Глава 11. Боги в изгнании однако, хотя смертные и одержали над богами победу, не имеющуюпрецедентов в мифологических системах других народов

БОГИ В ИЗГНАНИИ Однако, хотя смертные и одержали над богами победу, не имеющуюпрецедентов в мифологических системах других народов, им не удалосьполностью подчинить их себе. Потерпев поражение на поле боя, племя богиниДану нисколько не утратило своих божественных атрибутов, благодаря которымбывшие боги могли либо помогать людям, либо причинять им зло. "Велика быласила и власть Дагды, - говорится в трактате, дошедшем до нас в составеЛейнстерской книги, - над сынами Мила; сохранилась она и после покоренияИрландии, ибо боги лишили людей молока и зерна, так что смертным пришлосьзаключать мир с Дагдой. Лишь после этого, заручившись поддержкой богов, онисмогли собирать урожай и пить молоко от своих коров". В основе этогостранного договора лежало представление о том, что, хотя боги Туатха ДеДанаан и удалились в подземное царство, они должны были получать от своихпреемников дары и приношения. В стихотворении, приписываемом Диннсенхусу изМаг Слехт, говорится, что С самого начала Правленья доблестного Эремона Здесь поклонялись идолам. Так было Вплоть до прихода Патрика из Махи [1]. [1] См. главу 4 - "Религиозные верования древних бриттов и друидизм". Лишившись реальной власти над земле, боги отправились на поиск новогопристанища. Они даже устроили совет, но его участники разделились на двалагеря. Некоторые боги хотели отрясти со своих осиротевших ног прах Ирландиии отправиться за море на поиски блаженных краев, затерянных в неведомойдали. Там, на крайнем западе, не доступный никому, кроме немногих избранныхсмертных, находился остров, своего рода гэльский мифический аналог меставечного блаженства бриттов. Вспомним Теннисона:...тот остров - Авильонская долина, Где не бывает ни дождей, ни снега, Ни даже ветра резкого. Она Лежит в лугах медвяных и садах И с морем радугой обручена [1]. [1] Теннисон А. Королевские идиллии. Странствия Артура. Короче, это край вечного наслаждения и отдохновения, называемый вразных источниках по-разному: Тир Таирнигириб ("Земля обетованная"), МагМелл ("Равнина блаженства"), Тир-нам-Бео ("Страна [вечной] жизни"),Тир-на-Ог ("Страна молодости") и Хай-Брезал ("Остров Врезала"). Кельтскаямифология буквально переполнена описаниями красот и чудес этой волшебнойстраны, предания и легенды о которой никогда не умирали в памяти поколений.Хай-Брезал постоянно фигурировал на старинных картах как реальносуществующий остров, так что некоторые первооткрыватели испанских морей былиубеждены, что наконец-то нашли его, дав вновь открытой стране названиеБразилия. Впрочем, любители старинных преданий утверждают, что зоркийнаблюдатель, если только он запасется терпением и будет долго-долго, неотрываясь, глядеть на запад с крайней западной оконечности Ирландии, может(разумеется, если ему посчастливится) увидеть далеко-далеко на западеочертания южных островов Эдема, лежащих в темно-пурпурных сферах морей. Главным из этих "небожителей-эмигрантов", конечно же, почитаетсяМананнан Мак Лир. Хотя ему на долю и выпал жребий отправиться далеко заморе, он не упустит случая побывать в Ирландии. Согласно старинной поэмедатируемой VII веком, к нему присоединился древнеирландский король Бран, сынФебала, сопровождавший Мананнана в его плавании в земной рай и обратно. Бранплыл на лодке, а Мананнан правил колесницей, гребням волн, и пел: Бран сказочно красив, скользя В челне своем по зеркалу морей. А я в своей любимой колеснице Лечу по волнам, словно по цветам. О, как сверкает море Прозрачное под Брановым челном! А я несусь по сказочной равнине В заветной двухколесной колеснице! Бран видит пред собой Бесчисленные волны на просторе, А предо мной лежат луга Маг Мон [1] И красные цветы бутоны клонят. Везде, куда ни кинет Бран свой взор, Коньки морские весело играют, А там, в краю Мананнана Мак Лира, Ручьи текут вином и медом. В сиянье, в коем утопаешь ты, Морская пена блещет и белеет, Но золотом и багрецом цветет Земля, простертая передо мною. Лососи вылетают из утробы Морей, распахнутых перед тобой, Они - телята глупые, ягнята, Что дружелюбно тешатся друг с другом. И хоть возница колесницы Цветов немало видит на Маг Мелл [2] Он видит и коней на той равнине. Которых ты не в силах разглядеть..................... Как по верхушкам сказочного леса, Челнок твой мчится по волнам. Да-да, волшебный лес плодовый Плывет под днищем твоего челна. Тот дивный лес -в бутонах и плодах, Готовых брызнуть соком и вином, О, лес тот увядания не знает, И золотом горит его листва. [1] Маг Мон - Равнина Игр [2] Маг Мелл - Равнина Блаженства И после этой поистине уникальной поэтической формулировки философскогои мистического учения о том, что все сущее, при всем невообразимомразнообразии его форм и образов, восходит к единой сущности, Мананнанпродолжает рассказывать Брану о всевозможных красотах и блаженствахкельтского Элизиума. Однако были и другие боги - точнее говоря, их оказалоськуда больше, чем "небожителей-эмигрантов", которые не пожелали покидатьземлю Ирландии. Поэтому им было необходимо найти для себя новое пристанище,и их король, Дагда, решил выделить каждому богу, остающемуся в Ирландии, по сидху. Эти сидхи представляли собой курганы, или искусственные холмы, каждыйиз которых имел особые врата, ведущие в подземное царство бесконечногонаслаждения и невиданной роскоши, что вполне соответствовало примитивнымпредставлениям древних кельтов. До нас дошло описание одного из таких сидхов, который Дагда взял себе и которым обманным путем завладел егособственный сын Оэнгус. Этот сидх был своего рода образцом для всехостальных. Под ним росли пышные яблони, на которых никогда не переводилисьяблоки, там всегда было два поросенка, один из которых - живой, а другой -уже зажаренный, и, кроме того, неиссякаемый запас эля. Желающие могутпобывать в Ирландии и запросто наведаться в гости к богам, ибо до наших днейсохранилось немало таких сидхов. Местонахождение их хорошо известно, идревняя традиция паломничеств, можно сказать, никогда не прерывалась. Так,Лир получил Сидх Фионнахаидх, известный в наши дни под названием "Холмбелого поля", находящийся на возвышенности Фуад неподалеку от НьютаутГамильтон в графстве Армагх. Бодб Диргу достался сидх, названный егособственным именем, то есть Сидх Бодб, находящийся чуть южнее от Портумны вГолвэе. Мидхир получил сидх в Бри Лейт, носящий в наши дни название СливГолри, что неподалеку от Ардагха в графстве Лонгфорд. Сидх Огмы носилназвание Эйркелтрэй. Лугу выделили сидх Родрубан. Сыну Мананнана, Илбхриху,достался Сидх Эас Аэдха Руаидх; сегодня это курган Маунд Муллахши неподалекуот Баллишеннона в Донегале. Фионнбхар получил курган Сидх Мидха, ныненосящий название "Кнокма" и расположенный в пяти милях к западу от Туама;там Фионнбхар, сделавшись со временем королем эльфов, как рассказываютместные жители, живет и сегодня. Известны обители и других, менеезначительных богов. Для себя самого Дагда отвел целых два кургана; оба онинаходятся неподалеку от реки Бойн в Мите, и лучшим из них, безусловно,является знаменной Бруг-на-Бойн. Таким образом, никто из богов клана