Глава третья. — о чем ТЫ. — спокойно спросила Хоуп

— О чем ты? — спокойно спросила Хоуп. Покрывая Элиссу, она испытывала смутное чувство вины.

— Я имею в виду твое свидание с Беном Кэмпбеллом, — медленно, по слогам произнес Андреас. Голос его звучал непривычно холодно и резко.

При упоминании о Бене Хоуп покраснела, ощутив себя неловко, однако причина раздражения Андреаса по-прежнему оставалась непонятной.

— Да, мы разговаривали с ним пару минут.

— Финли, муж моей сестры, видел тебя в объятиях Кэмпбелла.

Его тон усилил тревогу Хоуп.

— Все обстояло совсем не так, как ты утверждаешь.

Брови Андреаса поползли вверх:

— Не так?

Обычное спокойствие Хоуп стремительно улетучивалось. Удивленно глядя на Андреаса, она пыталась разгадать причину его загадочного поведения. Вспышки необоснованной ревности всегда были чужды ему. Но сейчас Андреас казался ей совершенно незнакомым человеком.

— Конечно же, не так. Во-первых, мы разговаривали на виду у дюжины человек. Во-вторых, Бен не пытался флиртовать со мной — он просто шутил.

Словно отлитое из бронзы лицо Андреаса хранило невозмутимое выражение.

— Просто шутил?

— Ради бога, Андреас. Бен обнял меня, чтобы удержаться на ногах. Он изрядно выпил. Вот и все. И я не понимаю, зачем вообще мы ведем этот глупый разговор.

— Мы ведем этот разговор, потому что через пять минут после той сцены Элисса случайно стала свидетелем вашей взаимной нежности в более интимной обстановке, — мрачно пояснил Андреас.

Хоуп на секунду потеряла дар речи и побледнела.

— Повтори еще раз…

— Если тебе угодно. — Андреас не скрывал своего отвращения. — Вы с Кэмпбеллом уединились в пустой отдаленной комнате.

Кровь запульсировала в ее висках, а тело как будто налилось свинцовой тяжестью.

— Я нигде не уединялась с Беном.

— Это отвратительно… это ниже моего достоинства! — Презрительная усмешка Андреаса резанула Хоуп больнее ножа. — По крайней мере признайся, что это правда. Существуют очевидцы, поэтому лгать бесполезно.

— Но я вовсе не лгу, — с трудом выговорила она.

— Ты целовалась с Беном. Это совершенно случайно видела моя сестра. Ты злоупотребила ее гостеприимством, поставила ее в щекотливое положение.

— Я не делала этого… Клянусь! — растерянно оправдывалась Хоуп, отчаянно пытаясь собрать воедино разбегающиеся мысли. Наконец ей удалось осознать всю глубину коварства и лживости Элиссы Саузвик. Она отказывалась верить, что едва знакомый человек мог столь грязным и низким образом оклеветать ее.

— Элисса была в полной растерянности и не знала, как поступить. Но, посоветовавшись с мужем, решила, что я должен узнать о твоем недостойном поведении. Ты изменяешь мне прямо за моей спиной! — Андреас повысил голос, теряя самообладание.

Хоуп дрожала от волнения.

— Но это ложь. Ложь от первого до последнего слова.

— Яхочу перед уходом услышать от тебя правдивое признание, — хрипло потребовал он.

Хоуп казалось, что мир вокруг нее рушится до основания. Ее потрясла безжалостная жестокость, с которой Элисса привела в исполнение обещанную угрозу.

— Я действительно очень глупа, — тихо промолвила молодая женщина. — К несчастью, я не придала значения опасности… твоя сестра умна, как и ты, и, похоже, она увидела во мне врага.

Губы Андреаса сжались.

— Твое замечание в высшей степени оскорбительно. Будь добра, не впутывай Элиссу в свои грязные делишки.

— Неужели ты совсем не знаешь меня? — с горечью прошептала Хоуп.

Ее вопрос потряс Андреаса, словно взрыв динамита гранитную скалу. Он так доверял ей! Пока слова сестры не развеяли его иллюзии, он даже не осознавал всей глубины своего доверия. И сейчас Андреасу стало невыносимо горько при мысли о том, что возлюбленная отплатила ему предательством.

— Андреас… — в отчаянии вымолвила она, — ты действительно думаешь, что я способна на такое?

Взгляд золотисто-карих глаз пронзил ее подобно кинжалу.

