Персонификация зла

Представления о "табу", "чужаке", "колдуне", "злом духе" и так далее нельзя выстроить в хронологически последовательный ряд. Эти формы осознания зла существовали одновременно, переплетаясь друг с другом. Было ли доступно первобытному человеку адекватное представление об источнике морального зла: о столкновении интересов и стремлении отстоять свой собственный интерес за счет другого? Оно, безусловно, имелось, но было включено в конгломерат неадекватных представлений о таинственных свойствах вещей, силах и существах, враждебных по отношению к человеку. Мифологическое сознание не способно постичь более общие факторы, порождающие зло во взаимоотношениях людей, такие, как характер общественного устройства, низкий уровень развития культуры и ее противоречивый характер и т. д. Это сознание не могло продвинуться от явления к сущности и над естественным рядом явлений надстраивало еще один, сверхъестественный ряд.

Моральная негативная оценка первоначально неотделима от мифологической. Отделение ее от фантастических напластований, так же как и выделение морали из синкретического первобытного мировоззрения, не было одномоментным актом. Этот процесс проходил постепенно и завершился вместе с обособлением и развитием других форм общественного сознания (науки, философии, искусства, права и т. д.) при смене варварства цивилизацией.

Наиболее древним было, по всей вероятности, понимание зла не как результата сознательной деятельности человека, а как чего-то внешнего по отношению к нему, олицетворенного в ком-то другом: в "чужаках", "колдунах" или в существах чисто мистических (душах умерших, духах, демонах). Типичным способом мифологического осознания зла выступала персонификация [2].

Дифференцированное отношение к сородичам дало почву представлениям о том, что источником зла может быть не только чужой человек, но и свой, если он отличается какими-то особенностями, если его внешний облик или поведение отклоняются от обычного. Так в первобытном сознании появляется зловещая фигура "колдуна", существа, имеющего человеческий облик и нечеловеческие способности творить зло, избирающего вредительство и порчу основной целью своих действий. Превратив колдуна в носителя зла, архаичное сознание объясняет все беды его происками.

В первую очередь подозрения в колдовстве вызывают те лица, которые обладают физическими качествами, отклоняющимися от нормы: уроды, старики и старухи, прокаженные, паралитики, альбиносы, иногда близнецы. В представлении соплеменников способности таких индивидов не просто выходят за рамки нормы, но прямо-таки чудовищны. Обычно в колдовстве обвиняются те, с кем чаще всего возникают конфликты, т. е. особо одаренные, неуравновешенные, физически или психически ненормальные субъекты.

Фигура колдуна крайне противоречива. Его, как правило, боятся и ненавидят. Неистовая злоба примитивных людей к колдунам обусловлена желанием мести за прошлое злодеяние и страхом перед новыми. Часто колдуны вызывают зависть своими уникальными способностями. Но при этом их нередко используют по договору в личных целях: для наказания чьей-либо несправедливости, для выяснения причин смерти и т. д. Чаще других помощью колдунов пользуются вожди для укрепления своей власти.

По отношению к колдунам вели себя по-разному, в зависимости от обстоятельств. Иногда, если считали это возможным, стремились уничтожить: закапывали живьем или сжигали; иногда просто изгоняли из общины, а иногда пытались использовать их способности против своих врагов. В образе колдуна отразилась потребность первобытного коллектива найти источник зол и бедствий и нейтрализовать его. Недовольство существующим положением вещей получало объект для вымещения. Уничтожение колдуна или хотя бы его покаяние внушало успокоение и надежду на сравнительно безопасное будущее. Мифологическое сознание в данном случае действовало по способу проекции. Собственные отрицательные побуждения и наклонности оно переносило вовне и вкладывало в особого человека, который по каким-либо причинам казался подозрительным.

Однако, как и всякое мнимое удовлетворение реальной потребности, отождествление зла с деятельностью колдуна порождало новые негативные явления, самые очевидные из которых — травля отдельных, подчас совершенно невинных людей.

Персонификация зла была неадекватным разрешением одного из противоречий первобытного строя — противоречия между потребностями равенства и индивидуального совершенствования или, если взять иной, более крупный масштаб, между тенденциями сопричастности и самостоятельности. В колдовстве подозревались люди с большими, чем у основной массы, способностями. Не умея поставить себе на службу эти способности, масса испытывала недоверие и опасение перед их обладателями. Групповая консолидация достигалась за счет выравнивания членов, отсечения и преследования всякой уникальности. Такой путь ведет к стагнации общественной жизни во всех ее сферах. Преследование инакомыслящих и вообще "инаких" людей — симптом того, что общество намерено остановиться на достигнутом состоянии. Персонификация зла при этом преобразуется в соответствии с новыми идеологическими аксиомами. Традиционная же вера в колдунов и ведьм, возникшая в первобытном мифологическом сознании, держалась вплоть до разрушения устоев феодального общества. Пережитки этой веры можно наблюдать и в наши дни, особенно в развивающихся странах.