ТуатхаДе Данаан не остался без приюта. Никто, кроме одного... Именно в те времена гэльские боги получили имена, под которыми ониизвестны нам и сегодня, например, Аэс Сидхи, "Люди из холма", или, в болеекратком варианте, Сиди. Каждый бог или гном именуется Фер-Сидхи, "мужчина изхолма", а богиня - Бин-Сидхи, то есть "женщина из холма", или банши популярных народных преданий. Наибольшей известностью среди таких холмов,населенных гномами и феями, пользуются холмы в пяти милях от Дрогхеды. Холмыэти сохранили до наших дней имена богов Туатха Де Данаан, хотя они считаютсяуже не обителями этих древних божеств, а их могильными курганами иусыпальницами. На северном берегу реки Бойн высятся семнадцать курганов, трииз которых - Кноут, Доут и Ньюгрэндж - заметно больше остальных. Последнийиз них сохранился лучше прочих; его диаметр достигает 300 футов [1], авысота - 70 футов; на вершине холма устроена своею рода платформа шириной120 футов в поперечнике. В кургане проводились археологические раскопки, входе которых в нем были найдены древнеримские монеты, золотые украшения,медные булавки и железные кольта и ножи. Увы, мы уже никогда не узнаем, чтоеще было скрыто в нем в древности, поскольку Ньюгрэндж, так же и Кноут иДоут, еще в IX веке был беззастенчиво разграблен датскими гробокопателями.Проникнуть в курган можно через квадратный портал, каменная кладка которогоукрашена причудливым орнаментом из переплетающихся спиралей. За порталомначинается каменный подземный ход длиной более 60 футов, постепеннорасширяющийся и ведущий во внутреннюю камеру с коническим куполом высотойоколо 20 футов. По сторонам этой центральной камеры устроены неглубокиениши, в которых находятся овальной формы чаши, вытесанные из каменных глыб.Огромные плиты, из которых сложено это древнее сооружение, украшены такимиже спиральными орнаментами, что и портал. [1] 1 Фут=0,48 см (прим. перев.). Происхождение этого изумительного доисторического монумента остаетсязагадкой; существует предположение, что его воздвиг некий народ, обитавший вИрландии еще до прихода кельтов. Глядя на величественные руины Нью-грэндж,начинаешь понимать строки старинного ирландского поэта Мак Ниа, дошедшие донас в составе Баллимотской книги: Взгляни на Сидх, стоящий пред тобою, И ты поймешь, что это - царский дом, Построен в древности могучим Дагдой; Поистине, сей холм - дворец чудес. Однако с именем самого Дагды принято связывать не Ньюгрэйндж и даже неКноут или Доут, а совсем другой сидх. Это - небольшой курган на берегу рекиБойн, известный под названием "Могила Дагды". В старинном стихотворении,датируемом XI веком, говорится, что боги Туатха Де Данаан использовали холмы(ирл. бруги) в качестве усыпальниц. Именно в ту эпоху мифология Ирландии быпереосмыслена в качестве своего рода духовной истории страны. Поэма,получившая название "Хроника гробниц" не только упоминает "Монумент Дагды" и"Монумент Moрриган", но и прямо указывает места погребения таких персонажей,как Огма, Этэйн, Кэйрбр, Луг, Боанн и Оэнгус. Кстати, сегодня мы склонны воспринимать образ Оэнгуса далеко не в стольмрачном свете. В самом деле, в одной из старинных историй, сохранившихся всоставе Лейнстерской книги, он предстает куда более живым персонажем.Оказывается, когда боги делили между собой cидхи, "Сына Молодости" на местене оказалось: он где-то странствовал. Вернувшись, он тотчас потребовал усвоего отца, Дагды, отдельный сидх для себя. Дагда отвечал, что все сидхи уже розданы и свободных больше не осталось. Оэнгус запротестовал было, ночто он мог поделать? Честным путем - ничего, а вот с помощью хитрости - все,что угодно. Хитрец Оэнгус сделал вид, что покорился судьбе, и принялсяумолять отца, чтобы тот позволил ему остаться в сидхе Бруг-на-Бойн(Ньюгрэйндж) всего на один день и одну ночь. Дагда тотчас согласился,вероятно, радуясь в душе, что так легко выпутался из столь затруднительногоположения. Однако, когда день и ночь миновали и он пришел напомнить Оэгусу,что пора и честь знать, тот наотрез отказался уходить из кургана. В своеоправдание он заявил, что ему было позволено остаться здесь на день и ночь,а ведь именно дни и ночи и составляют вечность; поэтому он имеет полноеправо остаться в этом сидхе навечно. Логика, прямо скажем, для современногосознания не слишком убедительная, но Дагда, как гласит предание, вполнеудовлетворился таким объяснением. Он покинул лучший из своих дворцов,оставив его во владение сыну, который с радостью обосновался в нем. Именнотогда этот холм и получил название Сидх, или Бруг "Сына Молодости". После этого эпизода Дагда практически перестал играть сколько-нибудьзаметную роль в истории племени богини Дану. Мы узнаем, что именно тогдасостоялся совет богов, на котором было решено избрать нового правителя. Навакантный трон царя было достаточно претендентов: Бодб Дирг, Мидхир, Илбрих,сын Мананнана, Лир и сам Оэнгус, хотя последний, как гласит легенда, неиспытывал особого желания стать правителем, поскольку предпочитал вольнуюжизнь бремени царских дел и забот. Боги Туатха Де Данаан принялись обсуждатькандидатуры претендентов, и в результате долгих дебатов их выбор пал на БодбДирга, что объясняется тремя причинами: во-первых, его собственным желанием,во-вторых, волей его отца, Дагды, и, в-третьих, тем, что он был старшимсыном Дагды. Остальные участники совета богов поддержали это решение - все,кроме двух. Мидхир наотрез отказался отдавать Бодб Диргу залог, как тоготребовал обычай, и удалился со своими приверженцами в "пустынный край вокрестностях горы Маунт Лейнстер в графстве Кэрлоу, а Лир, рассерженный неменьше его, ушел в Сидх Фионнахаидх, отказавшись признать нового царя и темболее повиноваться ему. Причину столь резкого неудовольствия Лира и Мидхира понять нелегко, ибооба они принадлежали к верховным богам кельтов. Куда легче объяснить причинубезразличного поведения Оэнгуса. Он ведь был своего рода гэльским Эротом, иу него и без того хватало увлечений. В ту пор предметом его страсти быладевушка, явившаяся ему однажды ночью во сне и тотчас исчезнувшая, как толькоон простер было руки, чтобы обнять ее. Весь следующий день, говорится вистории под Названием "Сон Оэнгуса", входящей в состав манускрипта XI века,Оэнгус наотрез отказывался от пищи. Следующей ночью бесплотная леди опятьявилась ему и даже пела и играла на арфе. Весь следующий день Оэнгус опятьничего не ел. Так продолжалось целый год, и Оэнгус весь истаял от любви, такчто от него осталась лишь тень. Наконец врачеватели Туатха Де Данаан собралисовет и заявили бедняге, что эта страсть может плохо кончиться для него. Вответ Оэнгус попросил послать за его матерью, Боанн, и когда та явилась, онповедал ей о своей несчастной любви и обратился к ней за помощью. Боаннпоспешила к Дагде и принялась умолять его, чтобы тот, если он не хочет,чтобы его сын так и умер от неразделенной страсти, недуга, который не могутисцелить ни снадобья Диан Кехта, ни магические чары Гоибниу, помог найти этузлополучную красавицу из сна. Увы, Дагда сам уже не мог ничего поделать, ноотправил гонца к Бодб Диргу, и новый царь богов разослал повеление всеммладшим божествам Ирландии тотчас начать поиски возлюбленной Оэнгуса. Еепришлось искать