— Разве это совершенно невозможно? — Николаидис нарочито растягивал слова. — Ты отдалась мне в первый же вечер, прямо в сарае.

Хоуп смертельно побледнела. Наверное, это справедливая кара за опрометчивое безрассудство той далекой ночи, подумала она. Бумеранг вернулся к ней. Андреас совершенно не уважает ее, как, впрочем, не уважал никогда. Девственница или нет, она оказалась слишком легкой добычей, и сейчас, оглядываясь назад, он находил в событиях двухлетней давности предвестие неверности. Как это жестоко с его стороны — ставить ей в упрек первую ночь любви! Хоуп бережно хранила в памяти мельчайшие подробности их романтической встречи. И вот Андреас обратился к тем же самым воспоминаниям, чтобы оскорбить и унизить ее.

Хоуп даже не заплакала — настолько силен был шок.

— Да, это правда, я отдалась тебе в первый же вечер, — задыхающимся голосом произнесла она. — И если для тебя это не было чем-то особенным, то для меня означало очень многое.

Андреас в ответ лишь невозмутимо пожал плечами.

— Я не сделала ничего плохого на сегодняшнем приеме. Это чистая правда. Я никогда, вообще никогда не целовала Бена Кэмпбелла, — отчаянно доказывала Хоуп.

— Советую тебе найти новое жилье до конца месяца. Между нами все кончено, — заявил он с пренебрежительной усмешкой.

Хоуп вдруг поняла, что сейчас он повернется и уйдет. Внезапно нахлынувший ужас победил оцепенение. Одним прыжком молодая женщина очутилась между Андреасом и входной дверью.

— Ты не уйдешь! — закричала она.

— Пусти меня.

— Нет, не пущу. Постой и подумай обо мне как о хорошо знакомом тебе человеке. Поразмысли, смогла бы я погубить все то, чем так дорожила, ради какого-то флирта с Беном Кэмпбеллом!

Андреас сжал зубы:

— Другие женщины поступали именно так. Кэмпбелл с безответственностью беспечного мальчишки разрушил несколько образцовых браков. Он — известный охотник за чужими женами и любовницами.

— Но я вовсе не увлечена им… никогда не увлекалась. — Для Хоуп он всегда оставался забавным кузеном Ванессы. — Если ты не веришь мне, расспроси о событиях нынешнего вечера самого Бена.

Оскорбленный Андреас отрывисто рассмеялся.

— Неужели ты считаешь, что я опущусь до этого? Будь ты моей женой, я разорвал бы его на куски! — объявил он с нескрываемой злостью в голосе. — Но, поскольку ты мне не жена, а любовница, я не намерен поднимать из-за тебя шум.

Смертельно побледнев при этих словах, Хоуп гордо вскинула голову и, сердито сверкнув бирюзовыми глазами, воскликнула:

— Я тебе не любовница и никогда не являлась ею!

— Кто же ты тогда?

Бархатные интонации Андреаса вызвали в ее воображении образ затаившейся пантеры, готовой в любой миг выпустить когти.

— Я женщина, которая любит тебя и продолжает надеяться на нечто большее, чем редкие встречи, — отрывисто произнесла Хоуп. Губы ее дрожали. — Кое-кто осудит меня, возможно, за такие мысли или назовет идиоткой. Тем не менее это не превращает меня в твою любовницу.

— Многие женщины утверждали, что любят меня, — пренебрежительно ухмыльнулся Андреас. — Но еще больше они любят то, что я могу им дать. А сейчас отойди с дороги… Я ухожу.

Хоуп в отчаянии заслонила собой дверь.

— Яне дам тебе уйти, пока ты не выслушаешь меня. Это похоже на ночной кошмар, и я не хочу, чтобы мы…

— «Нас» больше нет. — Андреас быстрым движением поднял женщину и, опустив ее на пол в стороне от входа, молча вышел из квартиры.

Хоуп еще не верилось, что это действительно случилось. Каких-то несколько часов назад она была безгранично счастлива, отправляясь с Андреасом на прием! И вот любимый человек выбросил ее из своей жизни, словно ненужную вещь.

