После демократии

Вслед за державами, определяющими облик современного мира, Россия в 1990-е годы избрала для себя демократический способ правления, который, как говорил сэр Уинстон Черчилль, является наихудшим, если не считать остальных. Как всегда, нашей стране не повезло: она решила приобщиться к общемировым ценностям именно в тот момент, когда историческое развитие в очередной раз поставило их под сомнение. К середине 2000-х стало пронзительно ясно, что Россия развивается (и живет!) тем лучше, чем более формальными становятся в стране демократические процедуры. Не так давно президент В. Путин оформил это понимание в новый политический дискурс – в нашем языке появился очередной оксюморон «суверенная демократия».

Вновь хочется вспомнить сэра Уинстона: «Все время боюсь, что кто-нибудь спросит у меня, что это, собственно, такое – "демократический торизм". Я думаю, что "демократический торизм" это, в сущности, оппортунизм». А я, в свою очередь, думаю, что «суверенная демократия» это и есть «демократический торизм».

С другой стороны, не мог же В. Путин во всеуслышание заявить, что для его страны – чем меньше демократии, тем лучше. Так недолго и в «государства-изгои» попасть. К тому же, по иронии судьбы, сам Президент настроен вполне демократически, и разговоры не то что о диктатуре, но даже о третьем сроке вызывали у него изжогу. Проблема состоит в том, что вся остальная страна, похоже, искала только подходящий повод, чтобы отложить выборы нового национального лидера на неопределенное время. И я эту страну понимаю: во-первых, от добра – добра не ищут, во-вторых, еще одну тотальную встряску с переделом собственности государство может и не пережить, в-третьих, абсурдно в сложной стратегической ситуации тратить силы на то, чтобы поставить на управленческую позицию другую – и как правило худшую – фигуру.

Заметим, что эту же самую проблему (правда, в несколько иных граничных условиях) решают за океаном. Президент Буш-младший умом не блещет, и политика его представляет собой череду провалов и катастроф, но к этим катастрофам американские элиты уже как-то притерпелись и даже научились извлекать из них финансовую выгоду. Новый же президент наверняка сменит стратегические императивы, может быть, даже государственный курс – и последствия этого невозможно предвидеть. В известном смысле, перед американцами «проблема 2008» стоит даже более остро, чем перед нами: мы не хотим менять «хорошего» президента, они не готовы даже к тому, чтобы сменить незадачливого лидера, ведущего страну в пропасть.

Кризис демократических процедур виден также в Великобритании, где население упорно голосует за лейбористскую партию, хотя не более 10% избирателей говорят при опросах, что хотели бы видеть во главе государства Тони Блэра. Виден кризис демократии и в Японии, где новый единогласно избранный премьер-министр почему-то все время вещает голосом Д. Коидзуми, и в Германии, в которой к власти пришла Анжела Меркель, не способная даже понять замыслы Г. Шредера, не то что воплотить их в жизнь. Италия, потеряв Берлускони, сразу же лишилась стратегической рамки в политике. Польша, утратив умного и осторожного Квасницкого, просто вошла в политический штопор.

А ведь есть еще Украина и Грузия. Есть также Латвия и Эстония, страны, которыми во имя демократии управляются президенты, выбираемые, конечно, народом, назначаемые из-за океана.

Содержание этого общего кризиса демократически процедур в условиях глобализации можно выразить следующей формулой:

• Демократия может быть народной, управляемой или личной

• «Народная демократия» не предсказуема, не способна к проведению последовательной политики она не вписывается в глобализированные форматы управления ввиду маргинального характера политики государственных структур

• «Управляемая демократия» не легитимна, не способна к принятию самостоятельных решений, не поддерживает глобализированные форматы управления из-за низкой компетентности государственных структур

• «Личная демократия» подразумевает высокие и зачастую противоречивые требования к харизматическим лидерам и непрерывно порождает проблему передачи власти

Любая современная демократия представляет собой ту или иную комбинацию трех перечисленных выше форм. Россия тяготеет к управляемой демократии, что проявляется не столько в господстве политтехнологий и политтехнологов, сколько в предельной юридической заорганизованности процедуры выборов, когда практически любой ход в избирательной кампании может быть объявлен нарушением закона. А может и не быть объявлен... В этих условиях не только победа, но и участие в выборах «нежелательных сил» надежно устраняется, но взамен в Законодательных собраниях округов и муниципалитетов, в Государственной Думе, на должностях губернатора и мэра закрепляется безгласное и бессильное большинство, вменяемое, послушное, исправно штампующее решения верховного суверена, но неспособное к деятельности. Высшей власти не на кого опереться, что и порождает «проблему преемника». Следует подчеркнуть, что режим «личной демократии», несмотря на все усилия В. Путина, в стране не сложился (очевидно, в силу острого дефицита личностей в системе управления272).