еще целый год, и наконец печальный влюбленный получилвесточку, в которой говорилось, что, если он хочет увидеть предмет своейстрасти, пусть он поспешит взглянуть на ту самую деву из сна. Оэнгусбросился в указанное место и тотчас узнал ее, хотя ее и окружали триждыпятьдесят нимф. Звали эту деву Гэр, она была дочерью Этала Анубала, сидх которого находился в окрестностях Уамана в Коннахте Бодб Дирг потребовал,чтобы отец отдал ее в жены Оэнгусу, но тот заявил, что он не властенраспоряжаться ее судьбой. Она была девой-лебедью, пояснил он, и каждый годна исходе лета отправлялась со своими подругами-спутницами на озеро,именуемое "Драконья Пасть", на берегах которого они и превращались влебедей. Получив отказ, Оэнгус решил терпеливо ждать этого волшебногопревращения и отправился на берег озера. Там он вновь увидел Гэр в окружениитрижды пятидесяти лебедей: она тоже превратилась в лебедь, сохранив всю своюпрелесть и чистоту. Оэнгус заговорил с ней, признался в любви и назвал своеимя, и гордая красавица пообещала стать его невестой, если он тожепревратится в лебедя. Оэнгус тотчас согласился, и дева, признеся волшебноеслово, превратила пылкого влюбленного в белого лебедя, и они вспорхнули иполетели рядом. Поднявшись в небо, они направились... к своему сидху, вкотором вновь приняли человеческий облик и, вне всякого сомнения, жилисчастливо и долго, как только могут жить столь изменчивые бессмертныесущества, как языческие божества. Тем временем племя богини Дану сильно разгневалось на Лира и Мидхира.Бодб Дирг пошел войной на Мидхира, засевшего в своем сидхе, и в ожесточеннойвойне с обеих сторон пали многие боги. Что же касается Лира, то против негоновый царь богов не пожелал воевать, поскольку между ними существоваладавняя дружба. Бодб Дирг много раз пытался вернуть прежнее расположениеЛира, посылая ему разные подарки, но его старание долго оказывалосьбезуспешным. Наконец, к великой скорби морских божеств, умерла жена Лира. Как толькоБодб Дирг узнал эту весть, он тотчас направил к Лиру гонца, предложив ему вжены одну из своих приемных дочерей - Аобх, Аоифе и Эйлбх, дочерей Эйлиоллаиз Аррана. Тронутый этим, Лир решил навестить царя в его собственном сидхе,а заодно и взять в жены Аобх. "Она самая старшая из сестер, а значит, исамая родовитая", - рассуждал он. Царь с радостью поженил их и устроил вчесть новобрачных пышный пир, а затем отпустил приемную дочь в обитель мужа- Сидх Фионнахаидх. Аобх не обманула ожиданий Лира, родив ему четверых детей. Первой у нихродилась дочь Фионуала, а затем - сын, названный Аэдом. Еще два сына былиблизнецами; их звали Фиахтра и Конн; но вскоре после родов Аобх умерла. Тогда Бодб Дирг предложил Лиру в жены другую приемную дочь, и тотостановил свой выбор на второй из сестер - Аоифе. Каждый год Лир с Аоифе ичетырьмя детьми от первой жены отправлялись на установленный Мананнаном"Пир", который проводился по очереди в разных сидхах. И четверо его малышейстали настоящими любимцами племени богини Дану. Однако сама Аоифе оказалась бездетной и начала ревновать Лира к детям,опасаясь, что он любит их больше, чем ее. Задумав недоброе, она сперванадеялась, что они умрут, а затем стала искать случая погубить их. Сначалаона попыталась уговорить слуг убить малышей, но те наотрез отказались. Тогдаона отвела детей к озеру Лейк Дарвра (сегодня оно носит название ЛохДерраваргх в Вест Мите) и послала их в воду, якобы чтобы помыться. Детипослушно пошли, а она, прочитав магическое заклинание, коснулась каждого изних волшебной палочкой друидов и превратила в лебедей. Но хотя Аоифе и была способна изменять облик людей, превращая их вдругие существа, она не могла лишать их разума и дара речи. Фионуала, ставлебедью, принялась грозить мачехе гневом Лира и Бодб Дирга, которые покараютее, как только узнают об этом злодеянии. Аоифе ожесточила сердце свое и отказалась расколдовать детей. Тогда,потеряв всякую надежду, дети Лира спросили ее, как долго она намеренапродержать их в таком виде. - Для вас самих было бы лучше, - отвечала мачеха - если бы вы неспрашивали меня об этом, но раз так, я вам все скажу. Вы проведете в такомвиде триста лет на озере Лейк Дарвра, другие триста лет - на море Мойл [1],лежащем, между Эрином и Альбои, и еще триста лет - на Иррос Домнанн [2] иострове Глора в Эррисе [3]. Однако у вас будет и несколько утешении вскорбях. У вас сохранится человеческий разум, и вы не будете страдать отсознания, что вас превратили в лебедей, и вместо этого станете петь такиенежные и чистые песни, которых вы никогда бы не услышали в этом мире. [1] Теперь - Северный пролив. [2] Полуостров Эррис в Мало. [3] Небольшой островок у побережья Белмуллета. Сказав это, Аоифе ушла, бросив детей на произвол судьбы. Возвратившиськ Лиру, она рассказала ему, что с детьми на Лейк Дарвре произошел несчастныйслучай и они утонули. Однако Лир не поверил ее словам и поспешил к озеру, чтобы попытатьсянайти следы малышей. Там, у самого берега, он увидел четырех лебедей,разговаривавших друг с другом человеческими голосами. Когда он подошелпоближе, лебеди вышли из воды навстречу ему. Они поведали отцу обо всем, чтосделала с ними Аоифе, умоляя вернуть им их прежний облик. Однако магическаясила Лира оказалась не столь всемогущей, как у его жены, и он ничего не смогподелать. Столь же бессильным оказался и Бодб Дирг (к которому Лир тотчасобратился за помощью), несмотря на свой громкий титул царя богов. Никто навсем свете не мог исправить или изменить злодеяние Аоифе. Однако ееследовало сурово наказать за это, Бодб приказал своей приемной дочерипредстать перед ним и, когда та явилась, велел ей принести клятву в том, чтоона будет говорить только правду, и спросил, "какое существо из всех сущихна земле под землей вызывает у нее наибольшее омерзение и в кого она болеевсего не хотела бы превратиться". Аоифе поневоле пришлось признаться, чтоболее всего она боится сделаться демоном воздушных стихий. И тогда Бодб Диргприкоснулся к ней волшебной палочкой, и Аоифе с воплем поднялась в воздух,превратившись в того самого демона. Все боги Туатха Де Данаан отправились к озеру Лейк Дарвра, чтобывзглянуть на бедных четырех лебедей. Сыны Мил Эспэйна тоже услышали об этоми тоже отправились к озеру, ибо незадолго до этого утихла давняя враждамежду богами и смертными. Такие походы к озеру стали ежегодными праздниками,но по истечении первых трехсот лет детям Лира пришлось покинуть Лейк Дарвруи перебраться на море Мойл, чтобы провести там вторую часть своего изгнания. Итак, лебеди попрощались с людьми и богами и улетели. С тех пор сыныМил Эспэйна приняли закон, по которому отныне и навечно никто в Ирландии недолжен причинять никакого вреда лебедям. Дети Лира в бурном море Мойл ужаснострадали от стужи и сырости, а более всего - от одиночества. За все долгихтриста лет изгнания им лишь однажды удалось повидать своих старых друзей.