего каннибала. Тот с воем покатился вниз, сбивая по дороге еще нескольких. Тавия последовала моему примеру, и мы открыли настоящую канонаду, но дикари были так голодны и их было так много, что нам не удавалось сдерживать их продвижение. Они мне напоминали насекомых, которые упрямо лезут вверх к своим жертвам, чтобы обрушиться на них лавиной и накрыть их.

Теперь они испускали вопли, не похожие на охотничьи, но вселяющие ужас.

– Их военный клич, – сказала Тавия.

Со всех сторон к нам карабкались дикари. Мы вынули мечи из ножен. Это будет наш последний бой. Тавия прижалась ко мне, и я почувствовал, что она дрожит.

– Не дай им схватить меня, – сказала она. – Я не смерти боюсь.

Я понял, что она имеет в виду, и прижал ее к себе.

– Я не могу сделать этого, Тавия, не могу.

– Ты должен, – твердо ответила она, – Если ты относишься ко мне как к другу, ты не позволишь этим зверям взять меня живой.

Я был потрясен до глубины души, но понимал, что она права. Я достал свой кинжал.

– Прощай, Хадрон… мой Хадрон!

Грудь ее уже была обнажена, чтобы принять удар кинжала, лицо было повернуто ко мне. Боже, какое прекрасное лицо… и ни тени страха на нем.

Я не мог удержаться и приник губами к ее полураскрытому рту. Закрыв глаза, она со стоном прижалась ко мне.

– О, Боже! – выдохнула она, отстранившись от меня… и затем: – Они близко! Бей, Хадрон, бей!

Дикари уже хватались руками за камни на вершине. Я замахнулся, чтобы нанести удар кинжалом в эту прекрасную грудь. И тут, к моему удивлению, моя рука ударилась обо что-то над головой. Я посмотрел наверх: ничего. Я поднял руку, чтобы попытаться разрешить эту загадку, хотя наступал момент развязки.

Снова я нащупал что-то твердое. Пальцы мои скользнули по гладкой поверхности – знакомой поверхности!

Но этого не могло быть! И все же… «Джама»! Я не стал задаваться вопросами в этот критический момент. Каннибалы были уже близко. Их вой оглушал меня. Мои пальцы нащупали кольцо на борту «Джамы». Я поднял Тавию над головой.

– Это «Джама». Влезай.

Реакция девушки была мгновенной, как у тренированного воина. Она не стала задавать вопросов, а быстро забралась на корабль, легла на живот и протянула руку, чтобы помочь мне.

Дикари уже были на вершине. Они были изумлены, увидев, что мы каким-то непостижимым образом оказались висящими в воздухе над их головами. Но их смятение было недолгим, голод был сильнее всяких эмоций, и они стали прыгать, стараясь достать нас. Затем они полезли друг на друга, чтобы достать нас и стащить вниз.

Двое почти забрались наверх, но мне удалось сбросить их, пока Тавия устремилась вниз к пульту управления.

Еще одно зверское лицо появилось над палубой. И вот дикарь уже стоит передо мной. У меня было большое преимущество: я знал размеры корабля, а дикарь понятия не имел об этом. И он боялся упасть. Я бросился на него, тот отступил на шаг, тут же сорвался с палубы и с диким воем полетел вниз. «Джама» уже поднималась в воздух.

Мы были спасены. Но как «Джама» оказалась здесь?

Может, Тул Акстар на борту? У меня сразу похолодело сердце. Что же тогда с Тавией? С мечом в руке я спустился в люк, но в кабине была одна Тавия.

Мы с ней пытались найти хоть какое-то объяснение случившемуся, но ничего правдоподобного нам не удалось придумать.

– Во всяком случае, она оказалась в нужном месте и в нужное время, чтобы спасти нас, – сказала Тавия.

– Этим мы можем удовлетвориться.

– Да. И теперь мы можем снова взять курс на Гелиум. Корабль стремительно несся в небе, и вскоре я заметил впереди корабль, А еще немного погодя я понял, что это целый флот, державший курс на восток. Подлетев ближе, я увидел, что все корабли окрашены в голубой цвет: армада Тул Акстара.

