Выбор вуза

Когда я в 1966 году окончил среднюю школу (43-ю СШ в г. Днепропетровске), то, разумеется, очень плохо соображал, «где работать мне тогда, чем мне заниматься».

А это было время побед в космосе советского ума и трудолюбия, естественно, мне пришла в голову мысль поступить в Днепропетровский университет на физтех, о котором говорили, что он готовит кадры для космической отрасли. Однако в университете на физтех у меня не приняли документы на том основании, что у меня плохое зрение. Это основание и тогда выглядело бредом, думаю, однако, дело в том, что я окончил школу в год, когда одновременно выпустились в средних школах 11-е и 10-е классы, то есть на советские ВУЗы упала двойная нагрузка по абитуриентам.

Названия никаких других специальностей в университете меня не прельщали, я вышел на улицу, поднялся вверх по проспекту Карла Маркса, равнодушно прошел мимо Горного института (романтика геолога меня, домоседа, не очень трогала), свернул направо на проспект Гагарина и подошел к ДМетИ – Днепропетровскому металлургическому институту. Тут ознакомился со списком предлагаемых специальностей и решил остановиться на ПА – промышленной автоматике. (Ну, знаете, в то время тоже тарахтели про кибернетику, роботов и т. д., романтика, короче.) Начал сдавать вступительные экзамены. Физику и устную математику сдал на 5, письменная математика оказалась очень легкой, я буквально за 20 минут решил все задачки, сдал листок и первым покинул аудиторию. И когда закрыл за собой дверь, то понял, какую ошибку сделал в одной из задач. Но было поздно, получил тройку. Как написал сочинение, не помню, поскольку оценка за него в сумму проходных баллов не входила, а 13-ти баллов по математике и физике мне не хватило.

Поступил на завод им. Артема учеником слесаря-инструментальщика в инструментальный цех, стал слесарем, и эта работа мне очень понравилась. Я даже думал до армии обучиться на резчика-сварщика, чтобы комплексно взять на себя все заготовительные работы (я хорошо читал чертежи и поэтому хорошо делал разметку). Но мой старший брат Геннадий не имел высшего образования и не собирался его иметь, средний, сводный брат Валера окончил только техникум и в институт тоже не стремился, а отец чуть ли не делом чести считал необходимым дать высшее образование хотя бы одному сыну. Пришлось мне и летом 1967 года снова сдавать экзамены.

На этот раз я выбрал специальность МЧ-3. Поскольку она расшифровывалась как «электрометаллургия стали и ферросплавов», а у меня на слуху было, что в радиоделе применяются какие-то ферриты, вот я и полагал, что тут речь идет о чём-то, связанном с радиотехникой. (Сейчас просто умиляюсь тогдашней своей глупости.) Химию и математику сдал на 5, физику тоже сдал бы на 5, но, разыскивая аудиторию, где её сдают, начал расспрашивать об этом довольно симпатичную девушку, причем так её и называл – «девушка». Девушку это почему-то сильно покоробило, а минут через 10 я понял почему: экзамены по физике принимала она. Я не помню, как сдавал первые два экзамена, а вот физику запомнил. Я ответил на все вопросы билета без замечаний, и «девушка» начала методично задавать дополнительные вопрос за вопросом. Поскольку я впервые встретил такую обидчивую заразу, то вопросов через 10–15 меня это обозлило, тем более, что до меня всем, даже плохо отвечавшим, она задавала только один-два добавочных вопроса.

– Единица индуктивности?

– Генри.

– Размерность?

– Вольт-ампер в секунду.

– Физический смысл?

– Не помню! – зло ответил я.

– Тогда я не смогу поставить вам 5.

– А я это понял. Вы ставьте 4, у нас проходной балл 12, а у меня после двух экзаменов уже 10, обойдусь вашей четверкой.

Обойтись-то я обошелся, но с трудом, так как получил за сочинение двойку. Самое страшное было в том, что я очень расстроил отца, хотя сам я переживал как-то мало и с удовольствием вернулся к верстаку, благо, что с завода я и не увольнялся. Отец, однако, не сдавался: вместе с моим троюродным дедом П.А. Шкуропатом нашел какие-то ходы в институте, дал взятку в 150 рублей, и мою двойку исправили на что-то повыше.