Целое посольство клана Туатха Де Данаан, возглавляемое двумя сыновьями БодбДирга, прибыло повидаться с лебедями и рассказать обо всем, что случилось наземле Эрина за время их отсутствия. Наконец томительное изгнание окончилось, и лебеди отправились на ИрросДомианн и Иннис Глору, чтобы провести там последний этап своей ссылки. Какраз в это время в Ирландию пришел святой Патрик, навсегда положивший конецвласти древних богов и их заклятий. Боги были изгнаны и уничтожены, и детиЛира получили свободу и поспешили вернуться в родные места. В их родной СидхФионнехаидхе царила мерзость запустения, ибо сам Лир пал от руки Каоилте,кузена Финна Мак Kумала (см. главу 15 - "Финн и фианы"). В конце концов, после долгих и тщетных поясков оставшихся в живыхсородичей, дети Лира прекратили попытки найти их и вернулись в Иннис Глору.Там у них остался друг, Одинокий Журавль из Инниски [1], который жил на этомострове с самого сотворения мира и наверняка останется на нем до самогоСудного дня. Однако на этот раз на острове никого не оказалось, пока однаждытам не появился некий незнакомец. Незнакомец поведал им, что он - не ктоиной, как св. Кемхок [2], и что он слышал об их печальной истории. Он тотчасповел детей в свою церковь, изложил им сущность новой веры, и они приняливеру Христову и пожелали восприять крещение. Оно окончательно разрушилодревние языческие чары, и дети опять обрели человеческий образ. Увы, послеэтого они предстали друг другу дряхлыми, согбенными стариками. На местепрекрасных лебедей стояли три древних старца и сгорбленная старуха. Вскореони скончались, и св. Кемхок, еще недавно крестивший их, похоронил их всех водной могиле. [1] Инниски - остров у побережья Майо Его одинокий журавль был одним из"Чудес Ирландии" и долгое время являлся объектом местных суеверий. [2] Эга знаменитая легенда, "Судьба детей Лира", не встречается встаринных манускриптах. Впервые она упоминается в рукописях начала XVIIвека. Однако, рассказывая эту историю, мы пропустили целых девятьсот лет -период более чем значительный даже для истории богов. Поэтому нам придетсявернуться назад, если не к дням Эремона и Эбера, сынов Мила и первых королейИрландии, то уж, во всяком случае, к началу христианской эры. В то время верховным королем Ирландии был Эохаидх Эйремх, правивший вТаре; его вассалами были такие монархи, как Конхобар Мак Несса, правительКрасной Ветви Ольстера, Ку Рой Мак Дэйр, король Мунстера, Месгедра, корольЛейнстера, и Эйлилл, правивший Коннахтом вместе со своей знаменитой супругой- королевой Медб. Незадолго до этого, правда, в царстве богов, Оэнгус Сын Молодостипохитил Этэйн, жену Мидхира. Он посадил ее в стеклянную беседку, которуюповсюду возил с собой, запретив Этэйн покидать это укрытие из опасения, чтоМидхир может забрать ее у него. Тем не менее гэльский Плутон все же сумелузнать, где находится его жена, и стал строить планы возвращения жены, нослучилось так что у самой Этэйн появилась соперница, которая сумела отвлечьОэнгуса от бдительной охраны беседки и тем самым освободила ее прелестнуюпленницу. Однако, вместо того чтобы вернуть несчастную богиню Мидхиру, женаковарно превратила ее в муху и повелела ей взлететь в воздух, где таоказалась во власти ветров и бурь. Спустя семь долгих лет сильный порыв ветра принес бедняжку на крышудома Этэйра, одного из вассалов Конхобара, устроившего званый пир.Несчастная муха, то есть бедная Этэйн, через трубу дымохода спустилась вдом, оказалась в камине и без сил шлепнулась прямо в золотом кубок с пивом,который собралась выпить жена хозяина дома. И женщина по рассеянностипроглотила Этэйн вместе с пивом. Однако это означало для Этэйн не гибель - ибо боги вообще не способныумереть, - а начало новой жизни. Вскоре после этого Этэйн родилась вновь, наэтот раз - дочерью жены Этэйра, и никто не знал, что она - из родабессмертных. Повзрослев и став девушкой, она превратилась в первую красавицуИрландии. Когда ей исполнилось двадцать лет, слава о ней долетела и до верховногокороля, и тот прислал послов взглянуть - действительно ли она так прекрасна,как рассказывает о ней молва. Послы, увидев ее, вернулись к королю ипринялись расточать ей самые громкие похвалы. И тогда Эохаидх решил сампосетить девушку. Его визит к ней описан в предании, дошедшем до нас всоставе Эгертонского манускрипта, относимого к XV веку, хотя сама этаистория, конечно, восходит к гораздо более ранним источникам. Итак: "Она держала в руке сверкающий серебряный гребень, гребень тот былукрашен золотом, а рядом с ней стояла большая серебряная чаша для умывания,на которой были изображены четыре райские птицы, а по краям сверкалинебольшие яркие геммы. На красавице была свободная пурпурная мантия, подкоторой виднелось еще более нарядное одеяние, украшенное вышивкой исеребряной бахромой; верхняя мантия была скреплена на груди золотойброшью-застежкой. Еще на деве красовалась длинная туника с капюшоном,позволяющим свободно покрывать голову. Она была из зеленого шелка, и ееукрашала вышивка красными и золотыми нитями; рукава туники были схвачены назапястьях золотыми и серебряными браслетами дивной красоты, так что видевшиеее еще издали замечали сияние зеленого шелка и золота. На голове у неекрасовались две витые косы золотистых волос, каждая из которых была сплетенаиз четырех косичек, и на конце каждой из них сверкало по золотому шарику.Рядом с красавицей стояла девушка-служанка, помогавшая ей распустить волосы,ибо та собиралась мыть голову и как раз продела руки в короткие рукаванакидки. Руки у девы были ослепительно белыми, словно снег, выпавший свечера, а щечки сияли румянцем, словно цветы наперстянки. Зубки у девы былимелкими и сверкали, словно жемчужинки. Очи ее сияли голубизной, словно тобыли не очи, а гиацинты. Губы ее были розовыми и нежными; белою и атласнойбыла кожа на плечиках девы. Мягкою и упругой была кожа у ней на запястьях;пальчики были длинными и ослепительно белыми, а ноготки розовели и сверкали,словно жемчужины. Шея у девы была белоснежной, как пена морская; длинной истройной была она и лоснилась, как шелк. Белыми и округлыми были коленикрасавицы, а лодыжки - прямыми, словно плотничья линейка. Ножки красавицыбыли стройны и белы, как пена морского прибоя; очи так и сверкали, а бровибыли ночи черней и переливались муаровой чернью, словно панцирь жука. Небывало на свете девы прекраснее, чем она, и более достойной чистой любви;стоило только увидеть ее, как все тотчас понимали, что она - из их жесозданий, что обитают в курганах или пещерах фей". Король тоже пленился ею,взял ее в жены, и увез с собой в Тару. Случилось так, что у короля был брат по имени Эйлилл. Увидев Этэйн, онбыл настолько поражен, что в нем вспыхнула непреодолимая страсть; он дажезаболел от любви и был близок к смерти. Как раз в это время Эохаидх совершалсвой королевский обход всей Ирландии. Уезжая, он оставил брата - о причинахего болезни он даже не догадывался - на попечение своей жены, Этэйн,приказав ей ухаживать за больным, а если тот скончается - похоронить его сподобающими почестями и воздвигнуть на его могиле резной камень с памятнойнадписью. Этэйн поспешила к брату короля. Она спросила его о причине еговнезапной болезни. Больной сначала заговорил загадками, но затем,привлеченный ее ласковым обхождением и не и силax более сдерживаться,признался королеве в своей страстной любви к ней. То, как он описываетстрадания неразделенной любви, - это поистине лирический шедевр невероятногонапряжения духа "Это ближе собственной кожи, - воскликнул