Которые полезны при исследовании организаций

Ни для кого не секрет, что очень многое зависит от самого со­циолога, от его умения слушать и слышать, а также от того, какие методы и приемы он использует для того, чтобы получить наибо­лее полную картину проблемных зон в организации, в жизненной траектории респондента. Ниже перечислены методы, которые помогали нам в нашей работе при исследовании, как русских, так и иностранных организаций.

1. Метод развивающей беседы- Беседуя с респондентом или

клиентом, социолог-консультант не только собирает информацию, но и дает определенную информацию. Особенно важно это в бе­седе с наиболее мыслящими и продвинутыми людьми в организа­ции. Кроме того, этот метод снижает так называемый эффект «ис­пользования» клиента в своих целях. Умное ведение беседы консультантом помогает клиенту сформировать свое мнение о консультантах, об их открытости и ценностях.

2. Метод аналогий. При исследовании организаций, как пра­
вило, консультант фиксирует внимание либо на том, что уже ви­
дел (используется так называемый «эффект сходства»), либо на
том, чего никогда не видел. Человеческая психика устроена
таким образом, что мы постоянно сравниваем: как ведут себя дру­
гие и как мы, как ведут себя другие на людях и когда они не
видят, что за ними наблюдают. Поэтому в беседе с людьми эти же
эффекты помогают. Когда мы рассказываем о том, что мы увиде­
ли в других организациях, люди либо подтверждают, и тем самым
раскрывают то, что происходит в их организации, либо говорят о
том, что у них все происходит совсем по - другому, и тем самым
опять показывают вам: а как именно у них все происходит.

3. Очень хорошо работает метод «под дурачка», особенно,
если исследователь - иностранец. Поэтому, если имеют место оп­
ределенные «серые темы», которые известны любому русскому,
но неизвестен механизм этого явления, то желательно, чтобы
самые глупые вопросы по этому поводу задавал иностранец, ко­
торому наши «добрые» люди объяснят все «от и до». Так было в
исследовании С.Ашвин, когда она задавала вопросы о феномене
«блата» в российской организации. Если бы такой вопрос задал
русский человек, то его бы сочли идиотом, поскольку, мы все чуть
ли не с пеленок знаем что такое блат. Тем не менее, иностранный
исследователь имела право спрашивать и задавать глупые
вопросы. Но здесь нужно быть очень аккуратными: если в
организации антииностранные настроения, то такого рода
консультант будет подозрителен и нежелателен.

4. Метод описания ключевых событий за определенный пе­риод. Попросите респондентов, с которыми вы работаете, описать наиболее значимые события, которые произошли за последнее вре­мя в организации. Метод помогает нам провести грамотно диаг­ностику основных проблем в организации.

5. Принцип Карнеги: «Лично я люблю землянику со сливка­ми. Но рыба почему-то предпочитает другие кушанья. Поэтому, когда я иду на рыбалку, я беру для нее не то, что люблю, а червя­ков и сушеных кузнечиков».

6. Принцип Л. Толстого: «Для меня самый интересный человек -это тот, с которым я непосредственно сейчас беседую».

ISO

Глава 14

Ведение полевого журнала

Полевой, или бортовой, журнал является важным инструмен­том социолога. Он представляет собой тетрадь, в которой день за днем отмечаются в телеграфном стиле события о полевой работе и общие размышления о продвижении исследования.

Повседневный аналитический отчет о полевой фазе социологи­ческого исследования в форме записей в полевом журнале являются прежде всего чисто техническим аспектом научной деятельности. От исследователя требуется скрупулезная точность в описании де­талей, честность «мальчика из лаборатории», который отслеживает в журнале условия, при которых происходит тот или иной феномен, чтобы установить точную природу этого феномена. Полевой журнал, как можно об этом догадаться, не имеет ничего общего с личным днев­ником, разве что присутствие указания даты и места.

Как ведется полевой журнал?

Ваш первый шаг исключительно прост: вы покупаете достаточ­но толстую тетрадь, чтобы послужить вам более одной недели, достаточно тонкую, чтобы сопровождать вас повсюду.