Из-за этой аферы я до первой сессии учился с комплексом неполноценности: мне все казалось, что я учусь на месте какого-то более умного парня, который из-за меня не поступил в институт. Помню, накануне первой в моей жизни зачетной недели я заболел ангиной, но в этот день был коллоквиум по химии, я утром заглотнул по упаковке аспирина и норсульфазола и едва досидел до трех часов, когда он начался. Как ни странно, из всей группы я один сдал этот коллоквиум на 5, прямо с него пошел в находившуюся наискосок от института студенческую поликлинику, там мне замерили температуру, вызвали «скорую», и хотя я отчаянно упирался (у меня забрали ботинки, чтобы не удрал), отвезли меня в больницу, из которой, впрочем, я через три дня все же ушел. Зачет по черчению сдал на 3 (на 5-м курсе пересдал), а сессию сдал опять же лучше всех в группе. Это меня успокоил: хоть и поступил за взятку, но все же оказался не хуже товарищей.

Понимай!

В своей жизни я встретил столько дубин с дипломами об окончании вузов, что прямо-таки считаю своим долгом дать хотя бы один совет тем, кто хочет такую штуку получить. Дело не в том, что у меня красный диплом, т. е. диплом с отличием – это, по сути, чепуха, а дело в том, что я умудрился вместе с дипломом вынести из института и кое-какие знания, которые пригодились мне (и до сих пор они не лишние) в дальнейшей работе и жизни. А вот это, как я понимаю, не часто случается.

Поэтому давайте поговорим о моих достоинствах, которые (и это абсолютно точно) являются продолжением моих недостатков. Поскольку речь будет идти о моих учебе и работе, а не о моих моральных устоях, то главным своим недостатком в этом плане я вижу плохую механическую память. Это надо понимать так, что я плохо запоминаю то, что нужно просто запомнить. К сожалению, я это понял очень поздно, иначе не стал бы после института терять год на спецкурс по изучению английского языка. Это – не моё! Просто так запоминать большой объем слов, которые являются просто словами, мне трудно, и я такую информацию быстро забываю. Причем такое впечатление, что забываю навсегда. Это довольно неприятно, когда речь идет о людях, с которыми я познакомился и даже какое-то время с ними чем-то занимался, и которых потом я не могу вспомнить даже после не очень длительного промежутка времени.

Поэтому мне достаточно легко давалась и дается учеба только в случае, если я понимаю, чему меня учат, если я образно могу представить себе то, о чем речь, если я вижу, как данные знания применяются там, где их можно использовать. Между прочим, такие знания я тоже довольно быстро забываю, но штука в том, что я также быстро вспоминаю их тогда, когда они требуются. Но я вспоминаю их не механически, не по каким-то ключевым словам, не так, как извлекает из своей памяти информацию компьютер, а по принципиальным положениям той ситуации, в которой эти знания нужны. Чтобы не запутывать тему, из своей производственной практики пример того, о чем я только что написал, дам потом, а сейчас несколько забавных случаев из моей учебы в институте.

С математикой у меня никогда проблем не было, хотя, пожалуй, это та наука, где нужно много запоминать механически. Математику в моем случае спасало огромное количество задачек, которые нужно было решить в ходе обучения, а решать задачки мне всегда нравилось, это интересно. Без понимания сути того, что делаешь, решать задачки трудно, поэтому в математике у меня были успехи именно потому, что я понимал суть формул, а не просто запоминал их. Вот, к примеру, бином Ньютона, т. е. формула того, чему равняется степень суммы двух чисел. Я и сейчас этой формулы не помню, но чему равно (а+b)2 или (а+b)3 напишу немедленно, поскольку сам выведу эту формулу, перемножая в одном случае (а+b) на (а+b), а во втором (а+b) на (а+b) и на (а+b). А в физике еще легче. Мне нет нужды, к примеру, запоминать формулу второго закона Ньютона, я просто представляю себе, что мне нужно разогнать стоящую на рельсах тележку. От чего будет зависеть та сила, которая мне потребуется для этого? Чем скорее я её разгоню, т. е. чем больше буду придавать ей ускорение, тем большая сила от меня потребуется. И чем тяжелее будет тележка (чем больше будет её масса), тем большее усилие мне придется приложить. Ну и много ли тут ума надо, чтобы самому сформулировать: сила равна произведению массы на ускорение?

