Сонник одиночества

Выходные всегда начинаются неожиданно.
Долгая рабочая неделя изматывает, заставляя забыть обо всем, и начинает казаться, что уик-энд не наступит никогда.
Все ждут законного отдыха, а когда получают его, неожиданно приходят в уныние. Они не знают, чем себя занять и как провести сорок восемь часов, чтобы избежать безделья и томительной тоски.
Я не была исключением из правил. Лежа в постели, я совсем не хотела вставать, не желала планировать предстоящие сутки. Иногда мне мерещилось, что все предугадано за меня. А еще я никак не могла снова уснуть – честно признаться, последнее время этого я боялась больше всего на свете.
Он приходит ко мне почти каждую ночь, не давая покоя. Что там говорить, я просто не высып аюсь. И чем дольше я вижу сны, тем хуже себя чувствую по утрам. Как все-таки здорово, что в будни я сплю максимум пять часов и как убитая, словно отгороженная от всего на свете. В такие дни он редко посещает меня, поэтому в короткие ночи я парадоксальным образом немного отдыхаю, а с пятницы по воскресенье в моей жизни начинается ночной кошмар, имя которому – Грей. Так он назвал себя, когда появился впервые…
Когда это произошло? Точно не помню, может быть, несколько недель назад. Сравнительно недавно, но я уже чувствую, что он был со мной всегда, с первых дней моей жизни. Он вошел в меня с молоком матери, наставлениями отца, первой любовью, ранними разочарованиями и новыми увлечениями. Грей знал всю мою двадцатисемилетнюю жизнь, от него ничего не скрылось. Я уверена, что он знает меня лучше, чем я сама. Он показывает в сновидениях все мои страхи, ошибки, проблемы и слабости. Мне никуда от него не деться! Я не знаю, зачем он пришел и отравил невидимым ядом мое незам етное земное существование. Что ему нужно и когда он уйдет?
Все чаще понимаю, что это мерзкое существо оставит в покое мой измученный разум лишь после собственной кончины. Раньше я могла все объяснить, пострадать и поплакать, как принято, а теперь как в сказке про злых волшебников – ничего нельзя объяснить, и от этого страшно и жутко! Может, я сошла с ума? Мама заботливо предупреждала о хрупкости моей психики, приговаривая: «Ты вся в меня, дочка». Не хотела бы я сломаться, как тонкая веточка.
Надеюсь, Грей не допустит моего помешательства – так ему будет сложнее сопровождать меня в фантасмагорических грезах, а я ему явно зачем-то нужна… Знай зачем, возможно, рискнула бы все изменить, завершив наш душераздирающий роман.
Тяжело вздохнув, я взяла с тумбочки телефон.
Мобильный был отключен, несмотря на вчерашнюю стопроцентную зарядку. Он был чуть ли не самым близким моим другом и помощником, а с тех пор как появился Грей, и спасителем – для запланированных ночных пробуждений. Неужели это он сделал? Подонок! А я так надеялась проснуться в три часа ночи и больше не засыпать. Специально подобрала по телевизору программу для полуночников, надеясь его перехитрить, но все тщетно.
«Да, господа, нам придется признать, что эта тварь намного умнее меня», – безнадежно подумала я.
Включив телефон, я убедилась в его полной готовности и чертыхнулась по поводу изощренности методов сновидного существа. Посмотрела на часы – полдвенадцатого. Почти обед, я никогда так поздно не просыпалась – из-за этого ублюдка скоро мой сон станет вечным. Засну как Спящая красавица и буду ждать прекрасного принца, который с удовольствием поцелует меня, заставив биться одинокое сердце, и вернет к бодрствующей жизни, навсегда освободив мою трепетную девичью душу от тесных оков сна.
Лучше всего Игорь из финансового отдела! Только бы его не уволили раньше в ремени из-за банковских махинаций прежних лет. Если он уйдет с работы, то точно забудет бедную, а теперь, кстати, еще и полусумасшедшую секретаршу из конторы его начальника. Что-то с утра потянуло на сентиментальности… Ничего не поделаешь, я просто устала быть одна. Ах, какая я все-таки дура – я не одна, черт возьми! Грей – вот мой сегодняшний спутник, а я его избранница. Точнее просто рабыня…
Слезы полились ручьем. Я плакала тихо, без горестных стонов, ни в коем случае не закрывая глаза, чтобы вдруг не увидеть обрывки последнего сна, не поймать перед взором его силуэт. Откровенно говоря, слезы приносили облегчение, унося все, что накопилось за несколько дней. Я немного пришла в себя – что ни говори, а это действительно разрядка.
Здравствуй, новый осенний день! Теперь я могу чуть-чуть отдохнуть от насильственного греевского общения. Как вы понимаете, мне не привыкать: последний месяц так проходит почти каждое выходное утро. И если когда-нибуд ь это изменится, я уверена – заплачу от счастья. Не знаю, смогу ли я дожить до этого дня, сохранив здравый рассудок.
Раздался до боли знакомый звук, и от неожиданности я вздрогнула. Господи, ложная тревога – просто пришли вчерашние сообщения. А… Вот и Игорь, не забыл меня – приглашает в ресторан, не уточняя время и место. Мы это уже проходили. В прошлую пятницу он только намекал на свидание, прогресс налицо. Возможно, через месяц он предложит: «Пойдем, когда тебе будет удобно!». А если я уже буду не в состоянии, если меня не будет на свете? Наверное, и на похороны мои Игорек отделается сообщением, но кто прочитает?
Я не любительница паранормальных явлений, однако слышала, что иногда души умерших связываются с родственниками, чем доводят их до обмороков и инфарктов. Было бы забавно позвонить Игорьку перед сном и спросить: «Как дела, любимый? Видишь, я даже в потустороннем мире помню и люблю тебя, дурачок! Как жаль, что я не могла сказать тебе этого раньше». Что бы он ответил? Даже представить страшно…
Ага, Машка пишет. Раньше мы были не разлей вода, делили вместе радость и горе. А сколько придумывали глупых сплетен, даже сказать стыдно! Сейчас наступили суровые времена: Мария Викторовна вышла замуж за очень неприятного человека с приличным состоянием и потенциальным карьерным ростом, обзавелась двумя наипротивнейшими отпрысками с целым букетом детских болезней (наследственность, что ли, плохая у папы, или климат в семье дурной?) и стала по-настоящему порядочной семьянинкой со всеми присущими ей качествами.
Иногда мне удавалось вырвать Машку из брачного плена, и тогда верная супруга и любящая мать превращалась, как по мановению волшебной палочки, в забытую дрянную девчонку, озорную и бесшабашную, какой была я в свои лучшие годы. Сейчас я не могу похвастаться былым задором, напротив, ночные ужастики выжигают духовную плоть адским пламенем. И я почти сгорела дотла, с каждым приходом сумрака теряя частичку себя…
Последнее сообщение, номер мне неизвестен. Открыв письмо, я выронила телефон из дрожащих рук. Это был он! Раньше Грей не выходил за пределы сна, и я была уверена, что хотя бы днем свободна от него. Пора рассказать обо всем Машке, Игорю… Кому угодно!
Подняв телефон, я собралась с духом и посмотрела на экран.
«Не заставляй меня отключать его первым!» – красными буквами отпечаталось в воспаленном сознании. Вдруг я увидела его довольную рожу, как будто снова очутилась в ночной реальности: налитые кровью маленькие пронзительные глазки, длинный горбатый нос с гневно сжимающимися широкими ноздрями, зверская улыбка тонких губ, окаймляющих беззубую пасть – до рвоты знакомое порождение моих ночных кошмаров. Странно, но я не видела его таким раньше, обычно он представал весьма уверенным, спокойным и немного отрешенным созданием. А сейчас его облик изменился, как будто он по заранее намеченному плану пер еходит к чему-то невиданному прежде. Видимо, я тому виной…
Неожиданно зазвонил домашний телефон.
Вскрикнув, я снова уронила мобильный. Задыхаясь от волнения, вскочила с кровати и босиком подбежала к столу.
Сердце колотилось все сильнее. По изможденному телу пробежала дрожь – за окном поздний октябрь, сыро, и в спальне довольно прохладно. Ожидая звонка с того света, я посмотрела на номер и с облегчением выдохнула – это всего лишь Маша.
Господи, как я рада, что ты мне звонишь!
– Анька! Привет, моя дорогая! – поздоровалась Машка.
– Ты не представляешь, как я рада, что ты позвонила… – запинаясь от волнения, ответила я. – Мы так давно не виделись! Может, приедешь сегодня ко мне? Коньячку выпьем или чаепитие устроим, мне все равно – главное, чтобы ты была рядом. Я по тебе очень соскучилась! Пожалуйста, приходи, даже с мужем или детьми. Мне правда очень плохо…<
> – Ты меня пугаешь! С тобой все в порядке? Неужели с тем финансистом так ничего и не вышло? А я предупреждала, что это дохлый номер, он человек ненадежный! Нет, он и в самом деле полный идиот! Отказываться от такой потрясающей женщины?! Он обидел тебя?