Наверное, ей следовало рассказать Андреасу о том, что она застала его сестру целующейся с каким-то мужчиной. Нужно было защищаться вне зависимости от того, поверит ее словам Андреас или нет. Каковы были бы шансы на успех? Пришлось бы обвинять Элиссу не только во лжи, но и в супружеской неверности. При мысли об этом Хоуп содрогнулась. Он очень гордился младшей сестрой и всегда защищал ее. Для мужчины-грека нет ничего важнее чести семьи. Любой выпад против Элиссы только разъярил бы его.

Хоуп бессильно упала на кровать рядом с черной рубашкой, которую Андреас примерял перед вечеринкой. Она зарылась в нее лицом, вдыхая такой знакомый и родной запах. Андреас бросил ее. Он ушел, и Хоуп словно разрезали пополам. Удивительно, что она все еще не умерла. Она не представляла себе дальнейшей жизни без Андреаса. Ужас, подобно отвратительному чудовищу, вонзил когти в ее израненную душу. Хоуп рыдала до тех пор, пока горло не свело судорогой. Потом долго лежала в тишине, устремив в темноту невидящий взгляд, и не было ничего страшнее наступившего ощущения потери и пустоты.

По дороге в свой лондонский особняк разгневанный Андреас успел выпить два стакана бренди прямо в лимузине. Он ни на секунду не усомнился в правдивости слов Элиссы. Можно легко доказать вину Хоуп, решил он. Взяв телефон, Николаидис связался со старшим телохранителем и, извинившись за поздний звонок, потребовал подробный отчет о распорядке дня своей подруги за последние месяцы.

Лишь перед рассветом ей удалось ненадолго задремать. Но, едва она пробудилась, ужасные события вчерашнего вечера с поразительной отчетливостью предстали перед глазами. Все вокруг завертелось и поплыло, вызвав приступ резкой тошноты. Молодая женщина долго приходила в себя под душем; колени ее дрожали от слабости. С Андреасом или без него, жизнь продолжается, напомнила себе Хоуп. Плакать было некогда. Предстояло заняться решением целого ряда насущных проблем, в первую очередь — подыскать другое жилье. Еще она собиралась получить в банке ссуду, чтобы открыть свое собственное дело. Ради выпуска оригинальных дамских сумочек «Хоуп Ивенс» она была готова трудиться днем и ночью. Да, ей хотелось с головой погрузиться в работу и не иметь ни одной свободной минуты на оплакивание разлуки с Андреасом.

Взгляд ее упал на маленькую позолоченную коробочку, лежавшую на полке в холле. Вчера вечером Андреас, едва переступив порог, сунул что-то туда, прежде чем заключить ее в объятия. Обычно он всегда приносил с собой шоколад, божественный, тающий во рту, ни с чем не сравнимый швейцарский шоколад. Однако сейчас, открыв коробочку, Хоуп обнаружила там изящную золотую вещицу. У нее собралась уже целая коллекция оригинальных подвесок и амулетиков, подаренных им. Но на этот раз Хоуп с изумлением прочитала свое имя, выложенное из маленьких блестящих камешков. Глаза ее мгновенно наполнились слезами, и сердце мучительно сжалось в груди при мысли о невосполнимой потере. Странно, но переживания полностью уничтожили неизменную любовь к шоколаду. Вместо сладкого ей вдруг захотелось острого, и она вспомнила о маринованных оливках в холодильнике. Хоуп никогда прежде их не ела и покупала только для Андреаса. Удивившись этой забавной перемене вкуса, она направилась на кухню.

По пути в аэропорт Андреас внимательно изучал доклад о недавних перемещениях Хоуп. Начальное недоумение и недоверие сменились кипящей яростью. Впервые в жизни личные эмоции взяли верх над рабочей дисциплиной, и, отложив заокеанскую встречу, он приказал водителю развернуть машину.

Хоуп не заметила, как съела всю баночку маринованных оливок. Возможно, недавняя простуда сыграла роль в изменении вкусовых пристрастий, подумала она. Тишину нарушил звонок у входной двери, и сердце радостно подпрыгнуло в груди. Андреас вернулся! Он понял, что она не могла изменить ему!

— Я в спальне! — отозвалась Хоуп, услышав по домофону свое имя, нетерпеливо произнесенное знакомым голосом.

Пригладив руками разметавшиеся по плечам светлые волосы, девушка взглянула в зеркало, переживая, что не успела привести себя в порядок, и второпях завязывая дрожащими пальцами пояс халата.

