Михаил Калафат (якобы 1041 – 1042 годы)

В его биографии звучат две основные темы: преследования знати императором и мятеж, закончившийся его свержением. «Понятия родства, более того – самая кровная близость казалась ему детскими игрушками, и его ничуть не тронуло бы, если бы всех его родственников накрыло одной волной… Никого из людей вельможных не одаривал лаской взора или души, а только устрашал всех грозными речами. Подданных он хотел сделать беспрекословно послушными, большинство вельмож лишить принадлежащей им власти, а народу дать свободу, чтобы стражу его составило не малое число избранных, а многочисленная толпа. Охрану своей персоны он передал купленным им ранее СКИФСКИМ ЮНОШАМ» [44], с. 211.

Летописцы описывают торжественный вход Михаила в храм. Вероятно, вход Господень в Иерусалим. «Богатые столичные граждане… устроили императору торжественную встречу – во время выхода последнего в храм св. Софии ОНИ УСТЛАЛИ ПУТЬ ЕГО КОНЯ ШЁЛКОМ И РАДОСТНО ПРИВЕТСТВОВАЛИ» [44], с. 211. через некоторое время против императора вспыхивает мятеж. Фактически то же описано и в Евангелиях – вскоре после торжественного входа Христа в Иерусалим иудеи кричат Пилату: «Распни, распни Его!». А при Михаиле Калафате жители Царь-Града кричали примерно то же самое: «Послышались выкрики: "не желаем Калафата ставропата (крест поправшего) императором!.. Сокрушим кости Калафату!"» [44], с. 211.

Любопытно, что, передавая эти выкрики толпы, византийский хронист, видимо, сам уже не понимает, при чём тут крест. И думает, что жители, дескать, обвиняли императора в том, что тот попрал крест. Хотя никаких поводов для этого вроде бы нет. Но теперь мы понимаем, в чём дело. СТАВРОПАТ – это, скорее всего, «висящий на кресте», находящийся на нём. Это – намёк на распятие Христа. Здесь, по-видимому, в искажённом виде звучит евангельское: «Распни, распни Его!».

Затем описывается грандиозный мятеж. В книге С. Б. Дашкова описание мятежа занимает половину всей биографии Калафата. «Сначала они по группам и поотрядно построились к битве, а потом со всем городом, целым войском двинулись на царя. Вооружены были все… весьма народ взбунтовался против царя и, как по мановению чьей-то руки, объединился в одном желании… Царь в то время находился во дворце и сначала не проявлял никакого беспокойства по поводу происходящего: подавить восстание граждан он намеревался без пролития крови. Но когда начался открытый бунт, народ построился по отрядам и составил значительное войско, он пришёл в страшное волнение и, оказавшись как бы в засаде, не знал, что и делать. Устроившись в укрытиях, те (немногие сторонники Михаила Калафата – Авт.) принялись метать сверху камни и копья, многих убили и разорвали тесный строй нападающих, но восставшие, разобравшись в чём дело, снова обрели силу духа и стали теснее прежнего… Император и новелисм бежали из дворца, захваченного и разграбленного чернью… пытались найти убежище в церкви, но их буквально оторвали от алтаря, выволокли на улицу и ослепили» [44], с. 213 – 214.

Этот рассказ в общем повторяет мятеж против Андроника в описании Никиты Хониата. Основные вехи те же самые. Мятеж охватил весь город. Царь сначала не беспокоился и хотел решить дело мирно. Когда не удалось, пытался с немногими сторонниками защититься, стреляя из укрытий, но безуспешно. Царь бежит. Бегство не удаётся. Его хватают и казнят.