Сталин и Церковь

«Прошлое принадлежит Богу». Эти слова, когда-то брошенные Сталиным Черчиллю, следует помнить каждому, кто сегодня пытается дерзко проникнуть во внутренний мир давно почившего Генералиссимуса.

И всё же – попробуем, помолясь. Благослови, Господи!..

Судя по всему, молодой Сосо утратил веру ещё в семинарии. И как минимум до начала Великой Отечественной войны оставался убеждённым атеистом. Хотя духовное училище он окончил на «отлично». Да и в семинарии прошёл полный курс, прекрасно успевая по всем предметам. Только вот на выпускные экзамены 29 мая 1899 года Иосиф Джугашвили не пришёл «по неизвестной причине», за что и был отчислен без аттестата.

Сталинский однокашник по семинарии Г.Глурджидзе впоследствии вспоминал, как однажды юный Иосиф доверительно сообщил ему: «Знаешь, нас обманывают, Бога не существует...

Эти слова удивили меня. – пишет Глурджидзе. ‑ Ни от кого еще я не слышал таких слов.

- Сосо, что ты говоришь?!

- Я дам тебе прочесть книгу, из которой ты увидишь что мир и вся жизнь устроены совсем по-иному и разговоры о Боге пустая болтовня, ‑ сказал Иосиф.

- Какая это книга? - заинтересовался я.

- Дарвин. Обязательно прочти, ‑ наставительно ответил Иосиф»[1].

Скорее всего, эта история – сказка. Один из мифов советской атеистической пропаганды. Но как бы то ни было, Сталин совершенно искренне ушел из семинарии в революцию. Само по себе это не удивительно: духовное сословие дало России не только многочисленных подвижников и молитвенников, столпов веры и благочестия, но и фанатичных революционеров-вероотступников, подобных Чернышевскому и Добролюбову. Оскудение народной веры к началу ХХ века приняло в России катастрофический характер. Об этом открыто говорили такие светочи Православия, как святители Игнатий Брянчанинов и Феофан Затворник, знаменитый оптинский старец Амвросий и многие другие благодатные угодники Божии.

В те же годы, когда молодой Сталин, утеряв веру, с головой окунулся в революционную деятельность, святой праведный Иоанн Кронштадтский громогласно обличал тлетворный «дух времени», проникший даже в церковные школы: «Вера Слову Истины – Слову Божию исчезла и заменена верою в разум человеческий. Печать в большинстве изолгалась – для нее не стало ничего святого и досточтимого, кроме своего лукавого пера, нередко пропитанного ядом клеветы и насмешки. Не стало повиновения детей родителям, учащихся – учащим, и самих учащих – подлежащим властям. Браки поруганы, семейная жизнь разлагается. Твердой политики не стало, все желают автономии. Даже духовно-учебные заведения позабыли о своем назначении: быть слугами Церкви. Не стало у интеллигенции любви к Родине, и она готова продать ее инородцам, как Иуда предал Христа... Правды нигде не стало, и Отечество на краю гибели...».

Дивно ли, что Иосиф Джугашвили поддался господствующему настроению?

Но вера, похоже, всё-таки не окончательно покинула сердце молодого Сосо… О внутренних устремлениях Иосифа Джугашвили красноречиво говорят его стихи, печатавшиеся в грузинских литературных сборниках тех лет:

Шел он от дома к дому,

В двери чужие стучал.

Под старый дубовый пандури

Нехитрый мотив звучал.

В напеве его и в песне,

Как солнечный луч, чиста,

Жила великая правда -

Божественная мечта.

Сердца, превращенные в камень,

Будил одинокий напев.

Дремавший в потемках пламень

Вздымался выше дерев.

Но люди, забывшие Бога,

Хранящие в сердце тьму,

Вместо вина отраву

Налили в чашу ему.

Сказали ему: «Будь проклят!

Чашу испей до дна!..

И песня твоя чужда нам,

И правда твоя не нужна!»

Впоследствии Сталин всегда помнил о своих православных корнях. Например, просматривая макет второго издания своей биографии (1947 г.) он во фразе «поступил в том же году в Тифлисскую духовную семинарию» — собственноручно вписал: «православную». Но при этом, на мой взгляд, было бы несомненным заблуждением принимать желаемое за действительное и видеть в Сталине того «покровителя Православия», которого так хотят видеть в нём некоторые современные сталинисты.