Я разозлилась. По-моему, Игорь не заслуживал таких слов. Но знакомый страх остаться одной пересилил раздражение, и я стала умолять ее приехать:
– Нет, не в этом дело, я тебе потом расскажу. Только обещай, что не оставишь меня!
– Раз ты так говоришь, значит, дело действительно серьезное. Ты не залетела от него? Не переживай, сейчас это можно решить, давай на него в суд подадим! У мужа хороший проверенный адвокат, я попрошу, и быстро уладим дело. Кстати, адвокат холостяк. Может… Ну ты понимаешь меня!
Мое терпение начинало иссякать. Я больше не могла слушать эту чепуху, но почему-то именно сегодня Машка была в настроении выдумывать раз ные глупости. Другого от нее ожидать не приходилось, но есть же предел ее фантазии? «Тебе бы мои проблемы!» – мелькнуло в голове. А закадычная подруга продолжала:
– Юрист симпатичный, известное в городе лицо. Я ведь забочусь о тебе! Если бы мой брак не был столь удачным, я бы еще поборолась за него. И пусть меня мучают ночные кошмары, если бы я его не добилась!
От последней фразы меня будто ударило током. Я больше не желала ее слушать и ничего ей объяснять, тратя последние нервы.
Однако Маша пришла в себя и с искренней озабоченностью произнесла:
– Ладно, что это я веду себя как базарная баба и несу чушь… Сейчас подумаем, как быть. С мужем я договорюсь – милый в любом случае хотел в баню отчалить, скатертью дорожка. А дети… Отправлю их к тетке, тем более она мне должна. Примерно к девяти подъеду. Сухое за мной, хорошо? Глаз наметанный, так что с выбором не ошибусь!
– Спасибо! Я уж и не надеялась… Очень жду, целую! – успела сказать я, прежде чем она положила трубку.
Откровенно говоря, я не ожидала от нее подобной прыти, даже расчувствовалась. Что ж, пора заняться делами и постараться отвлечься. Вечер обещает быть долгим, и Машке придется многое выслушать, я больше не могу держать боль в себе. Может быть, после признания станет чуточку легче.
Я подошла к зеркалу и с нескрываемым пессимизмом взглянула на свое отражение. Радоваться действительно нечему, годы мои неумолимо шли. Все течет, все меняется, и я не была исключением.
Усталая нездоровая женщина с дряблым телом смотрела на меня с укоризной, словно видела во мне источник своих страданий. Лохматые черные волосы, размазанная тушь, синяки под глазами, первые морщинки (приветствую вас, господа), обвисшая грудь, тесное белье (давно хотела купить новое), будто я поправилась или отекла – вот что я лицезрела.
Нельзя категорично утверждать, что я была дурна собой. Нет, если посетить косметолога, сходить на массаж, в солярий, на маникюр и *censored*юр, накраситься – в общем, как следует постараться, – еще не все потеряно. Ведь главное – ухаживать за собой.
Я отвела глаза от жалкой женщины и решила принять ванну, чтобы привести себя в порядок и расслабиться.
Набрала ванну, медленно разделась и тяжело опустилась в воду. Взяла жидкое мыло, осторожно растворила несколько капель в воде – пена тут же скрыла мою наготу. Просто не хочу видеть себя сейчас. Стараясь не делать лишних движений, я попыталась отключиться, но мое сознание даже это было не в состоянии сделать.
Помню, как первый раз появился Грей. Нет, это было не внезапно, как часто случается в голливудских триллерах, а вполне закономерно, как будто я предчувствовала грядущие перемены. Я всеми фибрами души ощущала тогда, как ее окутывает мрак. Вы не поверите, но до того дня я страдала банальной бессо нницей. Постоянные звонки, ненормированный рабочий день, несколько чашек кофе до обеда и в два раза больше после, неустроенная личная жизнь и мамины проблемы со здоровьем сделали свое дело. В короткие часы вымученного сна я почти не видела сновидений, и пробуждение носило абсолютно стерильный характер: без разрозненных воспоминаний, обрывочных образов и абсурдных картинок.
Все изменилось, когда появился он.
Подходил к концу пятничный вечер, и накопившаяся усталость поборола привычное нежелание спать. Не раздевшись и забыв смыть макияж, я словно по чьей-то воле упала на заправленную постель. Помню его первое появление, как помню школьный выпускной: всего одна ночь, а последствия на всю жизнь.
…Я находилась в темной жаркой комнате с разбросанными по полу сломанными игрушками. Слева разбитое окно с торчащими осколками стекла. Идет сильный дождь, брызги попадают на мраморный подоконник. Шумно, но почему-то нет свежего воздух а. За окном гуляет сердитый ветер, гоняя живительную прохладу по улицам города. Мне хочется подойти ближе, чтобы насладиться ею. Я делаю шаг к окну, затем второй, еще один, но тщетно. Оно отдаляется, ветер бьет в уцелевшие стекла…
Вдруг понимаю, что полностью мокрая от холодного пота. Хочется пить. Капли падают рядом – грязная дождевая вода, страстно желанная, но такая далекая. Я начинаю тихо стонать, умолять, звать на помощь. Хриплый голос не слушается меня, звуки не складываются в слова. Сажусь на корточки, с отчаянной надеждой замираю. Кто-то идет… За мной? Слышу слабые шаги. Нет, это за окном кто-то карабкается вверх по стене! Громкий стук за спиной. Иду на ощупь в сторону звука, откидывая ногами разбитых кукол. Вот и дверная ручка – горячая, невозможно взяться. За дверью кто-то есть, я слышу его тяжелое дыхание. «Пожалуйста, хватит стучать!» Все мгновенно стихло.
– Открой дверь, детка! Я пришел за тобой, – раздалось в ушах, отражаясь зло бным эхом. – Я пришел за тобой, открой дверь, – снова прошипел он. – Детка! Грей пришел за тобой.
Дверная ручка начала дрожать, вот-вот готовая сломаться – он пытался открыть замок. Вдруг послышался звон. Резко обернувшись, я увидела жуткую картину: через разбитое окно неуклюже влезало кошмарное темно-зеленое существо в промокших лохмотьях, чуть прикрывавших его смрадную плоть.
Оно было невысокого роста, с длинными тощими руки с кривыми мозолистыми пальцами и острым как нож обглоданным носом. Глаза его я не видела. От отвращения я сделала шаг назад – в спину вонзилась дверная ручка. Бежать некуда! «Пришла моя смерть», – подумала тогда я, но сил закричать не было. Адское существо заговорило, как в сказке, нечеловеческим голосом, медленно и натужно:
– Мы встретились, Анна. Я слишком долго ждал. Слишком задержалась ты, идя ко мне, юное дитя. Тебе сейчас страшно… Так и должно быть.
Опомнившись от страха, я собрала остатки сил и выкрикнула:
– Кто вы?! Откуда вы знаете мое имя? Почему здесь так темно и душно?
– Слишком много вопросов. Я Грей, проводник твоих темных снов… Темных, очень темных! – прошипел он, скверно улыбаясь и потирая окровавленные руки. Видимо, он поранился, перелезая через разбитое окно.
Словно прочтя мои мысли, гость из преисподней размеренно продолжил:
– Кровь… Эликсир жизни и беззаботной молодости. Это твой сок, я высосу все капля за каплей – так же легко, как когда-то пробовал твою мать. Она была девственна и прекрасна, но очень завистлива и запредельно несчастна. Мы подружимся, моя милая девочка. Мы будем становиться все ближе с каждой встречей, я буду в тебе глубже и глубже!..
– Зачем я вам? – спросила я, дрожа как лист. – Где моя мама? Я хочу к ней! Что вы о ней знаете?
– Перейдем на «ты», малыш, мы же давно вместе. Хочешь видеть м ать? Это по силам нам, мамочка любит тебя и ждет, – промолвил Грей и облизал окровавленные пальцы.
Повинуясь неведомой силе, я медленно повернула голову. Слева в углу оказалась кровать, а на ней билась в конвульсиях пристегнутая кожаными ремнями женщина, отдаленно похожая на мою маму. Уверенности, что это действительно она, не было. Женщина была слишком старая и противная, но что-то в ней было родное и близкое. Я была не в силах объяснить, но ощущала это кожей. Чувство жалости наполнило меня, и слезы вновь полились из глаз.
Не вынеся переполнивших разум эмоций, я душераздирающе закричала:
– Мама! Мама!.. Ответь! Неужели ты не видишь меня? Неужели не слышишь?!