он. - Это совсемкак бой с собственной тенью и оглушает, словно бурный поток. Это - оружие впучине морской. Это - страсть, ждущая отклика" Под словами "оружие в пучинеморской" поэт имел в виду, что любовь подобна одному из тайных сокровищбогов в царстве Мананнана, ибо столь же чудесна и недостижима, как они. Этэйн обуревали противоречивые чувства, но в конце концов она, понаивной доброте душевной, решила, что, хотя она и не испытывает любви кЭйлиллу, она не вправе равнодушно смотреть на то, как он умирает от страстик ней, и пообещала принадлежать ему. Здесь мы должны понимать, что онадействовала под влиянием своей божественной природы, презирающей добро и злои движимой только наслаждениями или страданиями. В этой связи надо особоотметить, что в кельтской мифологии этот, мягко говоря, извращенный взглядна проблемы морали является превалирующим как среди богов Туатха Де Данаан,так и среди смертных. И те, и другие совершенно равнодушны к моральнойстороне дела. Так вот, Этэйн назначила Эйлиллу свидание в небольшом домике подальшеот Тары, ибо ей вовсе не хотелось совершать столь "блистательноепреступление" в королевском дворце. Однако Эйлилл накануне назначенного днявнезапно заснул глубоким сном и так и не пришел на свидание. Тем не менее насвидание к Этэйн все же пришло некое создание, принявшее его образ. Оновесьма холодно поговорило с королевой, посетовало на болезнь и поспешнооткланялось. Когда Эйлилл и королева увиделись вновь, ситуация кореннымобразом изменилась. В волшебном сне, в который погрузился Эйлилл, егонесчастная любовь к королеве бесследно улетучилась. Этэйн, в свою очередь,поняла, что, помимо обычных событий, существуют и некие загадочные явления,остающиеся для нее совершенно непонятными. Однако вскоре все объяснилось само собой. Существом, являвшимся ккоролеве в образе Эйлилла, был не кто иной, как Мидхир, ее собственныйсупруг в мире богов Туатха Де Данаан. На этот раз он предстал перед ней всвоем настоящем облике, прекрасный, облаченный в роскошные одежды, инапомнил Этэйн, кто она на самом деле и что в мире богов она по-прежнемуостается его супругой. Он просил ее покинуть короля и вернуться вместе в нимв сидх возле Бри Лейт, но Этэйн наотрез отказалась. - Неужели ты думаешь, - отвечала она, - что я решусь бросить верховногокороля и уйти невесть куда с человеком, о имени и доброте которою я могусудить лишь по его собственным словам? Бог удалился, решив выждать более удобный момент. Однажды, когда корольЭохаидх, как обычно, восседал на своем троне, в зал дворца вошел незнакомец.Он был одет в пурпурную тунику, волосы его сверкали золотом, а глаза сияликак свечи. Король приветствовал eго: - Кто ты, чужестранец?- произнес он. Я тебя что-то не узнаю. - Зато я давно знаю тебя, - отвечал незнакомец. - Тогда как твое имя? - О, оно не столь громкое, как твое, король. Я - Мидхир из Бри Лейт. - Зачем ты пришел к нам? - Чтобы предложить тебе сыграть партию в шахматы! - Тогда знай, что я сильный игрок, - отозвался король, пользовавшийсяславой лучшего шахматиста во всей Ирландии. - Я уверен, что обыграю тебя. - возразил Мидхир. - Видишь ли, шахматная доска, как на грех, находится в покоях королевы,а она еще спит, - заметил король. - Ну, это не беда. - отвечал Мидхир. - Я как раз прихватил с собойшахматную доску. Она ничуть не хуже твоей. С этими слонами он достал доску и показал ее королю, который вынужденбыл признать, что его гость сказал правду. Шахматная доска Мидхира быласделана из серебра и украшена драгоценными камнями, а фигуры из чистогозолота. - Ну, начинай! - обратился Мидхир к королю. - Я никогда не играю без ставок, - возразил тот. - И какова же должна быть ставка? - удивленно спросил Мидхир. - Какой угодно, - отвечал король. - Прекрасно! - воскликнул Мидхир. - В таком случае проигравший долженбудет отдать победителю все, что тот у него ни потребует! - Да, такая ставка вполне приличествует короля согласился Эохаидх. Они сыграли партию, и Мидхир проиграл. Как они и договаривались,Эохаидх потребовал от него, чтобы Мидхир и его вассалы проложили дорогучерез всю Ирландию. Тот согласился, и король сам наблюдал за тем, как идутработы, как слуги Мидхира запрягают быков в упряжки, укрепляя ярмо не нарогах животных, как это обычно делали гэлы, а на плечах, что было гораздокрепче. Король тотчас перенял этот способ, за что и получил прозвище Эйремх,что означает "Пахарь". Спустя год Мидхир возвратился и опять предложил королю сыграть вшахматы на таких же условиях. Эохаидх охотно согласился, и они сели задоску. Однако на этот раз король проиграл.- Я мог бы обыграть тебя и впервый раз, но не захотел,- заявил Мидхир. - и вот теперь слушай. Твояставка - Этэйн,твоя королева. Донельзя изумленный король, который уже не мог отказаться от своегослова, попросил Мидхира подождать один год. Тот согласился и заявил, чтовернется через год в тот же самый день. Эохаидх посовещался со своимиверными воинами,, и они решили в назначенный Мидхиром день до самого закатаникого не пропускать в королевский дворец. Дело в том, что Эохаидх решил,что если Мидхир не сумеет заполучить Этэйн в назначенный день, значит, егообещание теряет силу. И вот в заветный день воины сомкнули ряды у дверей дворца, но внезапнооказалось, что Мидхир уже проник в зал. Он встал рядом с Этэйн и запелсложенную специально для нее песню, в которой описывались прелести жизниcpeди богов в недрах заколдованных холмов. О госпожа! Пойдешь ли ты со мною В ту сказочную, дивную страну, Где волосы людей сверкают златом, А кожа их бела, как первый снег? Там не бывает скорби и печали, И зубки там у всех - как жемчуга; Там брови словно ночь, глаза - как звезды, И на щеках у всех не вянет наперстянка. Там на лугах прекрасные цветы Пестрят, как яйца черного дрозда; Как ни прекрасны долы Инисфэйла, [1] Им не сравниться с нашими лугами! Хоть инисфэйлский эль и кружит голову, Наш эль гораздо крепче и пьяней; И лишь моя страна достойна восхищенья - У нас не знают старости и смерти. В стране моей журчат и плетут реки, Текущие то медом, то вином; О, наш народ не ведает позора, Любовь его чуждается греха. Мы видим обитателей земли, А нас из них никто не может видеть; Туман Адамова грехопаденья Не позволяет им увидеть нас. О госпожа, пойдем в мои дивный край, Где золотом заблещут твои косы. Свинина, пиво, молоко и эль -Bсе ждет нас в изобилии. Пойдем! [1] Инисфейл - одно из поэтических названий Ирландии. Затем Мидхир поклонился Эохаидху и объявил, что он пришел забрать ссобой Этэйн, как они уговаривались. И пока король со своими воинамибессильно взирали на него, Мидхир положил руку на плечо своей избранницы, иони вместе исчезли. После этого со всех находившихся в заде слетеливолшебные чары, и король с воинами бросились к дверям, но увидели в ихпроеме лишь двух улетающих лебедей. Однако король не захотел уступить богу. Он разослал гонцов во все концыИрландии, чтобы узнать, не появлялась ли там Этэйн, но его посланцывернулись ни с чем: им так и не удалось отекать ее. Наконец один из друидов,по имени Дадан, с помощью магических знаков огам, начертанных на тисовыхстенах, узнал, что королева скрывается в Бри Лейт - сидхе Мидхира. Эохаидхтотчас поспешил к сидху