Андреас вошел в комнату. Темный дорогой костюм подчеркивал его суровую мужественную красоту. Театральным жестом, никак не вязавшимся с обычной деловой холодностью, Андреас швырнул на ковер к ногам Хоуп кипу бумаг:

— Ты бесстыдная обманщица! — обвинительным тоном провозгласил он. — Ты посещала квартиру Кэмпбелла бессчетное количество раз и даже оставалась там на ночь! Ваша связь длится уже много месяцев!

Хоуп застыла в крайнем изумлении, словно парализованная.

— О чем ты говоришь? — наконец с трудом произнесла она. — Я никогда не была у Бена и даже не знаю, где он живет.

— Почему бы тебе не взглянуть на принесенные мною доказательства? — процедил Андреас сквозь зубы.

— Доказательства? — Наклонившись, Хоуп подняла несколько листов и наморщила лоб, глядя на ровные графы таблиц. — Что это?

— Сюрприз… сюрприз. Большую часть года ты находилась под круглосуточным наблюдением. Здесь только самые последние доклады о твоем времяпрепровождении, — проинформировал он.

— Я находилась под круглосуточным наблюдением? — автоматически повторила Хоуп. — Ты хочешь сказать, что следил за мной?

— Я бы сказал, что выражение «следил за твоей безопасностью» точнее соответствует действительности.

— Кто именно наблюдал за мной? — спросила Хоуп, содрогаясь от отвращения при мысли о незнакомцах, не выпускавших ее из вида и фиксировавших каждое ее движение.

— Команда телохранителей экстра-класса. Они не совершают ошибок и выполняют свою работу незаметно для объекта и окружающих.

Хоуп смотрела на Андреаса широко раскрытыми глазами.

— Я шокирована глубиной твоего недоверия ко мне. Ты платил людям, которые шпионили за мной. Это просто ужасно.

На скулах Андреаса проступил румянец, различимый даже под бронзовым загаром.

— Ты не права. Я получал анонимные угрозы. Естественно, я опасался, что в поле зрения врагов можешь попасть и ты, поэтому принял меры по обеспечению твоей безопасности. Вот и все.

Хоуп не слушала. Потрясение, испытанное ею, оказалось слишком сильным.

— Это отвратительно. До сих пор я не задумывалась, насколько ценно для каждого человека право на личную жизнь.

Реакция женщины привела Андреаса в еще большую ярость. Значит, это он должен чего-то стыдиться?

— Вплоть до вчерашнего вечера я не интересовался этими докладами и свято уважал твои права, — подавив гнев, невозмутимо объяснил Андреас. — Но сейчас решил заглянуть в эти бумаги в поисках доказательств твоей неверности. Мне не пришлось искать долго.

Хоуп по-прежнему держала в руке злополучные листы. Удивленное восклицание сорвалось с ее губ, когда она прочла знакомый адрес, мелькавший на каждой странице рапорта. Ужасное недоразумение начинало проясняться. Хоуп облегченно вздохнула.

— Эта квартира действительно принадлежала Бену. Но он слишком часто устраивал там шумные вечеринки, и собрание жильцов было вынуждено обратиться в полицию. Бен переехал оттуда год назад, и теперь там живет Ванесса.

Взгляд золотисто-карих глаз обжег ее огнем.

— Я не верю тебе. Но твоя лучшая подруга, конечно же, подтвердит любую историю, выгораживая тебя.

Однако в этом Андреас ошибался, Выросшая в семье, где родители постоянно изменяли друг другу, Ванесса не выносила лжи и обмана, сопровождающих супружескую неверность. Она ни за что не согласилась бы засвидетельствовать неправду даже ради подруги.

Сглотнув застрявший в горле комок, Хоуп продолжала объяснять:

— По этому адресу проживет Ванесса. Конечно, я понимаю, что ты почувствовал, прочитав отчет телохранителей, но два года, проведенные с тобой, дают мне право…

Андреас резко оборвал ее:

— Они не дают тебе никакого права.

Круто повернувшись, он вышел из спальни.

— Подожди! — закричала Хоуп ему вслед.

Медленно и с заметной неохотой Николаидис оглянулся.

У Хоуп не осталось выбора. Угрозы Элиссы больше не страшили ее. «Если мой брат узнает что-либо, я тебя просто уничтожу», — всплыли в памяти слова гречанки. Но, глядя на Андреаса и сознавая, что, возможно, она видит его в последний раз, молодая женщина приняла решение защищаться.

