Ваши ощущения, Деймон?

Хилл: – Конечно, меня очень успокоило, что Франк принял решение, на которое я надеялся. Не было такого ожидания, как год назад, потому что я знал: мои результаты достаточно далеко продвинулись, чтобы сформировать мнение Франка.

Деймон, вы выступали с двумя прекраснейшими гонщиками мирового класса. Это Найджел Мэнселл, когда вы были тест-плотом здесь, и четырехкратный чемпион мира Ален Прост. Вам, вероятно, не терпится выступить в паре?

Хилл: – Я думаю, вы должны иметь смешанные эмоции, встретившись с перспективой выступать рядом с гонщиком такого калибра, как Айртон, потому что он остро соперничает, но тем не менее я надеюсь научиться многому в его компании. Это вызов для любого гонщика. Пока я, фактически, не очень хорошо знаю Айртона. Я с радостью ожидаю будущего, но я не нахожусь в благоговейном страхе. В настоящее время он является бесстрашным гонщиком. Вы должны приготовить себя психологически к тем играм ума, в которые он может играть. Меня нелегко деморализовать или подавить, поэтому я хорошо подготовлен к этому. Я только еще поднимаюсь в моей карьере в Формуле-1. Мне еще многому надо учиться, и присутствие в команде такого человека, как Айртон, только прибавит мне опыта.

Уильямс: – Я услышал слово «репутация» (подразумеваемое по смыслу) дважды в последних трех вопросах. Ален Прост двенадцать месяцев назад имел репутацию очень расчетливого человека, сеющего распри в команде, а в действительности справедливо обратное. Ален – один из милейших парней, с которыми я когда-либо работал. Я также считаю, что репутация гонщика очень сильно зависит от окружения, в котором он работает. Мы имели счастливую команду и намерены сохранить ее атмосферу в 1994 году и с Айртоном.

Фрэнк, мы были здесь в этом зале год назад, и вы, понятно, осторожно говорили о Деймоне. Вы надеялись, что он мог бы выиграть гонку. Сейчас мы оглядываемся на ситуацию, когда он выиграл три гонки, а мог бы выиграть пять. Считаете ли вы, что он составит конкуренцию Сенне?

Уильямс: – Я считаю, он сразу же принесет Айртону очень тяжелые времена, но это то, чего мы хотим.