со всем своим войском и приказал воинам начатьраскопки, чтобы проникнуть в обитель богов, своего рода порталом которого ибыл тот самый холм-сидх. Мидхир, подобно греческому богу Аиду, о которомрассказывается в "Илиаде", насмерть перепуганный тем, что земля вот-вотраскроет свое чрево и в его владения проникнет солнечный свет, послал кЭохаидху пятьдесят прекрасных дев-фей, каждая из которых была точь-в-точьвылитая Этэйн. Но король потребовал выдать ему настоящую королеву, иМидхиру, чтобы спасти свой сидх, пришлось в конце концов отпустить ее. Такона и прожила до конца своих дней во дворце короля Ирландии. Однако Мидхир не забыл нанесенного ему оскорбления. Он решил выждатьцелых три поколения, потому что у потомков Эохаидха и Этэйн были наследникимужского пола. Наконец, в четвертом поколении у них не было сыновей, ародилась только дочь, названная в честь своей прародительницы - Этэйн. Уэтой второй Этэйн родилась дочь по имени Месс Буахалла, у которой, в своюочередь, был сын Конэйр, по прозвищу Мор, что означает "Великий" Мидхир и еювассалы-боги сплели вокруг Конэйра сеть судьбы, попав в которую он и еголюди погибли жестокой смертью. История, в которой рассказывается о смерти Конэйра, представляет собойодну из наиболее древних и варварских легенд среди всех преданий Ирландии, апо величественной мощи полета воображения древних бардов она вообще не имеетсебе равных. В этой поистине огромной легенде история Этэйн и Мидхиравыполняет роль некоего введения, или, как это называется по-ирландски, приомскела, то есть "вступительной истории", что указывает на глубокуюдревность описываемых в ней событий. В истории о Конэйре впервые упоминается о законе или обычае гейса,игравшем с тex пор весьма и весьма важную роль в ирландских легендах, вкоторых нарушение гейса или его игнорирование очень часто становилосьповоротным моментом в трагическом развитии сюжета. Слово гейс, или, в другомварианте, гис, означает запрещение, табу, некий магический запрет, нарушениекоторого неизбежно влекло за собой несчастье или даже смерть каждогоирландского вождя и вообще сколько-нибудь значительного персонажасуществовали свои собственные гейсы, относящиеся непосредственно к нему,которые он не мог нарушать. Такие гейсы иной раз могли вызывать ассоциации скодексом рыцарской чести; так, у Диармэйда, к которому обратилась Грайнне,моля вырвать ее из рук Финна, был особый гейс: никогда не оказыватьпокровительства женщине. Иной раз такие гейсы могли носить совершеннофантастический или откровенно суеверный характер; так, например, Конэйруодин из его гейсов запрещал двигаться по дороге вслед за тремя всадниками вкрасном; он также не имел права убивать птиц (это объясняется тем, что егоглавным тотемом была птица). Гейс Фергуса, одного из героев Ольстера,заключался в том, что он не имел права отказываться от приглашения на пир.что и послужило причиной "Трагедии сынов Усны" (см. главу 14 "Старинныегэльские истории о любви"). Не вполне ясно, как именно возникали такие гейсы, кто их налагал на героев и как те узнавали, в чем именно заключаетсяих личный гейс. По всей видимости, это было прерогативой друидов. Тем неменее такие запреты рассматривались как безусловно обязательные, и самыехудшие беды и несчастья, которые только могли обрушиться на людей, считалисьследствием нарушения гейсов. Первоначально эти запреты, вне всякогосомнения, имели своей целью установить некую магическую связь междучеловеком и потусторонним миром. Дочь Этэйн, Этэйн Ойг, вышла замуж за Кормака, короля Ольстера. Онародила мужу только одну дочь. Разгневанный бесплодием жены и озабоченныйотсутствием наследников, король отправил Этэйн в ссылку и приказал броситьее дочь в яму (темницу). "И тогда двое его рабов бросили девочку в яму, аона на прощанье улыбнулась им ласковой улыбкой". После этого рабы просто несмогли оставить девочку на верную смерть; они решили отнести ее к пастухуЭтерскела, короля Тары, который удочерил и воспитал ее, так что со временем"она стала искусной вышивальщицей, и во всей Ирландии не было королевныпрекрасней ее". Отсюда, кстати, происходит и ее имя, Месс Буахалла, чтоозначает "приемное дитя пастуха". Опасаясь, чтобы девушку не узнали, пастух поселил ее в домике без окон,в котором было одно-единственное отверстие в крыше. Однако один излюбопытных приближенных короля Этерскела набрался смелости, взобрался накрышу, заглянул в это отверстие и увидел самую прекрасную девушку во всейИрландии. Он тотчас рассказал обо всем королю, который приказал проделать встене проем, через который можно было взглянуть на красавицу. Дело в том,что король этот тоже был бездетным, и к тому же один из друидов поведал емупророчество о том, что некогда незнакомая дева неведомого племени родит емусына. Увидев ее, король воскликнул: - Это - та самая дева, о которой говорится в пророчестве! Перед самым ее освобождением к Месс Буахалле наведался Немглан, богптиц, проникший к ней сквозь то же отверстие в крыше. Спорхнув прямо на пол,он сбросил с себя одеяние из перьев и предстал перед девой прекраснымюношей. И та, как и Даная, и Леда, и Этлин, дочь Балора, воспылала любовью кбогу. Перед тем как попрощаться, Немглан поведал деве, что скоро она выйдетзамуж за короля, но родит своему возлюбленному из клана Туатха Де Данаан (тоесть, другими словами, самому Немглану) сына, наречет ему имя Конэйр истрого запретит ему охотиться на птиц. Так появился на свет Конэйр. Повзрослев, он стал мудрым и благороднымюношей, и его усыновил местный лорд по имени Деса, трое правнуков которогобыли в детстве любимыми друзьями Конэйра. Их звали Ферли, Фергар и Ферроган,и Конэйр, гласит предание, очень любил их и охотно делился с ними мудростью. Тем временем король Этерскел скончался, и предстояло выбрать егопреемника. Его старший сын не унаследовал трона и титула, на которые имелполное право; дело в том, что клан решил выбрать королем самого одаренного иумного представителя королевского рода. В легенде рассказывается, что выборыпроисходили посредством гадания. Для этого был устроен "бычий пир": кланзаклал могучего быка, и гадатель должен был "съесть его внутренности ивыпить мясной отвар", а затем отправиться спать, причем во время сна над нимдолжны быть прочитаны магические заклинания. Тот, кого он увидит во сне, идолжен стать королем. Итак, гадатель заснул и громким голосом воскликнул,что видит обнаженного мужчину, идущего в Тару, который держит камень впраще. Бычий пир был устроен в Таре, но Конэйр в это время вместе с тремяприемными братьями играл на равнине Плэин Лиффи. Затем они расстались, иКонэйр направился в Дублин, но внезапно увидел на дороге стаю огромных птицс удивительно красивым оперением, переливающимся всеми цветами радуги Онпомчался за ними на своей колеснице, но птицы ускользали от наконечника егокопья и улетали все дальше и дальше, не позволяя ему приблизиться к ним Такпродолжалось до тех пор, пока они не оказались на берегу моря Туг Конэйрспрыгнул с колесницы, выхватил пращу и попытался было поразить их, но птицынеожиданно превратились в вооруженных воинов и двинулись на него, угрожающепоблескивая мечами и копьями. Однако один из них поспешил прикрыть его своимщитом и заявил: - Я - Немглан, король птиц твоего отца; тебе же было запрещено убиватьптиц, и все, кого ты здесь видишь, - твои родичи - До нынешнего дня я не знал этого, - отвечал Конэйр.