– Вкусная кровушка, крошка! – кричал мне в ухо Грей. – Кричи громче, не слышно! Ты же не хочешь проснуться?!
Я очнулась мокрая от пота, продолжая выкрикивать: «Мама!». Сон как явь, помню его отчетливо и досконально. Постеп енно пришла в себя, подумала: «Все хорошо, успокойся. Это всего лишь ночной кошмар, с кем не бывает. Он не повторится. Надо забыть, постараться забыть его!».
Дурной сон – отражение сложных будней.
Так в моей напряженной жизни появился Грей.
Тогда я не предполагала, что посланник сонного царства останется надолго. Сейчас я готова на любой, самый отчаянный поступок, чтобы хоть одну ночь провести свободной от рабства. Но надежды на то, что это возможно, нет…
Я лежала в ванне, тупо глядя в потолок. Время неумолимо шло, только стрелки внутренних часов не двигались.
Дневная тишина в квартире взошла на престол – я лично выдала ей корону.
Наступил долгожданный вечер.
Через несколько часов придет Маша, и я наконец смогу открыться и выговориться. Неважно, сочтет она меня сумасшедшей или воспримет всерьез – после признания мне станет легче, пуст ь даже подруге будет не по себе. Я всегда была эгоисткой, но любой согласится: лучше поделиться горем, чем тяжело и мучительно переживать его в гордом одиночестве.
Как хорошая хозяйка с приличным стажем (иногда хочется себя похвалить), я приготовила вкусный ужин. Честно признаться, последнее время готовлю редко, сковородку держала в руках месяца четыре назад.
Но тогда я была не одна – когда есть мужчина, дарящий любовь и ласку, стряпать ему одно удовольствие. Витька был без ума от моих кушаний. Он отвешивал банальные, но приятные комплименты даже яичнице с сосисками и сиял от радости при виде зеленого чая с лимоном. Представьте, что случалось с ним, когда его взору представало, например, жаркое по-мексикански, салат с оливками, гуляш из баранины или блинчики с мясом. Что я только не готовила, лишь бы любимый всегда был доволен – а главное, рядом. Виктор считал себя настоящим гурманом, но никогда не отказывался от домашней стряпни, за это ему отдельное спасибо. Чем чаще он ужинал у меня, тем увереннее я чувствовала себя в постели – не мог же он уйти домой, не исполнив священного мужского долга. Невозможно забыть, как я спала тогда – по-настоящему спокойно. Расстались мы по банальной причине: Витек отличался волчьим аппетитом и, как мне сообщили доброжелатели, заходил отобедать не только ко мне. Так сказать, полигамный ценитель вкусовых ощущений, пожиратель женских сердец.
Голодные воспоминания… Пойти, что ли, заморить червячка? Я отправилась исследовать закрома холодильника, но не успела сделать шаг, как зазвонил телефон.
Не дай бог, Машка хочет извиниться и не прийти! Я точно не переживу еще одну ночь в компании проклятого Грея.
Подбежав к аппарату, я схватила трубку:
– Алло!
– Аня, привет.
Я не поверила своим ушам – мужской голос!
– Виктор… Ой! (Черт бы подрал того альфо нса!) Игорь, это ты? – неужели и вправду решил проведать страдалицу? Просто праздник какой-то!
– Извини, если ты ждала кого-то другого. Наверно, я зря тебе позвонил… Желаю приятного вечера, – промямлил Игорек.
– Нет-нет, подожди! – взмолилась я. – Никого я не жду! То есть вроде ждала, но не… В общем, я ждала именно твоего звонка, не клади трубку! Оговорилась от неожиданности, ты же не каждый день балуешь меня своим вниманием (знаю, ты обожаешь комплименты, голубчик), – выпалила я.
– На самом деле?..
Мой поклонник не отличался особой раскрепощенностью в отношениях с девушками, поэтому я попыталась его подбодрить:
– Игорь, как ты не понимаешь: я действительно хочу с тобой общаться! Больше того, желаю тебя видеть, можно сказать, немедленно (откуда такая откровенность?). Но сегодня не получится, ко мне на рюмочку чая придет лучшая и на сегодняшний день единственная подруга – другие давно от меня отвернулись.
– Шутишь?! У тебя же полным-полно подруг! Значит, намечается девичник? Не мне тебе говорить, чем он обычно заканчивается, – уже более уверенно произнес мой кавалер. – Давай тогда завтра встретимся?
– Хорошо! Я думала, ты никогда не предложишь. Знаешь, погода – жуть, за окном без конца моросит, а я простудилась. Приходи ко мне? Навести больного человека, будь другом, – попросила я. – Расскажу тебе свою главную тайну. Не боишься?
– Интересно, что ты скрываешь? Я с удовольствием принимаю твое загадочное предложение. Ты же знаешь, я давно неравнодушен к тебе, – выдавил Игорь смущенно.
Если в офисе узнают, как откровенно он признался в своих чувствах, для половины клерков Игорек станет авторитетом. Я не верю в миф о настоящих мужчинах, но какие же вы все скромники, мальчики!
– Ты мой спаситель! Храбрый рыцарь, отважный Ланселот или король Артур, – нежно прошептала я.
&nb sp;– Не знал, что ты такой романтик! Честно говоря, мне не подходит ни тот, ни другой образ – я предпочитаю более современные, например Джеймс Бонд, – ответил он, смутившись от очередного признания. – И не понимаю сумасшедших толкинистов, готовых дубасить друг друга палками и ржавыми мечами. Не хочется признавать, но я не герой твоего романа.
– Что ты говоришь! Вслушайся, как звучит: «Бонд. Игорек Бонд». Секретный агент на службе ее величества банковской секретарши! По-моему, звучит, – корчась от смеха, произнесла я.
Не знаю, что на меня нашло! Извинюсь в другой раз, тем более мужчины должны с пониманием относиться к маленьким женским слабостям.
Я хотела Игоря в любом образе: и жестокого средневекового варвара, моющегося раз в год в горной реке, и галантного джентльмена, отвешивающего изысканные комплименты. Да, я хотела его абсолютно любым, и не устану повторять это снова и снова. Мне казалось, вместе мы сможем стать по бедителями в царстве ночных кошмаров, одолеть ненасытного Грея, избавиться от смертельного одиночества. В тот момент я верила в грядущие перемены, а надежда, как известно, умирает последней. Мы умрем, держась крепко за руки, и никто не посмеет разлучить нас…
Игорь, видимо, оторопел от моего смеха. Несколько секунд он молча слушал, как я давлюсь хохотом, давая мне возможность насладиться собственным остроумием. Когда я стихла, он с достоинством попробовал подвести итог наших комичных переговоров:
– Ты случайно не подшофе сейчас? Я чувствую себя полным идиотом. Надеюсь, к завтрашнему дню до меня дойдет… Позвоню в дверь и стану дико смеяться, а ты будешь смотреть, вытаращив глаза. Так я сведу счеты, юмористка!
– Хорошо, приходи завтра около девяти. Посмотрим, что у тебя получится! По секрету скажу: думаю, нам будет не до смеха. До завтра, – попрощалась я. – Только не подведи!
– Теперь у меня нет выбора, это дело чести – навестить скучающую барышню! – и он повесил трубку.
Что ж, дело в шляпе! По крайней мере я не буду эти два дня одна, а там снова в бой, и времени на сон не останется. Лишь бы только Мария сегодня пришла…
Стало скучно, и я отправилась привести себя в порядок. Причесываясь перед зеркалом, я невольно подумала: почему мне нравится именно Игорек и никто другой? Он не был эталоном красоты. Громко сказано – весь наш банк, по мнению корпоративной общественности, представлял собой скопище лысых упитанных очкариков-хомячков в мятых дорогих костюмах. Собственно говоря, «вы непривлекательны, я чертовски непривлекательна – так чего же мы ждем?».
Но не все так просто, как кажется на первый взгляд. Игорь не пользовался особой популярностью, мало кто знал о его личной жизни – наверное, не хотел ворошить прошлое. Не выделяясь среди остальных, скромный, но не очень честный труженик кредитно-финансового дела, он тихо стр оил свою карьеру, отдаваясь работе без остатка. Пробегая через приемную к шефу с разными докладами и на традиционные утренние планерки, самый любимый из хомячков и привлек внимание женского сердца. Сначала мы просто здоровались, улыбались друг другу, потом стали обмениваться ничего не значащими фразами: «Как ваши дела?» и «Вы сегодня прекрасно выглядите!», а затем как-то незаметно сдружились. Мы удивлялись, как нам удалось стать хорошими приятелями, ведь мы такие разные, но «От судьбы не уйдешь», как говорили древние римляне.