А с востока навстречу летел другой флот – флот Гелиума. Я включил мотор на полную мощность и полетел туда. На одном из кораблей развевались вымпелы с эмблемой Главнокомандующего. Он возглавлял флот, летящий навстречу неминуемой гибели.

Корабли Джахара летели навстречу, и я устремился наперерез им, готовя орудие к стрельбе. Я старался подлететь как можно ближе, так как мои орудия все же были маломощными и имели ограниченную дальность стрельбы.

Все на палубах кораблей Гелиума было готово к военным действиям. Но воины не открывали огня. Главнокомандующий не хотел начинать войну. Пусть первый выстрел сделает враг. Если бы я мог успеть вовремя, когда дальнобойные орудия Гелиума могли бы открыть огонь с большого расстояния и уничтожить корабли Джахара, не подпуская их на дальность выстрела излучателей!

Но судьба распорядилась иначе, и теперь я надеялся только на то, что мне удастся долететь до кораблей Джахара, пока еще не поздно.

Тавия стояла за пультом управления. Мы приближались к голубому крейсеру Джахара. Я стоял у переднего излучателя. Еще немного – и можно открыть огонь. И вдруг огромный корабль Гелиума пошатнулся, все его деревянные части полетели вниз, а за ними посыпались тысячи воинов, чтобы встретить ужасную смерть в пустыне под ними.

Почти сразу корабли Гелиума остановились. Они видели катастрофу, и командиры поняли, что им угрожает какая-то неизвестная сила.

Корабли Тул Акстара, воодушевленные первым успехом, ринулись в атаку. Крейсер, уничтоживший первый корабль, шел во главе. Теперь он был в пределах досягаемости «Джамы».

Понимая, что защитное покрытие делает корабль неуязвимым для лучей, расплавляющих металл, я переключил орудие на другую частоту и сделал выстрел.

Мгновенно тысячи людей на палубе обратились в пар. Остались только их одежды и оружие.

Тавия подвела «Джаму» к крейсеру, я вскочил на палубу и поднял на мачте сигнал сдачи в плен. Можете себе представить удивление воинов Джахара при виде этого сигнала: они ведь не могли видеть, что произошло перед этим.

Вернувшись на «Джаму», я проник к перископу. В самой задней линии корабля я увидел большой флайер с флагом джеддака. Значит, Тул Акстар был здесь, правда, в безопасности. Мне нужно было бы пойти с ним на сближение, но я не мог терять времени, так как флот Джахара шел в атаку.

Но теперь флот Гелиума открыл огонь, и снаряды стали взрываться на передовых кораблях Джахара. Они тоже открыли огонь из орудий, правда, не такой меткий. Они пока не могли использовать излучатели, но я знал, что если хотя бы один из флайеров Джахара ворвется в строй кораблей Гелиума, он в считанные минуты уничтожит десятки кораблей.

Но пока шла артиллерийская дуэль, преимущество было на стороне Гелиума. Джахар не мог надеяться победить Гелиум обычным оружием.

Огромный боевой корабль Тул Акстара тем временем начал производить маневр, и я сразу понял, какой. Я знал, что в армии Тул Акстара есть отважные люди, но сам Тул Акстар не входил в их число. Я видел, что его корабль разворачивается по направлению к Джахару.

Несмотря на трусость джеддака, флот Джахара продолжал бой. И если бы у воинов Джахара были умелые командиры, они бы победили, так как кораблей Гелиума было раз в десять меньше, чем кораблей Джахара.

Корабли Гелиума все больше сближались с кораблями Джахара. В своем неведении Главнокомандующий играл на руку врагам. Будь во флоте Гелиума двадцать кораблей с защитным покрытием, он бы выиграл битву. И тут в моей голове родился план, который мог прийти только в голову Тан Хадрона и который мог быть выполнен только им.