На правой половине разворота вы отводите место описательно -фактологической части дневника: серии пометок, которые могут быть весьма краткими, но которые обязательно фиксируют дату и место. В минимальном варианте полевой журнал состоит из дат и имен людей: имен людей, которых вы встречаете, место, где вы их встреча­ете. Однако чаще всего в этой части вы записываете намного больше: наблюдения, описания, рассказы.

На левой стороне разворота вы оставляете место для вашего исследовательского дневника. По крайней мере для серии вопро­сов. Здесь вы проводите главным образом полезный анализ не

только для ориентации вашего полевого исследования (например, чтобы определиться с кем вы будете устанавливать контакт), но, главным образом, для написания вашего первого редакционного черновика вашего отчета, вашей окончательной рукописи.

С правой стороны, таким образом, окажутся практические ука­зания: кто, где, как, когда - всего того, что происходит. С левой стороны - наброски ваших вопросов, гипотез, ваших сомнений, ваших маленьких удачных констатации. Здесь следует также упо­мянуть также о прочитанных вами текстах, обо всем том, что составляет часть вашей интеллектуальной жизни.

Конечно, само собой разумеется, что выдержать такую строгую дихотомию невозможно. Довольно скоро те заметки, которые вы делаете на правой стороне, а именно заметки по поводу полевой час­ти исследования, станут началом анализа, покроются вопросами и гипотезами. И достаточно скоро заметки, которые вы делаете на левой стороне, ваш рефлексивный поиск наполнится именами соб­ственными и анекдотами. Именно поэтому мы останавливаемся имен­но на этой системе заметок друг против друга: вы всегда пишете на обеих половинках в один и тот же день, хотя когда-то вы можете ос­тавлять или справа, или слева незаполненные странички.

Заметки визуализируют наше постоянное маятниковое движение между интеракциями полевого исследования и рефлексивным, более глубоким анализом. Полевой дневник позволяет исследовате­лю осуществлять работу с самим собой, а также предварительную работу по освоению поля. Дело в том, что у каждого исследователя на первом этапе, безусловно, будут предварительные идеи по поводу того, с чем он столкнется в поле. Однако эти идеи бывают чаще всего размытыми и, в большей или меньшей мере, бессознательными. Наша первая задача состоит не в том, чтобы изначально отбросить эти пред­варительные представления, которые неизбежны и даже необходи­мы, а в том, чтобы их объяснить, сделать явными, подвести к тому, чтобы произошел настоящий разрыв с тем, что мы видели раньше. Именно это мы и должны делать, когда начинаем полевую фазу исследования, когда фиксируются наши первые впечатления, наши первые реакции. Они выдают ваши ожидания, поскольку мы в какой-то степени разочарованы. Они выдают наши проекции, пото­му что они оказываются несостоятельными. Все это бесследно исче­зает, если у нас не нашлось времени, чтобы их отметить.

Именно журнал позволяет трансформировать явные заблуж­
дения и, в первую очередь, заблуждения по оценке, по предвиде­
нию поворота событий. Он является инструментом по выявлению
различных норм, которым подвержены как те, кого мы изучаем,
I 161

так и мы сами. Это то, что называется самоанализом: объектива­ция наших субъективных ожиданий, нашей в большей или мень­шей степени непризнанной ангажированности, которая в свою очередь социально детерминирована.

Мы предлагаем подвергнуть предварительной цензуре наши субъективные ожидания, нашу вовлеченность, вместо того чтобы тщательно их замаскировать под видимостью нейтральности, что, впрочем, является невозможным. Мы всегда можем найти время для того, чтобы их зафиксировать письменно, это самое лучшее, что вы можете сделать для того, чтобы от них избавиться и вести их учет в ходе ваших интерпретаций. Мы фиксируем наши наи­более субъективные впечатления, они являются лично вашими, по их поводу нам позже будет обязательно стыдно, но мы должны их экстериоризировать, доверив нашему полевому журналу. Лучше дадим им свободу выйти.