Каждый день Игорь выглядел одинаково: темно-серый костюм, плохо поглаженная рубашка (неудивительно – он жил без хорошей хозяйки), галстук, не подходящий к пиджаку, корявый кожаный ремень, начищенные ботинки и коричневый кейс. Внешность у него была неброская: задумчивые карие глаза, избегающие смотреть на других, короткая стрижка, полное лицо с легкой щетиной и большая родинка на правой щеке. Игорь был среднего роста, не очень стройный, с плох ой осанкой и неуверенной походкой. Пухлые белые пальцы и небольшой живот создавали иллюзию солидности.
Как вам описанный персонаж? Игорь не вызывал симпатию, но он мне понравился. Видимо, от отчаяния я была согласна на кого угодно, хоть на Квазимодо, а тут подвернулся он.
Тогда я жила одна, недавно избавившись от бабника Виктора. Не то чтобы избавилась сама – в тот момент я была готова даже простить его, лишь бы не оставаться одной. Витька первый потерял ко мне интерес, насытившись до предела, и мое внимание к Игорю стало закономерным событием.
Вдруг мои раздумья прервал звук сообщения. Кто вспомнил позабытую всеми женщину? Здрасте, дамы и господа – снова тот же номер. Быстро пробегаю глазами, на экране всего два предложения: «Лучше бы ты оставалась одна. Мне больно делить тебя с другими, детка!». Неужели ревнует? Считает, что я его собственность. Нет, Греюшка, тебе не заполучить меня! Разве только ты доведешь меня до пр еждевременной смерти.
После подобных размышлений в сознании открылась дорога для прежних снов. Как будто насильственно, подчиняясь чьей-то злой воле, я стала вспоминать один из кошмаров.
…Где я? Раскалывается голова. Я в прозрачном халате лежу на кушетке в ослепительно-белом зале – это больничная палата или операционная.
Мне холодно, глаза слепят огромные прожекторы. Пытаюсь приподняться – бесполезно, нет сил. Пьяный дурман окутал сознание. Провожу руками по изможденному телу, трогаю живот – он огромных размеров. На удивление трезво понимаю: я беременна! Сейчас будут роды?!
Нельзя утверждать, что я не хотела детей. Но не здесь и сейчас!
Кто во мне? Чувствую что-то инородное. Это не мой ребенок, кто-то подсунул постороннее существо! Оно начинает двигаться, понимая, что я не хочу его, не принимаю, что моя плоть отторгает инородное создание. Существо сопротивляется, хочет прижитьс я, причиняет мне боль. Это определенно не схватки. Я не испытывала их никогда, но инстинктивно понимаю, что протекают они иначе.
Чужеродный плод кусает меня, раздирая изнутри зубами. Боль кинжалом пронизывает таз. Обхватываю себя руками.
– Не прогоняй меня, мамочка, здесь хорошо и спокойно! Иначе тебе будет плохо, очень плохо, – слышу я глухой голос внутри. Он проник в мою плоть и говорит оттуда. – Малыш не хочет причинять маме боль, а придется: зубки уже прорезались!
– Не надо, не надо! Я буду хорошей мамой! – стону я, извиваясь в судороге. – Как ты попал туда?!
– Ты же растила плод! Чей я ребенок, кто мой отец? – орало из меня существо. – Ты решила, как назовешь первенца?
– Сам знаешь, как тебя зовут, изверг! – крикнула я хриплым голосом.
– Не ругайся, детка, а то на свет появится мертворожденный! Имя мне – Грей, – раздался бесовский хохот.
&nb sp; Если бы в тот момент под рукой был нож или скальпель, я бы не раздумывая вскрыла себе живот и вытащила мерзавца. К сожалению, рядом ничего не оказалось.
Внезапно плод замолчал, «схватки» прекратились, и я с облегчением выдохнула.
В палату вбежала женщина, судя по всему, медсестра или акушерка. Лицо ее казалось знакомым, но кто из моих приятельниц работал в роддоме, вспомнить не удалось. Медсестра с озабоченным видом осмотрела меня и спросила:
– У вас начались схватки? Еще не время, вы и так лежите на сохранении. Вы же не хотите его потерять? Надо срочно позвать доктора.
– Это не ребенок, а мой кошмар! Уберите его! Он убьет меня, если вы не поможете!
В палату вошел пожилой доктор с безразличным взглядом. Медсестра озабоченно взглянула на него и произнесла:
– Пациентка не в себе. Отказывается от собственного ребенка! Михаил Сергеевич, что будем дела ть? Может, вколоть? Выспится и оклемается!
Врач был похож на моего начальника, тоже Михаила Сергеевича. Он подошел ко мне, потрогал лоб, посветил фонариком в глаза и чуть слышно пробормотал:
– У пациентки нарушено сознание. От собственных детей отказываться грех. Давай плод послушаем… Эх, Светик, устал я – долгое дежурство. Если бы не ты, давно на пенсию пошел. У… Не слышу сердцебиения. А ребенок-то, Светочка, мертв! Придется спасать мамашу.
Тотчас изнутри послышался глухой голос:
– А меня ты не хочешь спасти? Черт с ней, с мамашей, она отказалась от меня! Доктор, боритесь за права плода!
Усталый врач нисколько не удивился голосу из живота и с многозначительным видом сообщил медсестре:
– Желание ребенка для нас закон! Будем вскрывать, хоть и достанем труп. Потерпи, мой сладкий, дяденька спешит на помощь. Но мамашу уморить не получится – не хочу остаток дне й провести за решеткой. Готовь операционную, пока я еще трезвый.
После этих слов он схватил медсестру и одарил долгим поцелуем, почти уложив ее мне на грудь. Я лежала молча, надеясь, что Грей сдохнет до начала операции от недостатка кислорода или отравившись моими внутренностями.
Придя в себя после старческих объятий, медсестра выскочила из палаты. Старик облизал губы и пристально посмотрел на меня, будто хотел повторить поцелуй. Я с нескрываемым отвращением завизжала, словно наткнулась на сотню крыс – их я боюсь больше всего на свете, как и ядовитых змей, гигантских пауков и мадагаскарских тараканов. Удивленный силой голосовых связок роженицы, доктор достал из-под кушетки длинный напильник, изогнутый как турецкая сабля, и завопил:
– Быстрее наркоз! А мы пока начнем выпускать дитя на свободу. Закройте глаза, мамаша. Будет чуточку больно, так что придется потерпеть.
Я заорала на полную громкость, свя зки были готовы лопнуть от напряжения. Доктор занес инструмент над животом. Я зажмурилась и закрыла лицо руками. Краем уха услышала заботливый голос вошедшей медсестры:
– Нежнее, Михаил! Прошу тебя, нежнее! Скоро и мне рожать, с собственным сыном ты так же будешь?
…Я проснулась от звонка будильника, заведенного на три часа ночи. Ощупав себя, я не поверила в чудо: в животе пусто, вокруг никого – ни заботливой медсестры, ни доброго доктора…
Около десяти вечера в дверь позвонили – наверняка приехала Машка.
Подбежав к двери, я уставилась в глазок. На меня, загадочно улыбаясь и нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, смотрела любимая подружка.
Как здорово, что она все-таки выбралась ко мне, хоть на один день оставив занудного мужа и плаксивых детей.
Маша не любила ждать, поэтому я быстрее впустила ее.
– Ну ты даешь, красотка! Как я к тебе доехала, ума не приложу. Кругом пробки, все прут, не уступают даже дамам. Ведь специально приклеена туфелька на заднем стекле! Я хоть и опытный водитель, но нервы на пределе с первого километра поездки.
– Дай я тебя поцелую, родная! Ух ты, какая холодая! А где промокнуть успела? – набросилась я на нее.
Мария выглядела превосходно – по крайней мере намного лучше, чем я. Щеки сияли румянцем, она дышала легко и свободно. Кожаная куртка, белая блузка с глубоким вырезом, юбка ниже колена – все смотрелось очень стильно.
Мария Степановна, не догадываясь о моих мыслях, продолжила:
– У вас в подъезде холодно как в могиле! Я окоченела, пока поднималась. Что ты так смотришь, будто я с того света вернулась? Гулять так гулять, ставь самовар скорее!
– Ты неисправима, но не стоит так шутить. Я читала, что мысли материальны и любые, даже самые абсурдные желания могут исполниться в самый неподх одящий момент. Лично я в это верю, каким бы нелогичным это не казалось. Прошу к столу, самовар ждет!
– Какие мы серьезные сегодня! А у нас, простых смертных, жизнь банальней. Мы думаем о хлебе насущном, как детей накормить, мужа напоить, как в лужу рожей не угодить! – неожиданно в рифму ответила гостья, будто обидевшись на мое философское заявление.
Мы прошли в гостиную за маленький деревянный столик, предназначенный для небольших фуршетов и дружеских посиделок в интимном свете ламп. Перед ним стоял купленный несколько лет назад мягкий диван, на котором мы и собирались расположиться.