В колдовских поверьях носителем зла выступает человеческое существо, пусть даже и наделенное нечеловеческими способностями: превращаться в животных, делаться невидимым, летать, находиться одновременно в двух разных местах, движимое таинственной силой. Мифологическому сознанию доступен и более отвлеченный способ олицетворять зло: в виде телесных субстанций или особых духов и демонов.

У различных народов мира было распространено верование в злых духов, каждый из которых специализировался в каком-нибудь одном виде злодеяний или отличался универсальными способностями такого рода. Среди них выделялись духи болезни, вселяющиеся в человека и вызывающие чуму, проказу и прочие недуги; духи смерти, похищающие душу человека; духи, занимающиеся порчей родов, в результате чего появляются неполноценные дети, альбиносы, выкидыши. Некоторые из таких духов характеризовались чрезвычайной свирепостью и активностью.

Духи и демоны зла представлялись по-разному. Это могли быть души покойников: умерших предков, убитых чужеродцев, казненных преступников. Они обижены на живых людей и жаждут мести. Это могли быть также божественные существа, враждебно настроенные по отношению к человеку. К демонам зла древний человек испытывал смешанное чувство ужаса и почтения. В отношениях с ними использовалась хитрая и осторожная тактика: обман, уступки, жертвы и т. п. Для их нейтрализации употреблялись ритуальные средства и переговоры.

Часто вера в злых духов сплеталась воедино с верой в колдунов, и тогда формировалось целое фантастическое сообщество, производящее зло и несчастья. В обществе колдуны образуют то звено, которое связывает людей с этой таинственной вселенной злокозненных душ, одновременно живых созданий и предметов.

В образе злого духа источник зла как будто полностью переносится вовне и превращается в самостоятельную сущность. Тем не менее, такая полная проекция зла вовне оказывается, как это ни парадоксально, перенесением его во внутренний мир субъекта, поскольку злые духи могут вселяться в человека и действовать изнутри, как бы от его имени. От понятия злого духа всего один мыслительный шаг до понятия одержимости — внутреннего захвата человека враждебной для него силой, которая управляет его действиями во вред окружающим и ему самому.

Как бы ни представлялось зло мифологическим сознанием — в виде ли одушевленного существа или бездушной силы, захватывающей человека или "прилипающей" к нему, — оно может проникнуть в любого индивида. В этих мифологических аффективно-когнитичных структурах содержится уже вполне сформировавшийся зародыш понятия о моральном зле или безнравственности. Для того чтобы этот зародыш стал законченным понятием, необходимо немногое: мысль о том, что зло порождается не какой-то особой мифической силой или сущностью, а самими людьми, действующими сознательно и по своей воле и потому, во-первых, способными в корне перестроить собственные действия, а во-вторых, ответственными за них.

Персонификация враждебности в образах колдуна или демона делают задачу устранения зла крайне проблематичной. Становясь телесной субстанцией, зло приобретает свойство неуничтожимости. Самое большее, что с ним можно сделать в этом случае, — это переместить в пространстве, отдалить от себя. Становясь одушевленным существом, зло приобретает известные права на существование, и его можно только лишь запугать, обмануть или задобрить. Мифология своими способами полагания зла предопределена к тому, что борьба с ним концентрируется не на уничтожении, а на сдерживании, ограничении или отведении его от себя и своего непосредственного окружения [10].

Вера в добрых и злых духов, характерная для первобытных религий, в процессе эволюции религиозных верований приняла характер веры в богов и бесов, а в некоторых религиях, например, в зороастризме, — представлений о борьбе злого и доброго начал в природе и обществе. Согласно учению зороастризма, доброе начало представляют бог Ахурамазда (Ормузд) — творец неба, земли, человека — и его помощники. Ему противостоят бог злого начала Ангра-Майнью (Ахриман) и его помощники. Между ними идет постоянная борьба, которая в будущем должна завершиться кончиной мира и поражением злого бога. Система идей зороастризма оказала большое влияние на иудейство и христианство. Аналогичные идеи о борьбе доброго и злого начал в мире царства света, где господствует добрый бог, и царства тьмы, где хозяйничают дьявол и демоны, проповедовали и сторонники манихейства — религиозного направления, возникшего в III в. н. э. в Иране [1].

В процессе изменений, происходивших на протяжении тысячелетий в человеческом обществе, менялись и религиозные верования, складывалась система идей и представлений современных религий. Но наряду с новым идейным материалом современные религии часто включают в измененном виде и многое от первобытных верований, в частности веру в добрых и злых духов.

Конечно, в современных религиях вера в доброго бога и злого дьявола отличается от веры первобытного человека в добрых и злых духов. Тем не менее, истоки представлений современных религий о боге, ангелах и бесах следует искать в верованиях дикаря далекого прошлого.