- Сегодня ночьюотправляйся в Тару, - продолжал Немглан. - Там состоится бычий пир, накотором тебя выберут королем. Запомни: обнаженный мужчина, который передсамым рассветом окажется на дороге, ведущей в Тару, и будет держать в рукепращу с камнем - "именно он станет королем" Послушавшись его, Конэйр сбросил с себя одежду и нагим побрел ночью подороге, ведущей в Тару, в окрестностях которой вожди зорко вглядывались втемноту, пытаясь заметить человека, о котором говорилось в пророчествегадателя. Увидев Конэйра, они поспешно бросились нему, одели его в лучшиеодежды, привели в Тару в королевский дворец и провозгласили новым королем. Затем Конэйру вручили длинный список гейсов, который, как гласитпредание, составил для него Немглан. "Правление птицы должно бытьблагородным, - сказал тот, - а поэтому - вот твои гейсы: Ты не должен обходить Тару справа, а Бреджию [1] - слева, Ты не должен охотиться на злобных зверей из Керны. Ты не должен покидать Тару каждую девятую ночь. Ты не должен спать в доме, в котором после заката горит огонь, и вдоме, огонь в котором виден со двора. Ты не должен следовав за тремя всадниками в красном, в сторону домаКрасного. Во время твоего правления не должно случиться никаких грабежей ипохищений. Ни один мужчина и ни одна женщина не должны входить после заката в дом,в котором ты будешь находиться. Ты не должен вмешиваться в спор, вспыхнувшиймежду двумя твоими рабами. [1] Бреджия была обширной равниной, находившейся к востоку от Тары,между реками Бойн и Лиффи. Наконец Конэйр вступил на престол, и начало его правления было отмеченопрекрасной погодой и богатым урожаем, что всегда ассоциировалось справлением доброго короля. В порты Ирландии то и дело прибывали иностранныекорабли. Каждую осень на дубах поспевало столько желудей, что свиньи бродилипо колено в них. В реках кишмя кишела рыба. "Во время его [Конэйра]правления в Эрине не было совершено ни одного преступления, и для жителейЭрина голос короля звучал слаще звона струн лютни. Начиная с середины ивесны и вплоть до самой середины осени никакой ветерок не тревожил коровьиххвостов". Однако волнения все же были, причем - с самой неожиданной стороны.Конэйр быстро покончил с грабежами и разбоем, и это очень не понравилосьтрем его сводным братьям, которые были прирожденными разбойниками. Творязлые дела на путях гордыни и властолюбия, они в конце концов были пойманы споличным, когда их руки еще были обагрены кровью жертвы. Однако Конэйр нестал приговаривать их к смерти, как того требовал простой народ, а просторешил обезопасить от них свое королевство. Братья были высланы из Эрина, иим было приказано отправиться за море и, если пожелают, продолжать своинабеги там. В изгнании они встретили другого вождя, Ингкела Кеха, то естьОдноглазого, сына короля Британии присоединились к его отряду и вместе с нимнапали на крепость, в которой а это время гостили отец Ингкела а также егомать и братья. В ту же ночь вся королевская семья была перебита. После этогоИнгкел, в свою очередь, предложил братьям напасть на земли Эрина, и они,собрав в свою дружину разбойников и всякий сброд, в том числе и семерыхМанов, сынов Эйлилла и Медб из Коннахта, а также Ферли, Фергара и Феррогана,совершили набег на Ирландию, захватив земли у побережья Дублина возле Хоата. Тем временем Конэйр, под влиянием происков его недоброжелателей изклана Туатха Де Данаан, стал нарушать один за другим свои гейсы. Так, онвмешался в ссору между двумя своими слугами в Мунстере, а возвратившись вТару, увидел, что все ее окрестности объяты заревом и окутаны дымом пожаров.Король и его приближенные решили, что это грабит столицу войско, вторгшеесяс севера, и чтобы поскорее освободить ее от насильников, Конэйр со своимотрядом поспешил обойти Тару с правой стороны, а затем обогнуть равнинуБреджия с левой. Однако, как оказалось, и зарево, и дым пожарищ на самомделе были лишь наваждением, иллюзией, вызванной чарами богов Tyaтхa ДеДанаан, которые сосредоточили все свои силы на том, чтобы погубитьнеугодного короля. На пути к Бреджии Конэйр начал было преследовать "злобныхзверей из Керны", которых на самом деле не было, "но так ничего и не увиделдо тех пор, пока не прекратил погоню". Затем Конэйр решил где-нибудь переночевать и обнаружил, что оннаходится неподалеку от приюта Да Дерги, лорда Лейнстера. Приют этот далназвание одной из знаменитых песен бардов - "Разрушение приюта Да Дерги". Вовремя прибытия Да Дерги в Тару Конэйр успел породниться с ним и поэтомупосчитал себя вправе воспользоваться законом гостеприимства и обратиться кновому родственнику. Да Дерга жил в огромном доме с семью дверьми,находившейся неподалеку от современного Дублина, скорее всего - вДоннибруке, на большой дороге, ведущей в город с юга. И когда его отряднаправился к этому приюту, произошел странный случай: Конэйр увидел впередисебя трех всадников, облаченных в красные одежды и скакавших на коняхкрасной масти. Король тотчас вспомнил свой гейс о "трех всадниках в красном"и послал вдогонку за ними гонца с повелением вернуться и уступить дорогу. Нохотя гонец едва не загнал коня, ему так и не удалось приблизиться к тремкрасным всадникам ближе чем на бросок боевого копья. Тогда он крикнул, чтокороль повелевает им вернуться, но один из всадников, обернувшись и смеривего насмешливым взглядом, с издевкой посоветовал гонцу поспешить в "приют,где его ожидают важные новости". Узнав об этом, король вновь и вновь посылалгонцов за всадниками, обещая им большую награду, если те пропустят королявперед и не будут маячить перед ним. Наконец один из них пропел грозноемагическое заклинание: "О сын мой! У нас важные вести... Измучились кони, накоих мы скачем, - кони из сказочных пещер. Хотя мы и живы, мы уж давномертвы. Сын мой, какие грозные знаки: головы сложить, стервятниковнакормить, воронов угостить, смертельный удар получить, лезвия мечей кровьюживой обагрить... Видишь - щиты пробиты насквозь на закате. Горе, о сын мой,горе!" После этого всадники поскакали вперед, соскочили со своих красныхконей, привязали их у входа в приют Да Дерги и, войдя в него, уселисьнапротив дверей. Кстати сказать, "Дерга" означает "Красный". Таким образом,оказалось, что Конэйр скакал по дороге следом за тремя всадниками в красномв сторону дома Красного. "Увы, - печально заметил Конэйр, - получается, чтоя в один вечер нарушил все свои гейсы. С этого момента история Конэйра приобретает характер сверхъестественнойи мистической притчи, что, согласно логике ее автора-барда, указывает наприближение развязки. Наступила ночь, и на берегу Дублинского заливавысадился разбойничий отряд Ингкела. Грабители еще издали услышалиприближение королевской кавалькады и послали сотоварища, отличавшегосяострым зрением, взглянуть, что там такое. Вернувшись, тот рассказал, чтовслед за Конэйром в приют вошел многочисленный отряд хорошо вооруженныхвоинов. Затем раздался громкий скрежет. Ингкел спросил Феррогана, что бы этомогло быть. Оказалось, что это воин-великан Мак Кехт бьет кремнем о железо,спеша высечь искру и развести огонь, чтобы приготовить ужин для короля."