Хорошо, что Маша прихватила с собой бутылочку вина. Последнее время я много пью, безуспешно пытаясь утопить страх в вине, забыться в пьяном дурмане. Опыты доказали низкую эффективность подобного способа борьбы с кошмарами. Кое-как удавалось на время снять постоянный стресс, но он возвращался вместе с утренним похмельем. Поэтому афоризм «In v ino veritas» явно не для меня. Беспокоиться не стоит, безнадежной алкоголичкой я себя вижу смутно. Даже по утрам самочувствие сносное, опохмелиться не тянет. Просто бокал вина – это безотказный друг, окутывающий меня в перерывах между сонным ужасом и спасающий грешную душу от депрессии. Несколько пьянящих глотков скрывают за завесой греевский сон, на время закрывают книгу нынешнего существования и отодвигают подальше мой сонник одиночества. Но он возвращается вновь и вновь, открывая для меня новые страницы…
– Ты о чем-то задумалась? – прервала мои грезы Маша.
– Все в порядке. Ты садись, угощайся. Давай выпьем за встречу! – я пришла в себя и налила вина.
– С удовольствием, лапочка. За радостную встречу! За тебя, меня и нашу крепкую дружбу, – и подруга моментально осушила бокал.
Я сделала два коротких глотка. Удивительно, но пить в этот раз совсем не хотелось. Будь я одна, с легкостью бы последовала п римеру подруги. Но, сидя вместе с ней за столом, я впала в ступор и стала неподвижно смотреть перед собой.
Мария заметила мой отсутствующий взгляд:
– Аннушка, моя маленькая девочка! Ты сама не своя, кто тебя обидел? Только не говори, что все в порядке! Меня не проведешь, я знаю тебя как облупленную.
Я посмотрела ей в лицо и произнесла фразу, ставшую началом долгого признания:
– Мне последнее время нехорошо, чувствую себя отвратительно. Я совсем одна-одинешенька… Ты не останешься до утра?
– Не брошу же я лучшую подругу в состоянии личностного кризиса! – ответила Маша. – Но я не понимаю, что именно с тобой произошло. Адвоката могу прислать или к доктору направить. Но, надеюсь, до этого не дойдет. Ты знаешь, я сама терпеть не могу ходить по врачам, особенно в ужасе от стоматолога. Каждый раз к нему как на пытку иду, и вроде не больно, а все равно страшно. Не зря говорят: «У страха глаза велики». А страх в голове, все дело в го-ло-ве. Элементарно, Ватсон!
– Ни адвокат, ни стоматолог мне не помогут. Просто последние месяцы у меня, ты правильно сказала, непорядок как раз с головой, – призналась я.
– А я что говорила! У меня с головой похлеще проблемы, – нервно улыбнулась Маша. – Сижу иногда и думаю: «Зачем мне муж и дети? Бросить бы их к лешему и сбежать куда глаза глядят!».
Я всем сердцем желала рассуждать как она, по-детски легко и беззаботно. Но я не Машка, мой мозг устроен по-другому. Лучше стереть память, забыть абсолютно все. Хочу заново родиться, попасть в новую телесную оболочку, свеженькую, еще не испорченную бренным существованием. Впрочем, куда забросит мой дух колесо сансары, предполагать не решаюсь.
– Как ты удивительно и складно рассуждаешь! Тебе нужно стать путешественницей. Выпроси у мужа денег на далекую экспедицию, собери опытную команду – и в путь. Ах да, у т ебя же маленькие дети… Нет, с вечно работающим папой их не оставишь, он их по ошибке на бирже продать может. Придется вам вместе отправиться на поиски приключений. Представь: «Первая династия путешественников отбывает сегодня в кругосветное плавание! Давайте поприветствуем смельчаков и позавидуем их энтузиазму. Удачи вам, пираты далеких морей!» – правда, забавно звучит?
– Прикольно! Чувствую себя подружкой Джонни Деппа. Это вино на тебя так действует? – засмеялась подруга. – Предложу эту идею Кольке. Так и скажу: «Милый, а не хочешь ли ты порадовать свою любимую? Знаю, дорогой, что хочешь – помчались тогда в кругосветку!».
– Езжай! А я не могу даже выползти из квартиры и все выходные лежу в кровати, глядя в потолок или тупо смотря сериалы с утра до вечера, – не выдержала я. – А с наступлением ночи мне становится очень страшно. Я боюсь засыпать, не хочу видеть сны: они пугают меня и издеваются надо мной.
– Анечка, так бы и сказала сразу! Чего ты стыдишься? Это же не преступление, всем время от времени снятся страшные сны. И у меня такое случается, – на удивление серьезно сказала Машка. – Мне как-то приснилось, что супруг мой взял и пропал, а я в три часа ночи ошарашенно бегала по городу в ночной рубашке и звала его. Коля же и разбудил меня, недоумевая: «Зайчик, что ты там бормочешь? У меня заседание в восемь утра. Ты хочешь, чтобы я не выспался и срывался на подчиненных? Может, тебя подушкой накрыть?». Больше мне ничего подобного не снилось, слава богу.
– У тебя есть близкий человек, которому ты можешь открыться, он смеяться не будет и «03» не наберет. А у меня никого нет! Мне кажется, этот пресловутый кошмар и есть мой самый родной человек. Самое гадкое в этой истории то, что ему-то как раз это очень нравится! – выкрикнула я.
– Ты так говоришь, словно твой кошмар – живое существо: ходит за тобой по пятам и не дает проходу, – заметила подруга. – Это нелепые ф антазии, плод твоего воображения.
– Ты попала в точку – это воистину живое существо! – заорала я. – Оно преследует меня каждую ночь! Прошу тебя, пойми! Оно во мне! Я скоро сойду с ума!
– Цыц! Все нормально, что ты как маленькая девочка истерику устраиваешь. Живое, говоришь? Сейчас я с тобой, никого тут нет, – глядя по сторонам, сказала она. – Может, у него и имя есть?
– Грей. Так он представился, – выдавила я и прикрыла глаза.
Я отчетливо представила его, в упор глядящего на меня с циничной ухмылкой. Он никуда не уходил, а притаился рядом, внимательно слушая наш разговор. Интересно, как Грей отнесся к тому, что подруга теперь о нем знает? Машка явно не сможет забыть то, что я ей сегодня наговорила.
– Извини, если ты не хотела услышать подобное признание, – продолжила я, – но теперь уже поздно.
– Грей… Забавно! Ну и кличку же ты придумала, фантазерка. Честн ое пионерское, я действительно стараюсь тебе поверить и даже представить этого таинственного пришельца. Если без протокола, то полная жуть. Девочка моя, чтобы в голове поселился какой-то маразматик, да еще ужастики наводил, когда вздумается? Говорила я, не живи долго одна, кто-нибудь возьмет и сам придет – так сказать, неприятный сюрприз! И давно вы общаетесь? Я не думаю, что он симпатичный. Скорее наоборот, верно?
– Ты знаешь, выглядит он действительно отвратительно, – ответила я. – Но главное, что он портит мне жизнь и не собирается уходить. Мое сознание для него – дом родной.
– Да, дела твои плохи. Говоришь, очень страшные сны снятся? Ну, расскажи какой-нибудь – наверняка ты их помнишь, раз так сильно переживаешь. Лично я почти всегда забываю сны, они обычно лишены всякого смысла. Хотя бывают весьма приятные, даже просыпаться не хочется…
– Если бы я не хотела просыпаться, то была бы безмерно счастлива, но сейчас любое сновидение – это кара небесная. Только непонятно, когда я успела так согрешить, – огрызнулась я.
– На тебя наверняка навели порчу! Я смотрела одну передачу, где об этом рассуждали. Бывает даже порча на смерть, – придала оптимизма Машка, – она пожизненна и уходит только со смертью жертвы. В таких случаях нужно срочно идти к знахарке или колдунье, они обязательно помогут. Заодно приворожить кого-нибудь можешь, чтоб несколько раз не приходить.
– Порча на смерть, говоришь? Я целительниц, белых и черных магов, ведуний и колдунов не воспринимаю всерьез, – разочаровала я подругу. – По молодости наведалась с приятельницей к гадалке, так она мне суженого нагадала в тот же год. Времени уже сколько прошло, а суженого нет как нет. Приятельнице она нагадала заморского принца, и что ты думаешь? Через полгода улетела, стерва, с иностранцем за кордон. Спасибо бабуле! Что же мне так не везет?
– Будет и на твоей улице праздник! Погуляем еще на вашей свадьбе. Я буду свидетельницей, если ты не против, – не унималась Машка. – Главное, покончить с Мреем… Бреем… Тьфу, как его там? Греем, во!
