Нет, так открыто действовать нельзя...
Послушайте: от озера налево,
Как ехать в Бруннен, против Митенштейна,
Есть в чаще леса светлая поляна,
Что издавна в горах зовется Рютли.
Там некогда был выкорчеван лес.
На этом месте сходятся границы
(Мельхталю)
Моей и вашей стран. Недолог путь
(Штауффахеру)
Туда из Швица в легком челноке.
Ночной порой пустынными тропами
Сойдемся мы туда на наш совет.
И пусть по десяти мужей надежных,
Единодушных каждый приведет.
Там наши беды вместе мы обсудим,
Что делать, с Божьей помощью решим.
Штауффахер
Да будет так, друзья. Теперь подайте
Мне ваши руки честные. Как мы,
Три мужа, тут сплотились непритворно,
Так да сплотятся крепко воедино —
И для отпора и для обороны,
На жизнь и смерть!— и наши три страны.
Вальтер Фюрст и Мельхталь
На жизнь и смерть!
Все трое, подав друг другу руки, некоторое время молчат.
Мельхталь
Слепой старик отец!
Ты не увидишь дня освобожденья,
Но ты его услышишь! Выси гор
Сигнальными огнями запылают;
|
|
Падут тиранов дерзкие твердыни,
И к хижине твоей, страны святыне,
Из городов придут и деревень,
И в тьме очей займется яркий день.
Расходятся.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
СЦЕНА ПЕРВАЯ
Замок барона Аттингаузена.
Готический зал, украшенный гербовыми щитами и шлемами. Барон, старик восьмидесяти пяти лет, высокого роста и благородной осанки, одетый в меховой камзол, стоит, опираясь на посох с рогом серны вместо
набалдашника. Куони и шесть работников, с граблями и косами, окружили его.
Ульрих фон Руденц входит в рыцарской одежде.
Руденц
Вы звали, дядя... Что же вам угодно?
Аттингаузен
По древнему обычаю, сперва
С работниками чашу разопьем.
(Пьет из кубка и передает его вкруговую.)
Бывало, с ними я в лесу и в поле
И взглядом их усердье поощрял
Иль в битву вел под стягом боевым;
А нынче я в дворецкие лишь годен,
И если солнце в замок не заглянет,
То мне за ним невмочь подняться в горы.
И все тесней, теснее жизни круг,
Все ближе самый тесный круг, последний,
Где жизнь замрет навек... Сейчас я — тень,
Недолго ждать — останется лишь имя.
Куони (передавая Руденцу кубок)
Желаю здравствовать!
(Видя, что Руденц колеблется,
брать ему кубок или нет, продолжает.)
И пусть у нас
Одно вино — одно и сердце будет.
Аттингаузен
Ступайте, дети... На заре вечерней
Дела родного края мы обсудим.
Работники уходят.
Аттингаузен и Руденц.
Аттингаузен
Я вижу, ты в дорогу снарядился.
Ты в замок Альторф снова едешь, Руденц?
Руденц
И дольше медлить, право, не могу...
Аттингаузен (садясь)
Но так ли это к спеху? Неужели
|
|
Так скупо юности отмерен срок,
Что не найдешь для старика минуты?
Руденц
К чему? Я вам давно не нужен, дядя.
Я в этом доме как чужой живу.
Аттингаузен (пристально смотрит на него)
И жаль, что это правда. К сожаленью,
Чужбиной стала родина тебе...
О, я тебя не узнаю, мой Ульрих!
В шелку блистаешь, горд пером павлиньим,
Австрийский плащ пурпурный на плече...
И смотришь на крестьянина с презреньем —
Не мил тебе его привет радушный.
Руденц
Почет ему охотно воздаю,
Но прав своих ему не уступаю.