Снаряды рвались вокруг нас. «Джаму» швыряло из стороны в сторону, как древнее суденышко в древнем море. Больше я не мог рисковать жизнью Тавии. Странно, как меняются люди в считанные мгновения. Совсем недавно я был готов пожертвовать всем, даже своей жизнью ради Гелиума, а теперь я не хотел отдавать даже волосок с милой головки Тавии.

Сев за пульт, я подвел «Джаму» к одному из кораблей Гелиума, стоящему вне зоны обстрела. Там я передал управление Тавии, а сам вылез из люка, подняв руки над головой, как бы сдаваясь. Ведь меня несомненно примут за джахарца. Затем я влез на борт корабля.

Прежде чем я успел представиться, меня узнал офицер из того же умака, где я служил. Он подбежал ко мне, обнял:

– Хадрон! – закричал он. – Неужели я вижу твое воскрешение из мертвых? О, нет, нет, ты слишком живой, реальный, чтобы быть пришельцем из другого мира!

– Я жив, – сказал я. – Но если я не переговорю немедленно с командиром, мало кто из вас останется жить.

– Я здесь, – раздался голос позади меня. Я обернулся и увидел старого одвара, большого друга моего отца. Он меня узнал сразу, но для приветствий у нас не было времени.

– Предупреди флот Гелиума, что корабли Джахара вооружены дезинтеграторами и могут мгновенно уничтожить любой корабль, как вы уже, видели. Но они эффективны только на близком расстоянии. Держитесь от них на расстоянии хаада, и все будет в порядке. А сейчас дайте мне троих воинов и перенесите огонь к югу. Я раздобуду вам двадцать кораблей, защищенных от действия дезинтеграторов.

Одвар меня прекрасно знал и на свою ответственность согласился на мои предложения.

Меня вызвались сопровождать три падвара. Я поднял Тавию на борт и поручил ее заботам старого одвара, хотя она отчаянно отказывалась расстаться со мною.

– Мы с тобой столько пережили, Тан Хадрон, – взмолилась она, – позволь мне остаться с тобой до конца.

Она прижалась ко мне, шептала ласковые слова, глядя на меня глазами, полными слез.

– Я не хочу рисковать твоей жизнью, Тавия.

– Ты думаешь, там будет опасно?

– Разумеется. Все-таки война… Но не беспокойся. Я вернусь.

– Неужели ты думаешь, что я буду тебе мешать? Неужели кто-нибудь лучше тебе поможет, чем я?

– Конечно, нет. Я думаю только о твоей безопасности.

– Клянусь, если ты погибнешь, я тоже не буду жить. Если ты не доверяешь мне работу мужчины, я сделаю то, что должна делать женщина.

Я колебался.

– О, Хадрон, не оставляй меня здесь. Я не мог сопротивляться.

– Ну, хорошо. Идем со мной. Лучше будешь ты, чем кто-то другой. – И Тавия заменила одного из падваров к великому его огорчению.

Прежде чем забраться на «Джаму», я повернулся к старому падвару:

– Если все пройдет как задумано, – сказал я, – несколько кораблей Тул Акстара медленно поплывут к вам, имея на мачтах сигналы о сдаче в плен. Вся команда на этих кораблях будет уничтожена. Так что подготовьте людей для посадки на эти корабли.

Естественно, что все воины Гелиума были заинтригованы кораблем, которого не было видно, за исключением открытого люка и глаза перископа. Все они столпились вдоль бортов, а когда я закрыл люк, возглас изумления пронесся над ними.

Я попросил Тавию заняться излучателем, а одного из падваров усадил за пульт управления.

Мы поплыли к кораблям Джахара. Я командовал падварами, и вскоре мы оказались между двумя большими кораблями, которые летели к флоту Гелиума. Они вели огонь из всех орудий, но для излучателей расстояние было еще велико.

Какими огромными и грозными были эти корабли и вместе с тем какими беспомощными перед маленькой невидимой «Джамой» с ее крохотными излучателями! Ведь сейчас она представляла для них гораздо большую угрозу, чем весь могучий флот Гелиума.

Однако они плыли вперед, не подозревая о страшной опасности, нависшей над ними.