– А ты всегда остаешься оптимисткой. Давай еще по бокалу, а то в горле пересохло, – расчувствовалась я от ее пьяных фантазий.
– Пьем за избавление от пленивших разум страшилок и за будущую счастливую семейную жизнь! – Мария чокнулась со мной и отпила вина. – Ну-с, красавица, расскажи любой сон. В детстве я очень любила слушать страшные истории – нравится, когда по коже мурашки!
Я собралась с мыслями. Хмель ударил в голову, но я очень хотела поделиться с подругой, поэтому вспомнила одно из ночных посланий Грея и осторожно приступила к повествованию, заново переживая каждый фрагмент отпечатанного в памяти сна.
…Я находилась на рабочем месте. Давно за полночь, а у меня по контракту хоть и ненормированный рабочий день, но так поздно я никогда не оставал ась.
Казалось, в соседних кабинетах царит пустота, только мне суждено сидеть сверхурочно. Я пишу какой-то отчет, хотя никогда не делала этого раньше, и уже исписала кучу бумаги. Моя должность – секретарь-референт, и в обязанности входит многое, но не написание отчетов. Пусть этим занимается начальство, а мне и так хватает работы.
Многие с ухмылкой заявят: «Секретарша, тьфу, как это пошло звучит! Что за работа? Приносить шефу кофе, выполнять все его прихоти, отвечать на звонки и мило улыбаться клиентам. Нехитрое это дело!». На самом деле я загружена на сто процентов. Мне, извините, в туалет некогда сходить: бегаю с кипами документов, договариваюсь обо всем. Я как единый информационный пункт для всех подразделений и региональных точек продаж, правая рука босса – он без меня пропадет. Я не зря получаю свои кровные полторы тысячи долларов плюс премию каждый квартал. Я работаю, а не просиживаю юбку, как некоторые куклы этажом ниже, принятые в штат только за красивые глаза и длинные ноги. У меня, в конце концов, высшее экономическое образование и диплом с отличием! Говорила мне мама: «С красным дипломом, дочка, еще труднее устроиться. Слишком умные тети мало кому нужны». Но я устроилась в приличное место, выдержав жесткое собеседование с многочисленными анкетами и долгие разговоры с менеджерами по персоналу. Эти толстые тетки-психологи – как я их ненавижу! Особенно напрягали их вопросы: «Кем вы видите себя через десять лет? Чем именно вы сможете помочь нашей динамично развивающейся компании?». Выдержала конкурсный отбор, пресловутый испытательный срок и завистливые взгляды сослуживцев.
Беру из кипы очередную бумагу и ставлю свою подпись. Потом читаю: что же такое подписала? Быстро пробегаю глазами и начинаю дрожать всем телом.
«Уважаемая Анна Леонидовна! В качестве скромного вознаграждения за ваши профессиональные успехи и самоотверженный труд примите в подарок от заботливого коллектива наемного убийцу. Он сегодня же исполнит общественный заказ так, как вам будет угодно: быстро и безболезненно или слегка помучив. Киллер только что выпущен на свободу и поэтому очень голоден – вам нельзя обмануть его ожидания. Корпоративное сообщество верит в вас!»
Внизу подписи: начальник финансового отдела М. С. Бугровский, главный бухгалтер А. И. Гавина, председатель профсоюза банковских служащих Грей. И в самом низу мое имя: А. Л. Фласт (по словам родственников, у меня немецкие корни). Вот блин, я уже расписалась!
Он скоро придет за мной?!
Внезапно зазвонил офисный телефон. По звуку я поняла, что это кто-то из наружной охраны – проверяет, чем занимаются оставшиеся в здании сотрудники. Отбросив свой смертный приговор, я взяла трубку в надежд е позвать на помощь.
– Анна Леонидовна? С вами говорит служба охраны, на проводе старший смены Липчук, – прохрипел нетрезвый голос. – К вам посетитель, некто господин Жмон. Говорит, что пришел за вами. У него и пропуск имеется, выданный начальником охраны. Вы спуститесь или лучше ему подняться?
– Какой на фиг Жмон?! Не пропускайте, арестуйте его! Он хочет меня убить! Он надругается и прикончит меня, вы слышите? – завопила я в трубку.
– Ничем не могу помочь, госпожа Фласт, только посочувствовать. Мне жаль, что вы покинете мир старой девой. Привет от Грея, – процедил охранник.
В порыве отчаяния я запустила телефон в стену. От удара он разбился, но из трубки по-прежнему доносился прокуренный голос Липчука, желавший мне доброго здоровья и скорейших похорон.
«Привет от Грея», – звенело в ушах. Нужно срочно бежать, укрыться, чтобы никто не смог найти, постараться продержаться до утра. На рассвете, если останусь в здравом уме и твердой памяти, уберусь отсюда ко всем чертям, даже не напишу заявление по собственному желанию. Хороший подарочек за долгий самоотверженный труд! Вот до чего доводит излишняя старательность и инициатива. Нужно постараться выбраться на улицу, позвать на помощь, поймать такси! Мы почти в центре города, здесь в любое время суток многолюдно.
Это же надо додуматься: собственный охранник дает зеленый свет киллеру! «Вы хотите убрать ее? Добро пожаловать, она на четвертом этаже! Я бы вам подсобил, да служба, не могу отлучиться. А так нет проблем, всегда пожалуйста, милости просим! Вот вам моя визитка: старший помощник любого уголовника, бывший офицер, гражданин Липчук». Ни на кого нельзя положиться!
Думай, Анна, думай… Из окна не выпрыгнуть – слишком высоко, боюсь не отделаться переломами. Сверну шею, а если чудом останусь жива, Жмон спокойно добьет меня. И не думай, я не стану облегчать тебе задачу, ника кой халявы! Где они только откопали этого уголовника, да еще с такой идиотской фамилией?
Я выбежала в пустой коридор. Кругом никого, только слабый свет ламп. Не зная, что делать и как себя вести, постепенно теряя контроль над собой, я устремилась к лестнице. Ноги сами несли меня навстречу неизвестности.
Добежав до конца коридора, я остановилась из-за одышки и посмотрела вверх: глазок видеокамеры внимательно наблюдал за мной, не давая ни единого шанса укрыться. Всевидящее око знало обо всех моих передвижениях. Убийца мог наблюдать за мной, глядя в мониторы на главном пульте банковской охраны. Казалось, из видеокамеры на меня смотрит его пронзительный голодный взгляд. Я села на пол и уставилась в объектив, моля невидимого палача о пощаде.
Секунды тянулись целую вечность. Вдруг я услышала шаги. Если это не супермен спешит мне на помощь, значит, убийца нашел меня и идет выполнять корпоративный заказ. Я вскочила на ноги и отб ежала подальше от лестницы. Шаги слышались с обеих сторон – на четвертый этаж можно было подняться и слева, и справа. Я оказалась в ловушке.
На лестнице показалась громоздкая тень, и киллер наконец предстал передо мной. В десяти шагах от меня стоял похожий на гориллу субъект в черном обтягивающем костюме и держал в правой руке длинный нож, а в левой – седую голову Липчука. Кровь капала на пол и тут же впитывалась в ковер. Лицо охранника не выражало ужаса, как будто он с радостью отдал голову на отсечение. Скорее, оно выражало смирение и покой счастливого самоубийцы, отправившегося на тот свет по собственному желанию.
Вершитель моей судьбы стоял неподвижно, покачивая отсеченной головой сторожа. Придя в себя, я собралась с духом и попробовала заговорить с ним, чтобы отсрочить свою смерть:
– Не подходи ко мне, сволочь! Я исчезну и больше не появлюсь в этом гребаном банке. Хочешь, я заплачу тебе? Сколько тебе за меня заплати ли?
Верзила стоял не шелохнувшись, словно его удерживала неведомая сила – марионетка исполняла любую прихоть сумасшедшего режиссера. Сейчас требование заключалось в том, чтобы господин Жмон застыл как истукан, приведя меня в трепет и отчаяние. И у него это, надо признаться, получилось.
Я предприняла новую попытку:
– Послушай, мы так и будем молчать? Ты пришел убить меня? Вперед, я готова! Хочешь изнасиловать меня? Я вся твоя! Что же ты молчишь, *censored*н сын! Что же ты молчишь?!
Киллер не двигался с места. Он глухонемой? Так, наверно, удобнее – если его поймают, то не смогут выбить показания. Он будет стоять как памятник и показывать знаками: «Я не виноват! Отпустите меня, я и мухи не обижу». Что будет делать правосудие в такой ситуации, ума не приложу. Конечно, улики будут иметь первостепенное значение. А если он мой труп возьмет с собой и где-нибудь закопает или сожжет? Кто опознает мои останки? А я в сегда хотела быть похоронена по-человечески: на ухоженном кладбище с симпатичной могилкой, чтоб цветочки вокруг росли и трава зеленела. Неужели и загробного комфорта мне не видать как своих ушей? Не зря говорят: «Если ты неудачник, то это навсегда».