Но вернемся к математике в институте. Её нам читала Масаковская, как я сейчас понимаю, читала плохо: сухо, равнодушно, неинтересно. Может, я не прав, и все зависело от моего разгильдяйства, но мне на её лекциях было очень скучно, я не улавливал сути того, о чем она говорила, а механически записывать её слова в конспект было очень неинтересно. Спасали практические занятия, т. е. необходимость решать задачки, и думаю, что именно благодаря им я два семестра все же сдавал Масаковской математику на четверки. В третьем семестре все было как в предыдущих, и вот как-то решаю я домашнее задание и что-то плохо у меня получается. Я уже забыл суть, по-моему, надо было взять интеграл, а для этого выполнить алгебраические преобразования до вида табличного интеграла. А я хотя и пытался заучить табличные интегралы, но хорошо их не помнил и, как я потом понял, просто не замечал, когда в ходе алгебраических преобразований получал нужный результат. А при интегрировании получается и некая постоянная «С», сути её я не понял и только запомнил из объяснений Масаковской, что эта «С» может быть любым числом. А что, думаю, если я вместо «С» поставлю нужное для алгебраического преобразования конкретное число? Поставил то ли 1/2, то ли 2, не помню, преобразовал выражение уже вместе с этим числом, взял интеграл, посмотрел в ответы: сходится. Решаю таким образом второй пример, третий – ответы сходятся. На мою беду или на моё счастье, моё домашнее задание никто в институте не проверил, и я пребывал в наивной уверенности, что решил эти задачки правильно. Наступила сессия.

Мне уже 59-й год, и я могу на Библии поклясться, что чем дальше идет жизнь, тем в общественном плане она становится глупее и глупее. Уже СССР в моё время руководили если не прямо подлецы, как Хрущёв и Горбачёв, то полуподлецы, как Брежнев или Андропов, если не прямо идиоты, то полуидиоты. Сейчас же хоть у нас в России, хоть на Западе, что ни правительство, то идиоты в квадрате и подонки в кубе. И уже в мое время это оглупление (а вызвано оно обюрокрачиванием общества) нарастало заметно. Я начал учиться в институте, когда преподаватели были, на мой взгляд, ещё достаточно свободны, и они могли использовать эту свободу, чтобы хоть чему-то научить студента. Ректором у нас был старенький Исаенко, и при нём дело с этим обстояло так.

Если, по мнению преподавателя, студент знал явно меньше, чем на удовлетворительно, то преподаватель возвращал ему чистую зачетку и предлагал прийти в другой раз. Никаких допусков к переэкзаменовке не требовалось. Попытки сдать экзамен можно было делать до бесконечности, у нас были упрямцы, которые сдавали какой-нибудь экзамен по году, и ходили они его сдавать раз 18–20. При таком подходе к делу преподаватель добивался, чтобы студент действительно выучил его дисциплину, а студента стимулировало отсутствие стипендии в период, пока у него есть задолженность.

А потом мудрецы решили «усилить дисциплину» и где-то в конце моей учебы ввели такое положение, что для пересдачи экзамена с двойки нужно было взять в деканате официальный допуск, причем количество допусков ограничивалось пределом, за которым следовало отчисление из института. И в какое положение попали преподаватели? Если они пару раз не поставят студенту оценку, то того выгонят из института, а кого тогда учить, за что деньги получать, если студентов не будет? Кроме того, получается так, что это преподаватель виноват, так как в ходе семестра не сумел студента научить. Другие ему поставили тройки, значит, сумели, а ты ставил двойку – не сумел. Раньше это было чем-то вроде личного дела между студентом и преподавателем, а теперь оно приобрело официальные и очень неприятные формы, причем скорее даже для преподавателя, нежели для студента. И стали преподаватели не выгонять бездельников с экзамена, заставляя их хоть что-нибудь выучить, а ставить им тройки. Кто от этого «укрепления дисциплины» выиграл?