Работа по фиксации мысли невозможна до начала полевой ста­дии в тиши кабинетов на базе воображения, навеянного ссылка­ми на литературу. Она должна вестись параллельно с первыми контактами, осуществленными во время полевой фазы, и продол­жаться во время всей полевой фазы и даже после ее завершения.

Полевой журнал является также главным оружием, оружием дистанцирования. Последнее достигается главным образом через реф­лексию. Речь здесь идет о том, что мы представляем из себя в глазах других, то есть мы подвергаем себя глубокому анализу: Почему мы хотим заниматься именно этим исследованием? Какую позицию я занимаю в этом мире? В чем эта позиция объясняет, по крайней мерс, частично мою точку зрения! Что я привношу в группу, в которой со­бираюсь участвовать в исследовании? Чувствуем ли мы себя комфор­тно или пет? Возникает ли у нас желание уйти в другую группу? В чем зависим мы от наших коллег? Зависят ли они от нас? Кто нам симпатичен, антипатичен? Почему?

Именно в письменной форме мы должны ответить па все эти вопросы. Это поможет избавиться от наших привычек, отойти от нашей изначальной точки зрения. Только полевой журнал преоб­разует обычный социальный опыт в опыт социологический: он по­зволяет восстановить не только значимые факты, которые ваша память рискует изолировать и декоптскстуализировать, по преж­де всего объективное хронологическое разворачивание событий. Он представляет собой в некотором роде как бы архив самого себя.

Главная польза от полевого журнала заключается в его пере­читывании, которое обнаружит дистанцию между тем, кто произ-

водил записи, и тем, кто их перечитывает. Благодаря изменению, совершившемуся во время полевой стадии, первые письменные' заметки служат одновременно точками отчета. Отсюда возникает интерес к составлению самых тривиальных заметок в отношении дат, мест, имен и изменений смысла. В них и заключается раскры­тие точки зрения наивного исследователя.

Баланс этнографического описания и аналитики

В полевом журнале исследователь, с одной стороны, описыва­ет реальные события, факты, встречи, результаты наблюдений с достаточной степенью детализации. Этот подход пришел к нам из других наук (таких, например, как антропология) и называет­ся этнографическим.

Социологи взяли на вооружение технику исследования антро­пологов, которая состоит в подробном описании того, что делают люди в изучаемом пространстве. В буквальном смысле это можно выразить известным выражением «что вижу, то пою», то есть, находясь в поле, социолог может только детально описать все увиденное и услышанное. С другой стороны, записи в полевом журнале - это первый шаг к анализу описанных явлений. Имен­но поэтому в полевом журнале присутствует и другой тип запи­сей, первичный анализ того, что он увидел и услышал. Это, как правило, исследователь делает тогда, когда у него накопилось достаточно материала, чтобы сделать анализ и, кроме того, когда у него есть для этого возможности (наличие определенного мес­та, где он может сосредоточиться и его не будут отвлекать).

Если социолог проводит исследование в том же городе, где он живет, то эта аналитическая работа может быть проделана вече­ром у себя дома. В условиях командировки исследователь может сделать аналитические записи у себя в номере гостиницы, или, если условия этого не позволяют, найти другое тихое место.

Конечно, для сбалансированного сочетания этнографичности и аналитичности ведение вашего дневника в стиле, как было ука­зано выше, предпочтительно. При таком ведении ваша описатель­ная этнографическая часть будет сосредоточена в правой части страницы, а аналитика в левой. Однако необходимо отметить, что, как правило, тип, форма, содержание записей, которые ведутся ис­следователями, в немалой степени зависят от личных предпочте­ний исследователя, темы исследования, той обстановки, где вы ведете наблюдение и технологических возможностей.