Я никогда не предполагала, что могу отправиться в мир иной так по-дурацки и буду лежать в земле в компании червяков и личинок, сожалея о недостойном расположении. А если будет пепел да зола, то и с червяками не пообщаешься, только на удобрение сгожусь…
Жмон не двигался и, казалось, окаменел. Надо бежать, но я тоже не могла шелохнуться: словно приросла к полу, подчиняясь сатанинской воле. Вдруг отрезанная голова раскрыла рот и издала несколько звуков. Меня чуть не стошнило, когда сторож высунул здоровый лиловый язык и стал с любопытством оглядываться. Скосив глаза, он пробурчал:
– Держите нежнее, господин Жмон, а то оторвете скальп. А ты, детка, подойди ближе. Дяденька плохо в идит и не может тебя рассмотреть.
Киллер подтянул Липчука поближе и, не бросая ножа, стал гладить синюшную голову. Липчук довольно заулыбался и подмигнул мне:
– Сейчас и тобой займемся, горе-секретарша. Почеши лучше затылок, Жмон! Зудит, будто в муравейник сунули.
Киллер молча повиновался. Ручкой ножа он стал старательно чесать голову Липчука, не выпуская меня из поля зрения. Зрелище было настолько противным, что я отвернулась. Но настырный охранник как ни в чем не бывало снова обратился ко мне:
– Анна Леонидовна, знаете, сколько Жмону заплатили, чтобы он порубил вас на куски?
– Понятия не имею. Наверно, я недорого обошлась, – огрызнулась я. – Вы же знаете, Липчук, банкиры не любят разбрасываться деньгами.
– О да! Вы, безусловно, правы. Я сужу по своей зарплате: как ни уговаривал повысить процентов на двадцать пять – бесполезно. Кругом одни жмоты и скуперд яи! Но председатель профсоюза господин Грей обещал при первой возможности поднять этот вопрос на собрании. У него длинные руки, но только начальника вашего не раскачаешь – обязательно придумает какую-нибудь отговорку типа «У нас финансовый кризис» или «Давайте обсудим это в следующем квартале». Проще скинуться, чтоб его убрали, но приходится заниматься мелкими сошками вроде вас. Какой в этом толк? Замочишь вас – придет новая, ее замочишь – другая появится, и так круглый год. Даже господин Жмон вкалывает почти бесплатно, можно сказать, за спасибо и рекомендации, а он в криминальном мире на хорошем счету. Дел у нас всегда завались – бери лопату и разгребай. И сразу в морг, он тут рядом, – разговорился Липчук. – Ну, теперь вы узнали, что абсолютно ничего не стоите в этой жизни? Один приказ сверху, и вас нет! Сложились бы на общего начальника – Жмону без разницы, кого потрошить, ему это в удовольствие.
– Вы прямо оратор, товарищ Липчук. Жаль только, что этот дар просн улся только после того, как вас отделили от туловища, – съехидничала я. – Если бы босс знал, какие в вас скрыты таланты, быть вам начальником охраны. Головокружительную карьеру сделали бы, а так одна головешка осталась – ни рожек, ни ножек. Как послезавтра на смену пойдете – Жмон понесет?
– Я еще десять лет как минимум проработаю и на пенсию уходить не собираюсь! – крикнула голова, раскачиваясь в руках убийцы. – Мы еще вас всех переживем! Я в министерском кресле сидеть буду и важные приказы подписывать. В мои годы жизнь только начинается, а ваша, Анна Леонидовна Фласт, скоро завершится!
– Лучше сдохнуть от руки наемного убийцы, чем находиться в обществе таких ублюдков, как вы и вся ваша компашка! – огрызнулась я. – Чтоб ты провалился!
Я сняла туфли и запустила в них. Первый снаряд метко ударил отрезанную голову в переносицу, заставив киллера уронить Липчука на пол; второй угодил Жмону в ухо. Я босиком бросилась к лестниц е.
Охнув от внезапного удара, мерзавец схватился за ухо, а потом поднял туфлю и запустил в меня. К счастью, промахнулся. Голова Липчука валялась на полу и стонала, умоляя приятеля не оставлять его. Жмон подхватил череп, и сладкая парочка рванула за мной.
Я не оглядываясь неслась на огромной скорости вниз. Последние пять лет я не занималась спортом, но сейчас чувствовала себя спринтером на Олимпиаде, который должен прийти к финишу первым, или зайцем в поединке со стаей голодных волков. Я мчалась под действием сильнейшего допинга, имя которому – страх. Именно он давал запредельные силы, способные помочь мне спастись из ловушки.
Этаж мелькал за этажом. Вот я уже на первом, невезучих убийц не слышно. Где они? Безнадежно отстали, дав мне шанс выбраться из банка живой, или спрятались, пошли по другому пути, чтоб загнать жертву в ловко расставленный капкан?
В холле было пусто, стояла полная тишина. Убедивш ись, что меня никто не поджидает, я помчалась в направлении двери и с разочарованием обнаружила, что она закрыта.
Мне стоило повнимательнее изучить банк, а я сидела на рабочем месте и в ус не дула. Кто мог предположить, что мне понадобится пульт управления этими долбаными дверями. И как бы я сказала начальству? «Не подскажете, как у вас тут фурычит система безопасности? Мне на всякий случай, так сказать, для собственной безопасности, извините за каламбур!» После подобных вопросов директор взял бы меня на учет как подозрительную особу, а карьера повернулась бы ко мне задом еще задолго до подарка в виде наемного убийцы с говорящей головой Липчука.
Он никогда мне не нравился, этот подлый старик! Каждый раз требовал пропуск, зная меня в лицо. Неодобрительно косился, как будто я проношу килограмм взрывчатки, приходя круглый год на работу. Иногда он смотрел на меня похотливо, старый извращенец. Стоит надеть юбку покороче, чтоб почувствовать себя же нщиной и понравиться Игорьку, как он так противно уставится, что чувствуешь себя дамочкой в дешевом борделе. Как я радовалась, когда он отсутствовал, к тому же другие охранники были намного моложе и симпатичнее. Нет, я не настолько себя не уважаю, чтоб заглядываться на неотесанных сторожей, просто Липчук отличался особой безобразностью, внешней и внутренней.
Тут у меня появилась очередная идея: я схватила тяжелый стул и хотела с размаху разбить дверное стекло. Бесполезно – стул лишь оставил царапину. Как же я забыла, что у нас пуленепробиваемые стекла! В общем, друзья, как говорили в старом добром фильме: «Замуровали, демоны!».
Я обернулась и к своему ужасу увидела старых знакомых. Неуклюжий киллер с говорящей головой стояли передо мной, готовясь наброситься. Я оцепенела.
Голова заговорила первой:
– Тебе не укрыться, подлая девчонка! Зачем ты мне лицо расквасила, тварь? Это все, что у меня осталось! Где мое туловище?
– Прикончите меня скорее! Что же вы медлите? Чего ждете? – закричала я. – Где твое туловище?! Лучше спроси у Жмона, ведь это он вас разлучил!
Киллер поднял Липчука повыше и будто ждал приказаний. Подумать только, старик командует профессиональным убийцей! Я не зря сомневалась по поводу данного заведения – кругом одна мафия. Что уж говорить о вышестоящих инстанциях…
– Господи, Жмон! Давай, познакомь меня с дамой поближе, – приказали останки Липчука. – Хоть с одной головой, да попробую на вкус милашку!
Киллер отпустил голову и пнул в мою сторону, словно футбольный мяч. Я не успела увернуться, и Липчук впился желтыми зубами в мою лодыжку. От пронзительной боли я закричала. Голова вцепилась мертвой хваткой, навстречу топал Жмон. От ярости и вида собственной крови у меня появились силы: я оторвала наглую голову и запустила ею в стекло. Как ни странно, оно легко разбилось, осыпав старик а осколками.
Я рванула на улицу.
Киллер бросился вытаскивать Липчука из-под груды стекла. Я выбежала на тротуар и стала во весь голос звать на помощь. Кругом ни души, неужели в городе объявлен комендантский час? Хоть бы кто-нибудь попался навстречу! А где автомобили, троллейбусы и маршрутки? Точно провалились!
Обернувшись, я, к своей радости, не увидела ни Жмона, ни волшебной головы. Я перевела дыхание. Вдруг они снова вернутся и доведут начатое до конца? Внезапно из-за поворота выехало такси. Спасение! Теперь скорее ближе к людям!
Не переставая звать на помощь, я вскинула руки и стала махать, будто собиралась остановить целый самолет. Из укуса на ноге текла кровь, но я не чувствовала боли, испытывая единственное желание – убраться отсюда.