— Позволь мне рассказать о событиях вчерашнего вечера. Это я случайно вошла в отдаленную комнату и увидела там твою сестру, целующуюся с мужчиной! — тяжело дыша, выпалила она.

Сжав челюсти и гневно сверкая глазами, Андреас вытянул вперед руку

— Замолчи немедленно.

Хоуп покачала головой:

— Я не буду молчать. Элисса следом за мной вышла в коридор и пообещала уничтожить меня, если я расскажу тебе об увиденном.

— Как ты смеешь говорить так о моей сестре? — задыхающийся от ярости Андреас побледнел.

— Я не собиралась сплетничать об этом ни с кем… я не желала вмешиваться в чужие дела, — не сдавалась Хоуп.

— Этих слов достаточно, чтобы сделать тебя моим врагом на всю жизнь. Честь семьи Николаидис и каждого ее члена для меня превыше всего, — торжественно заявил Андреас. — Ты самым оскорбительным образом пытаешься запятнать непогрешимую репутацию Элиссы ради собственного спасения. Будь ты мужчиной, я не позволил бы тебе говорить подобные вещи о моей сестре. Но ты женщина и злоупотребляешь своим преимуществом.

— Это ты злоупотребляешь своим преимуществом! — запротестовала Хоуп. Отчаяние и чувство бессилия захлестнули ее. — Ты назвал меня бесстыдной обманщицей… ты отказываешься даже просто выслушать мое объяснение!

— Что я должен выслушать? — Андреас сделал несколько шагов по направлению к Хоуп, и она оказалась буквально загнанной в угол между холлом и спальней. — Рассказ о том, как ты развлекалась в постели с этим пай-мальчиком? Почему ты изменяла мне с ним? — В его хриплом голосе слышалась почти звериная злоба. — Он лучше меня в постели?

— Андреас… — только и смогла выдохнуть Хоуп, крайне смущенная прямотой вопроса.

— Он изобретательнее в ласках? Ему удается сильнее возбудить тебя? Он опытнее? Или умеет делать что-то, чего не умею я? Я недостаточно удовлетворяю тебя? Скажи мне… Я имею право знать! — прорычал Андреас. Его полыхающий неукротимой ревностью взгляд, казалось, вот-вот испепелит ее.

— Мне нечего сказать тебе! — в слезах ответила она.

Хоуп дрожала от напряжения, не понимая, что творится с нею. Близость Андреаса, удерживавшего ее у стены, вызвала знакомый трепет во всем теле.

— И сейчас, в этот момент… ты хочешь именно меня, — самодовольным тоном произнес Андреас, прикасаясь пальцами к отвердевшим соскам, которые отчетливо проступили сквозь тонкую ткань халата.

Издав беспомощный стон, Хоуп изогнула спину. Горячая волна желания захлестнула ее.

— Да, но…

— Ты просто умоляешь меня овладеть тобой прямо сейчас, — хрипло усмехнулся он, кладя руки на ее бедра и впиваясь в губы пылким, невероятно чувственным поцелуем.

Страсть пронзила ее жаждущее наслаждения тело сотнями огненных молний. Хоуп таяла, словно лед на солнце. Резким движением подняв на руки, Андреас понес ее в спальню и опустил на кровать, все еще продолжая этот горячий страстный поцелуй.

Потом он медленно ослабил хватку, отстраняясь от женщины. Сгорающая в огне желания Хоуп протянула руки к плечам Андреаса, собираясь прижать его к себе.

С холодным презрением он оттолкнул ее, выпрямляясь в полный рост.

— Все кончено. Все было кончено в тот момент, когда ты позволила Кэмпбеллу прикоснуться к тебе. Сделав тебя своей любовницей, я рассчитывал, что ты будешь беречь свои ласки лишь для меня одного.

Кровь мгновенно отхлынула от лица Хоуп. Она приподнялась.

— Я тебе никакая не любовница и никогда не была ею!

Андреас уже в дверях издал сардонический смешок, хлестнувший ее подобно удару кнута,

— Конечно же, ты была моей любовницей. Разве могла ты стать для меня чем-то иным?

Никогда прежде Хоуп не доводилось испытывать столь сильной душевной боли. Она неподвижно сидела на кровати, устремив невидящий взгляд в пустоту. Из коридора доносился звук удаляющихся шагов Андреаса. Он ушел, не испытывая ни капли сожаления. «Я никогда ничего не значила для него», — подумала Хоуп, переживая мучительную агонию любви.