Полевой журнал и наблюдение

Хотелось бы отметить, что как только исследователь присту­пает работать над исследованием в стиле кейс стади, неоформив­шаяся тема, исследовательские вопросы постоянно находятся у него в голове. Поэтому мы говорим о том, что исследование в сти­ле кейс стади - это определенный образ жизни, когда тема иссле­дования и жизнь исследователя становятся неразрывно связаны. В этом случае в любой момент, находится ли социолог в поле или сидит у себя дома, к нему может прийти озарение но исследуемо­му вопросу, которое он захочет пометить у себя в ежедневных записях. Именно поэтому мы говорим о том, что исследовательс­кий журнал должен быть всегда под рукой.

Необходимо отметить, что именно в поле у социолога появля­ется возможность запечатлеть хотя бы частично то богатство ма­териала по исследуемой теме, которое он видит перед глазами. Именно поэтому очень важное место в исследовательском днев­нике могут занимать результаты наблюдения за наиболее важны­ми событиями, а также конкретные записи, представляющие собой выдержки из документов, представленных на стендах, вы­весках, досках объявлений, в которых содержится важная инфор­мация по теме исследования. Таким образом, ведение записей и наблюдение - это вещи взаимосвязанные. Запись того, что вы наблюдаете, позволяет вам прояснить и организовать ваше мыш­ление. Это, в конечном счете, ведет к тому, чтобы идентифициро­вать наиболее важные направления для дальнейшего наблюдения, которые ранее были забыты или которыми пренебрегли.

Как правило, днем, когда исследователь берет интервью наи­более интенсивно (а в некоторых случаях, особенно когда время работы на том или ином объекте ограничено, исследователь мо­жет взять до 10-15 интервью в один день), и у него нет времени записать свои размышления и наблюдения, которые он сделал за весь день. И только вечером, уединившись от суеты, ou может сде­лать пометки о наиболее лажных событиях и наблюдениях, кото­рые случились за день.

В случае с лонгитюдными исследованиями, когда выходы в поле проводятся через определенный промежуток времени, такие записи могут быть ключевыми в построении картины изменении, которые произошли на том или ином объекте за прошедший пе­риод. Ниже приведена выдержка из полевого дневника:

Мысли, которые пришли мне в голову в ходе моего посещения завода 16 сентября 1996 года.

1. Завод приватизировался. И это сразу видно. По сравнению с предыдущими визитами наблюдается заметное уменьшение ра­бочих (343 человека по сравнению с тем, что было около 600 во время моего первого визита в 1993 г.). Кроме того, поговаривают, что будет еще дальнейшие увольнения. Сплетни: в октябре-декаб­ре будет еще уволено 80-90 человек.

2. Система увольнений совершенно изменилась. Если ранее была система, построенная по принципу «первый пришел - пос­ледний ушел» (оставался приоритет старшинства), то теперь раз­работали новую систему, чтобы оставить наиболее гибких и мо­лодых сотрудников.

3. Удивило, что полностью обновлена команда менеджмента. Старые лица практически не попадаются. Полная замена правя­щей элиты.

4. Организация пространства «под одной крышей». Смели до основания старый офис, где ранее сидели клерки, переведя всех, кто имеет отношение к производству, в цеха, ближе к производству.

5. Организация производства: абсолютно изменилась. Если ранее была типично тейлористская система, основанная скорее на конвейерном принципе и разделении функций рабочих и менед­жеров, то теперь, по крайней мерс на слуху, «организация работы в командах», этакая японизация производства сверху. Необходи­мо проверить на разных уровнях, насколько этот девиз осуществ­ляется па практике!!!

6. Прежний директор Фил был, несомненно, любимцем рабочих. У него была даже какая-то кличка типа «лимонадный Джо», многие рабочие здоровались с ним за руку, нынешнего же директора не при­ветствуют, но крайней мере на первый взгляд, практически ни на одном уровне организации. Он же сам в интервью сказал: «Бывают моменты, когда ты идешь по цеху, говоришь «здравствуйте» людям, а они не отвечают, притворяются, что не видят». В общем, говоря сло­вами Дэйва, зама по производству, можно выразить чувства многих через следующую фразу: «Раньше мы были счастливее».

М.Киблицкая. Кейс стади английского завода по ремонту ваго-. нов «ВагРем», 1993-1996. Полевой дневник.