Серый автомобиль ослепил меня фарами и резко остановился. Я без лишних церемоний открыла заднюю дверь и запрыгнула в просторный салон. Будто зная, куда мне надо, водитель дал газу, и автомобиль тронулся с места.
– Как можно дальше отсюда! – нервно приказала я водителю. – От вас можно позвонить в полицию? На меня совершено покушение: один человек точно мертв, но жертв может быть больше!
– Куда едем? – спросил таксист, не оборачиваясь. – Чего так кричишь, случилось что? Едем быстро, как прикажешь!
– На меня напали! Давайте в центр или ближайший участок полиции. Быстрее, бандит может скрыться! Нога вся в крови… Так у вас есть телефон или нет? – я понемногу приходила в себя. – Денег у меня с собой нет – доедем до дома, там расплачусь.
Водитель обернулся и басом произнес:
– Для тебя все бесплатно, крошка! Ты у нас постоянный клиент.
О нет!
Отвратительная физиономия, паршивый нос, тяжелый пристальный взгляд – за рулем сидел Грей.
Я онемела.
; Чудовище протянуло руку в кожаной перчатке к соседнему сиденью.
– Прокатимся с ветерком, секретарша! – довольно промычала поднятая Греем голова Липчука.
Меня толкнули в левый бок. Я машинально повернулась и увидела Жмона, который молча ковырял ножом сиденье. Я издала дикий вопль.
Машина полным ходом уносилась в неизвестность.
…Собственный крик и разбудил меня, дав возможность вырваться из лап ужаса. Четыре часа утра, на улице темно. Так начался очередной выходной…
– Я не утомила тебя, Маша? Забавный сон, правда? – обратилась я к подруге.
Мария несколько секунд молчала, находясь в глубоком трансе. Опомнившись, она с паузами произнесла:
– Уму непостижимо, как ты до сих пор не сошла с ума! Это бред… Это полный бред!
– Поверить не можешь? А придется! У меня в запасе таких историй на целый месяц вперед, – груст но улыбнулась я. Язык заплетается, надо же было так набраться. В ходе продолжительного повествования мы незаметно опустошили все запасы вина.
– Машенька, что-то спать захотелось… Я не в состоянии с дивана подняться, – невнятно пробормотала я. – Ты останешься? Тебе не стоит сейчас садиться за руль.
– А который час? – попыталась выяснить тоже не очень адекватная собутыльница. – Детям спать пора… Баю-бай!
– Ты знаешь, я очень рада, что мы проведем ночь вместе. У меня давненько никто не ночевал. Вместе мы сила!
– Так и быть, заночую. На часах, похоже, далеко за полночь. А этот Грей не придет ко мне? Может, тут заколдованная квартирка? Чертовщина так и прет, – прошептала Маша. – А ты не думала, почему тебе приснился именно этот сон?
Я задумалась, пробуя обнаружить хоть какой-то смысл в пересказанном сне, но ничего на ум не приходило.
Откровенно говоря, я и рань ше задавала себе этот вопрос, пыталась проанализировать сюжет сновидений и найти истинный смысл греевских посланий. Временами мне казалось, что я на правильном пути и близка к разгадке, однако в самый последний момент смысл ускользал от меня, и все приходилось начинать сначала.
После нескольких неудачных попыток познать истину я пришла к выводу, что не смогу в одиночку разобраться, чего хотят от меня собственные сны и чего добивается Грей. Мне нужен верный помощник, который бы посмотрел на проблему со стороны, оценил ее объективно. Мой мозг не в состоянии анализировать сам себя. В течение последнего месяца у меня плохо получается контролировать даже свои мысли, они застают меня врасплох. Сначала пугающие сны, потом яркие навязчивые воспоминания о них, живые образы и вновь переживание прошедших событий. Видимо, Грей отправлял свои навязчивые послания вновь и вновь, заставлял мозг переживать их снова, раз за разом подкидывая страницы из моего сонника одиночества.<
> Грей будто специально обращал мое внимание на эти проблемы. Он появился не раньше, не позже, а именно сейчас. Я пытаюсь убедить себя, что в назначенный срок он уйдет. Ведь, как начинаю подозревать, я породила его – и я должна прикончить. А не умру ли я вместе с ним?
Я все чаще рассматриваю этот вариант всерьез, в глубине души полагая, что достойна более счастливого финала. Я не хочу умирать. Смерти я боюсь еще больше, чем всех ужасных снов вместе взятых. Я не представляю, что будет там, за гранью… Это запредельно для погибающего сознания. Меня пугает неизвестность. Вполне вероятно, там намного хуже, чем здесь. Я не знаю, куда попаду – в ад или рай. Пригласительный билет потерян или еще в пути, и нам остается лишь надеется, что он окажется счастливым…
– Ну что, есть смысл или полный бред? – прервала мои размышления Маша. – Сюжет с натяжкой можно считать логичным. Мне чаще полная дурь снится, но не настолько страшная, как те бе.
– Не знаю, я ничего уже не понимаю. Безнадежно запуталась, – я потерла веки.
– Подумай на досуге, – задумчиво сказала подруга. – Лиха беда начало! Лично я всегда стараюсь все объяснить, разложить по полочкам, но твои глюки мне понять не удается.
– А я надеялась, ты мне поможешь. Кто, если не ты? Мне больше не к кому обратиться…
Маша крепко обняла меня и нежно поцеловала в лоб. Мы прижались друг к другу и тихо заплакали, по очереди сморкаясь в один носовой платок. Объятья продолжались, пока у нас обеих не иссякли силы.
Минуты шли неумолимо. Вставать с дивана не хотелось, тянуло лечь и забыться, погрузившись в дрему – для кого сладкую, а для кого горькую.
В полусне подруга стала рассуждать:
– Давай попробуем разобраться. Вот тот убийца, ты вроде не видела его лица, так как он был в маске – значит, мы не можем предположить, на кого о н похож, да? А вот охранник с идиотской фамилией – это реальный человек?
– Да, он сидит у нас в банке, – зевая, ответила я.
– Ага! Значит, ты его знаешь, общалась с ним? Какие у вас отношения?
– Никаких у нас нет отношений! Это мерзкий тип, не хочу даже думать о нем, а видеть и подавно, – пробурчала я. – И не общалась с ним никогда! Обычная антипатия к человеку, у тебя таких не один десяток имеется.
– Вот видишь: ты его не любила, даже испытывала неприязнь, вот он и появился в твоем кошмаре, – резюмировала Мария.
– Да? Как ты догадалась? Я бы не додумалась! – с сарказмом ответила я. – Вот и первая абсолютная истина: возлюби ближнего своего и будешь наслаждаться жизнью. Просто, как все гениальное!
– А что? Вполне удачная гипотеза, тем более если учесть, что вы, достопочтенная Анна Леонидовна, вообще не в состоянии что-либо объяснить. Так что придется доволь ствоваться моими размышлениями, – сделала вывод Машка. – А с Греем разбирайтесь сами, это не моего ума дело!
– Спасибо! Я понимаю, ты искренне пытаешься помочь. Представить страшно, что бы я без тебя делала, – поблагодарила я Машу. – Но одновременно я понимаю, что это мой крест и мне суждено нести его одной. Знаешь, возможно, зря я тебя во все впутала. Просто не удержалась, не вынесла мук…
– Перестань переживать! Пустяки. На то мы и подруги, чтобы друг друга поддерживать.
– А я сейчас усну. Нервный денек выдался…
И я сомкнула глаза. Машка что-то бормотала, возясь на другом конце дивана. События прошедшего дня быстро мелькали перед моим взором. Я с трудом разобрала последнюю Машину фразу:
– Спокойной ночи…
Я промычала в ответ:
– Угу… Спи крепко, я с тобой.
…Игривый ветерок колышет распущенные волосы.
&nb sp; Я сижу на пыльной скамейке в дубовой роще или затерянном городском парке.
В звездном небе светит полная луна, освещая густые кроны деревьев. На узкой аллее слабо горят пять-шесть фонарей – остальные разбиты и стоят в одиночестве, хмуро наклонившись вперед.
Вдалеке слышен лай собак. Откуда-то доносится грубый голос, но слов не разобрать.
Я встаю со скамьи и иду вперед по дорожке, минуя фонари.
Мне очень жутко. Как можно было оказаться одной в глухом парке, где кроме бродячих собак и бомжей никого нет? А если здесь по ночам промышляет банда преступников? Они разорвут меня на части!
Холодок пробежал по спине. Хоть бы знакомый встретился по пути!
Что я несу? Кто окажется в этом богом забытом месте? А куда я, собственно говоря, иду? Наверное, лучше спрятаться, чтоб ни одна псина не нашла меня. Куда тут спрячешься – если только на дерево залезть и проси деть до утра, как Робинзон Крузо. Н