Культурологические идеи в русской литературе

Огромное воздействие на развитие культурологических теорий конца XIX – начала ХХ веков оказало творчество великих русских писателей Ф.М. Достоевского и Л.Н. Толстого. Отвлекаясь от их бесценного художественного творчества, можно, тем не менее, выделить в их наследи некоторые положения, имеющие принципиальное значение для теории и истории культуры.

Не отказываясь от мечты увидеть более совершенной и счастливой современную ему Россию, Федор Михайлович Достоевский (1821-1889) приходит к выводу, что страна может спастись только на путях религиозного возрождения и внутреннего преображения русского человека. Он считает, что добро и зло в обществе зависят не от культуры и особенностей государственного устройства, а от самой природы человека. Любой человек, заявляет писатель, может освободиться от сдерживающих его социальных обстоятельств и в праве сам определять свои нравственные позиции и поступки.

По мнению Ф.М. Достоевского, человеку присуще «самостоятельное хотение», он всегда обладает свободой выбора, за который несет ответственность. Социальная гармония в обществе трактуется мыслителем как братство народов, основанное на совершенствовании жизни всех людей и достижении счастья отдельным индивидом. Ф.М. Достоевский явился одним из идеологов «почвенничества», называя народ великой почвой России, видя в нем народ-богоносец. Только русский крестьянин, отмечает он, является носителем христианского идеала всетерпимости и всечеловечности, именно он хранит христианство от наступающих на него бесчеловечности и алчности буржуазных отношений. Вера во Христа, которая присуща русскому народу, обеспечивает России вхождение в европейскую культуру и поможет многому научить ее.

Основное внимание писатель сосредотачивает на неповторимости и своеобразии своей страны, формулируя ряд важнейших положений, связанных с особым местом русской национальной культуры в мировой истории. Прежде всего, он разрабатывает идеологию так называемого почвенничества, суть которой заключается в примирении крайностей славянофильства и западничества и в стремлении объединить чуждые друг другу народ и интеллигенцию, доказать, что русскую самобытность следует искать только в глубинах национальной почвы. Отвергая безоглядный антиевропеизм Н.Я. Данилевского, он выдвигает известный тезис о том, что русский народ обладает особым даром «всемирной отзывчивости», особой способностью к «всечеловеческому единению», совсем не зависящей от экономической силы нации. Хотя земля России «нищая и неурядная», утверждает Ф.М. Достоевский, ей, однако, не следует «перетаскивать» к себе «европейское гражданское устройство», «лакейски подражая Европе», а нужно «развиваться национально», «своей органической силой». В то же время писатель говорит, что стремление русских к освоению европейского опыта «не только законно и разумно в основании своем,но и народно», и вполне совпадает с велением национального духа. Высокая духовность, отзывчивость и сердобольность русского народа, считает он, являются результатом перенесенных им тяжелых страданий и испытаний, ибо только они формируют и нравственно-полноценную личность, и сам народ.

Едва ли не важнейшим культурологическим фактором в истории русской литературы становится знаменитый роман Ф.М. Достоевского «Бесы» (1872), в котором писатель вскрывает идейные истоки большевизма и фактически предсказывает русскую революцию со всеми ее губительными последствиями для национальной духовной культуры России.

Гуманистические традиции творчества Ф.М. Достоевского в значительной степени повлияли на оценку европейской культуры культурологами следующих поколений, которые, подобно великому писателю, за успехами технической цивилизации сумели разглядеть узость взглядов и потерю целей и смысла жизни человека.

Другому великому русскому писателю Льву Николаевичу Толстому (1828-1910) культура в привычном для нас понимании не представляется абсолютной ценностью, хотя он иговорит о самобытности и самостоятельности русской культуры. Он с большим сомнением, а то и просто отрицательно, относится ко многим ее проявлениям и, подобно З. Фрейду, указывает на их опасности. Но если З. Фрейд видит со стороны культуры (а точнее, «цивилизации») угрозу для психофизиологического здоровья людей, то Л.Н. Толстой считает, что современная «ложная» жизнь в культуре угрожает их нравственно-религиозному здоровью. По его мнению, культура, игнорирующая интересы простого человека, не способствует улучшению его жизни; вот почему писатель критикует не только западную цивилизацию, которую он считает многовековой ложью, искусно скрывающей царящее в мире зло, но и императорскую Россию. Л.Н. Толстой считает, что все государственные и религиозные учреждения страны основаны на угнетении и насилии, а священники весьма далеки от идеалов истинного христианства.

Создатель «толстовства» – учения, вдохновляющего во всем мире немало последователей, – он резко критикует такие фундаментальные ценности и факторы «цивилизованного» общества, как собственность, государство, власть, армия, суд, церковь и даже наука и искусство. Все эти краеугольные составляющие культуры, так или иначе связанные с неравенством людей, насилием или забвением евангельских основ человеческого существования, представляются писателю достаточно сомнительными, особенно государство, почти обожествленное в свое время Г. Гегелем. Показательны и взгляды Л.Н. Толстого, с одной стороны, на церковь, а с другой – на науку и искусство. Человек глубоко верующий, он считает, что церковь как бюрократическая организация запятнала себя материальным богатством и сотрудничеством с власть имущими, а современная наука кажется ему опасной в силу своей враждебности религии и вере. Как великий художник слова, он хотя и считает искусство одним из условий человеческого существования и едва ли не главным средством объединения людей, однако категорически отвергает искусство как средство наслаждения и все его разновидности, лишенные религиозно-нравственного содержания и непонятные простому человеку. В конце жизни Л.Н. Толстой даже приходит к выводу, что «прекрасное» и «нравственное» – искусство и жизнь – в известной степени противостоят друг другу, вернее, представляют собой «два плеча одного рычага»: как только человек становится более чувствительным к соблазнам «прекрасного», в нем сразу же слабеет нравственное начало. Едва ли не самым важным в философии культуры русского писателя является его глубочайшая народность и осуждение «сильных мира сего», хотя он и отвергает путь революционно-насильственного преобразования жизни, считая, что человека можно изменить только путем самосовершенствования и воспитания.

Осуждая все элитарные разновидности искусства, лишенные религиозно-нравственного содержания и непонятные «простым» людям, Л.Н. Толстой в конце жизни переходит к сознательно упрощенному творчеству, более близкому к народным традициям (сказки, народные рассказы, притчи, буквари, бывальщины и т.п.), и не останавливается даже перед тем, чтобы скептически отнестись к произведениям таких гигантов мировой культуры, как Еврипид, Данте, Микеланджело, Рафаэль, Шекспир, Бетховен и другие. Примечательно и то, что в канун сексуальной революции, начатой З. Фрейдом (так же, как и социальной революции, вдохновленной К. Марксом), Л.Н. Толстой выступает самым страстным поборником полового и материального аскетизма, доходя до парадоксальных крайностей.

Многие прогрессивные писатели и другие деятели культуры ХХ века неоднократно подчеркивали то существенное влияние, которое оказало учение Л.Н. Толстого на формирование их взглядов на роль и значение культуры в жизни современного человека и общества.