Мы двигались между кораблями, и вот я нажал кнопку излучателя. Одновременно со мною это сделала Тавия, нацелившаяся на другой корабль. Мы были совсем рядом, и я видел изумленные лица воинов, видящих, как их товарищи мгновенно исчезают и их оружие с грохотом падает на палубу. Но удивление их не было долгим, так как в следующий момент исчезли и они сами.

Я приказал падвару приблизиться к одному из кораблей, перебрался на палубу, прикрепил сигнал сдачи в плен и закрепил рулевое управление так, чтобы корабль плыл в сторону флота Гелиума. Затем я проделал то же самое со вторым кораблем.

Удар был нанесен так быстро, что никто из воинов Джахара так и не понял, в чем дело. Все они с изумлением смотрели, как два прекрасных корабля, в которых не попал ни один снаряд, плывут, сдаваясь в плен. Однако один из командиров, хотя и не понимая ничего, заподозрил что-то неладное и устремился в погоню. «Джама» уже направлялась к следующей жертве, когда я заметил преследователя. Я сразу понял, чем это грозит, поэтому решил предотвратить преследование любой ценой. Когда корабль оказался вблизи, я нажал кнопку переднего излучателя.

Корабль шел на полной скорости, и я понимал, что «Джама» не сможет догнать его. Однако я боялся, что лишенный команды корабль протаранит один из тех кораблей, что я уже отправил в дар Главнокомандующему. Однако он прошел буквально в волоске от корабля и устремился в самую гущу флота Гелиума. Тут его встретил ураганный огонь, и через мгновение только летящие вниз обломки напоминали о нем.

Когда я снова вернулся к своему делу, я увидел, что огонь кораблей Гелиума причинил большой урон вражеским кораблям. Многие уже были повреждены до такой степени, что могли только беспомощно дрейфовать по воле ветра. Однако с севера подходили все новые и новые, корабли. И не было числа им. И тогда я понял, что только чудо может принести победу Гелиуму.

В соответствии с моими указаниями корабли Гелиума постоянно держались на расстоянии от флайеров Джахара и вели огонь по ближайшим кораблям.

Мы снова взялись за дело – мрачное дело, возложенное на нас богом войны. Один за другим корабли Джахара с уничтоженной командой отправлялись к флоту Гелиума. Примерно столько же было уничтожено дальнобойной артиллерией.

В процессе работы мы уничтожили команды дюжины маленьких флайеров-разведчиков и легких крейсеров. И теперь они плавали между кораблями Джахара, постоянно угрожая столкновением. Ужас вселился в сердца воинов Тул Акстара, ибо они уже поняли, что против них применяется новое, более страшное оружие, чем дезинтегрирующие лучи. Гибель приходила к ним неизвестно откуда, было непонятно, от кого обороняться и как обороняться.

К этому времени мы глубоко внедрились в порядки флота Джахара и уже не видели кораблей Гелиума. Но гром орудий свидетельствовал, что они здесь.

Я решил плыть обратно, чтобы защитить корабли, которые я захватил в плен, от повторного захвата. Мы заняли самую выгодную позицию и уничтожили команду трех кораблей, пытавшихся остановить сдающиеся корабли.

Прошло еще немного времени, и вот захваченные корабли Джахара с воинами Гелиума на борту и знаменами Гелиума на мачтах устремились вперед, на врага.

И тут дух воинов Джахара был сломлен. Это уже было для них невыносимо. Многие из них были уверены, что эти корабли добровольно сдались Гелиуму.

К тому же их джеддак давно покинул их. Двадцать самых больших боевых кораблей Джахара, теперь принадлежащих Гелиуму, врезались в ряды джахарцев и стали сеять смерть и разрушение из мощных орудий.

Десятки кораблей Тул Акстара сразу подняли сигналы сдачи в плен, остальные повернули и бросились прочь. Лишь немногие из них взяли курс на Джахар. Теперь все понимали, что город обречен.

Главнокомандующий не стал преследовать беглецов. Он собрал корабли, захваченные у врага – их было более тридцати – и окружил ими флот Гелиума, чтобы защититься от внезапного нападения. Затем весь флот медленно двинулся в Джахар.