272 Прошу понять меня правильно. Россия имеет хорошо организованный и компетентный административный аппарат, многие представители которого являются яркими личностями. Проблема в том, что перед страной стоит столько вызовов, что все значимые фигуры задействованы в управлении; людей не хватает на всех уровнях вплоть до самых высших. Кроме того, в условиях управляемой демократии одаренные люди предпочитают заниматься конкретными самостоятельными проектами, важными для страны и выгодными финансово, а не взваливать на себя бремя национального лидерства. Острота «проблемы 2008» для России в том и состоит, что «личная демократия», которая является непременным условием дальнейшего развития страны, построена на одном человеке.

Рассматривались три пути решения «проблемы 2008»:

• Наиболее вероятной является схема, в которой В. Путин в 2008 году передает власть назначенному в последний момент преемнику (разумеется, этот акт будет подтвержден формальной процедурой выборов), сохраняет ряд ключевых позиций, например ОАО «Газпром», составив собой некую неконституционную, но значимую власть. Назовем ее хотя бы Стратегическим администрированием. Эта схема реальна и легитимна, но с неизбежное рано или поздно приводит к конфликту Стратегической администрации с новым Президентом – Россия не имеет традиции «теневой власти»

• В стране нарастает управляемый политический кризис, инспирируемый Западом. В 2008 году президентские выборы оборачиваются противостоянием власти и народа по схеме «оранжевой революции» на Украине или «революции роз» в Грузии. К власти придет «якобы харизматический» лидер типа бесноватого М. Саакашвили. Политический вектор страны сместится в сторону «народной демократии», экономические и культурные последствия будут более или менее ужасающими, но, во всяком случае, все плоды экономического подъема 1998-2008 гг. будут потеряны. В перспективе, однако, будет выстроена более либеральная экономика, уверенно привязанная к европейской. Такой версии российские политические элиты всерьез опасались, хотя она и достаточно маловероятна

• В стране нарастает неуправляемый политический кризис, вызванный ренессансом «левого движения» и его тесным союзом с политическим исламом и, возможно, с другими экстремистскими группировками. Выборы 2008 года вырождаются в гражданскую войну, которая, однако, носит «неофициальный характер», она никем не объявлена и, в общем, государством и СМИ не признается. По мере нарастания хаоса конституционные свободы все более ограничиваются. В конце концов, к власти приходит революционный лидер под лозунгом «установления справедливости» или государственный деятель под флагом «восстановления закона и порядка» и создается режим личной власти, который, вероятно, в течение какого-то времени сохранит некоторые формальные демократические атрибуты. В 2008 году вероятность такого исхода очень мала, но она будет расти и к 2016 году превысит 50%

Заметим, что во всех трех вариантах политическая и экономическая ситуация в стране должна была смениться к худшему, что, собственно, и надо понимать как реальное содержание «проблемы 2008» и подлинный смысл кризиса современных демократических процедур. Можно провести аналогичное сценирование для Соединенных Штатов Америки или Германии: варианты будут другими, но исход тот же – ситуация в стране изменится к худшему.

Альтернативой является чудо – подобно тому, как в вырождающихся монархических династиях время от времени рождается гениальный суверен, так и демократические выборы (даже управляемые) могут вручить страну У. Черчиллю или Ф. Рузвельту. Например, нам в 2000 году повезло. Но если все надежды на развитие и процветание государства приходится связывать с везением, с чудом, с личной гениальностью, то это значит, что как социальный институт современная демократия никуда не годится, что она пережила свое время, свою – индустриальную – фазу развития.

И если сейчас не поставить вопрос, что будет после демократии, мы с неизбежностью окажемся отброшенными в те времена, когда демократии еще не существовало.