Боже! И зачем только король оказался здесь этой ночью! - воскликнули сыныДесы. - Какая досада, что он попал в руки врагов". Однако Ингкел тотчаснапомнил им, что он в свое время помог им расправиться со своим собственнымотцом и братьями и что теперь они не вправе отказываться участвовать внападении на короля в приюте, которое он давно задумал. Свет от костра,разведенного Мак Кехтом. помог отряду разбойников: они заметили блескметаллических спиц на колесах колесниц, стоявших у дверей приюта. Так былнарушен еще один гейс Конэйра. Ингкел со своими подручными сложили большую пирамиду из камней. Каждыйиз разбойников положил в нее по камню, так что в итоге получился памятныйзнак в честь будущей битвы и в то же время своего рода счеты, для подсчетачисла убитых. Дело в том, что каждый ocтавшийся в живых после битвы забиралсвой камень обратно. Теперь место действия опять переносится в приют, куда прибылкоролевский отряд, намеревавшийся переночевать там. К дверям подошланезнакомая женщина и, постучав, попросила впустить ее. "Голени у нее былидлинными, словно брусья ткацкого станка, и черными, как панцирь жука-оленя.На ней была серая шерстяная накидка. Ее волосы ниспадали до самых колен. Ротее был перекошен на один бок, к самому уху". Это была сама Морриган, богинясмерти и разрушения клана Туатха Де Данаан. Перегнувшись через порог, оназлобно поглядела на короля и его воинов. - Послушай, женщина, - заговорил Конэйр. - ты ведьма-пророчица, скажи,что нас ждет. - Вас ждет беда, - отвечала та, - знайте, что ни одна крупица вашейплоти не сможет покинуть дома, в который вы сами пришли, кроме того, чтоунесут в когтях стервятники. Затем Морриган опять попросила впустить ее. Конэйр заявил, что его гейсзапрещает ему впускать в свой дом после заката одинокого мужчину и одинокуюженщину. - Ну что ж, - вздохнула та, - раз в доме короля для бедной женщины ненайдется ни угла, ни постели, ни куска хлеба, значит, все эти блага будутотняты у него и переданы кому-нибудь более достойному и родовитому. - Раз так, впустите ее, - приказал Конэйр, - впустите, хоть это и будетнарушением гейса. Далее в предании следует длинный, блестящий пассаж с описанием того,как сам Ингкел отправляется разузнать, что происходит в приюте. Заглянувукрадкой в дом сквозь колеса колесниц, он тотчас запомнил все и, вернувшись,описал сынам Деса облик и вооружение каждого из принцев и воинов изближайшего окружения Конэйра, а Ферроган и его братья сразу же узнали их исообщили ему, чем каждый из них может быть особенно опасен в предстоящемсражении. Это - Кормак, король Ольстера, честный и доблестный правитель; этитрое чернокожих мужчин в черных одеждах - воины-пикты; этот грозный муж сблестящими волосами - управляющий самого короля, мигом прекращающий любыераздоры: стоит ему только возвысить голос, как наступает полная тишина, такчто слышно даже упавшую иголку; и помощники у него под стать ему самому -все как на подбор ростом с мельничный жернов. Там - грозный воин Мак Кехт;когда он лежит на спине, его полусогнутые ноги напоминают два холма, глазапохожи на озера, нос - на горный кряж, а его огромный меч сверкает, словнорека на солнце. Рядом с Конэйром - трое его сыновей; золотоволосые, вшелковых одеждах, любимцы всего королевского двора; им свойственны "манерыдевушки-невесты, сердца любящих братьев и свирепость Медведей". Услышав оних, Ферроган разрыдался и не смог справиться с собой, пока не кончиласьночь. Кроме них, в приюте были и трое фоморов поистине ужасного вида, иКоналл Кирнах со своим кроваво-красным щитом, и Дуфтах Ольстерский со своимволшебным копьем, которое в паузах между битвами приходилось держать вотваре из усыпляющих трав, чтобы оно не вспыхнуло на древке и не усвоиловокруг настоящую резню. Тут же были и трое великанов с острова Мэн, которымвзрослые жеребцы едва доставали до лодыжек. Странный, неземной колоритпроступает и в описании трех обнаженных фигур, повисших на веревках подсамым потолком: это - дочери Бадб (второе имя старухи Морриган, богинивоины), "три ужасных создания", которые, как весьма загадочно сказано вповести, "получают раны и гибнут в каждом бою". По всей вероятности, онипредставляют собой призрачные существа, этакие олицетворения войны и смерти,видение которых дано только Ингкелу. Весь дом и все его многочисленные покоипереполнены воинами, виночерпиями, музыкантами, играющими на всевозможныхинструментах, шутами и фокусниками, показывающими разные чудеса, а сам ДаДерга со своими слугами подает гостям съестное и хмельные напитки. СамКонэйр описан так: "Он обладал решительностью и энергией истинного короля имудростью, необходимой для совета, одеяние, которое я видел на нем,клубилось, словно туман в майский день, и было прекрасней и четче всехпрочих нарядов". Подле короля красовался его меч с золотой рукоятью, натреть выдвинутый из ножен, так что приоткрытое лезвие сверкало и искрилось,словно луч света. "Это был самый добрый, благородный и мудрый правитель извсех, когда-либо приходивших в сей мир; это был Конэйр, сын Этерскела...поистине, доброта и мягкость этого спящего героя не знали границ, пока еговлекли к себе подвиги чести и доблести. Но если бы его мужество и отвагауспели проснуться в нем, как в героях Эрина и Альбы, бывших с ним рядом вдоме, разрушение не стало бы столь долгим и полным... конец его правлениябыл печальным". Тогда Ингкел и сыновья Десы бросились в атаку и обнаружили приют. - Тише вы там!-- воскликнул Конэйр. - Что это такое? - Герои в своих покоях, - проговорил Коналл Кирнах. - Для них здесь найдутся воины, - отозвался Конэир. - Видно, они понадобятся уже этой ночью, - подхватил Коналл. Тем временем один из сыновей Десы первым ворвался в приют. Голова егототчас слетела с плеч и выкатилась обратно за порог. В приюте вспыхнул былопожар, но воины Конэйра тотчас потушили его вином и прочими напитками, какиетолько нашлись в доме. Конэийр и его воины тотчас бросились вперед, мигомсокрушив добрую сотню нападавших, так что разбойники на какой-то мигзаколебались. Но тут Конэйр, бывший прекрасным и непобедимым воином,почувствовал страшную жажду и не мог продолжать битву, пока не напьется.Дело в том, что нападавшие, по совету своих волхвов, перекрыли реку Доддер,npoтекавшую прямо под приютом, а все напитки, имевшиеся там, ушли на тушениепожара. Король, буквально умиравший от жажды, попросил Мак Кехта принести емухоть глоток воды, и великан бросился к Коналлу спросить - сбегает ли тот заводой сам или останется прикрывать короля, пока он. Мак Кехт, отправится заводой - Предоставь нам самим защищать короля, - отвечал Коналл, - и поспешина поиски воды, ибо он попросил достать ее именно тебя Тогда Мак Kexт, схватив золотую чашу короля, опрометью бросился издома, топча уворачивавшихся врагов, и помчался искать воду. Тем временемКоналл, Кормак Ольстерский и другие герои тоже ринулись вперед, разя исокрушая врагов. Одни из них были ранены и с трудом присоединились кмаленькому отряду, оборонявшему приют, а другие сумели пробиться сквозьплошое кольцо нападавших. Коналл, Сенха и Дуфтах бились рядом с Конэйром досамого конца, но Мак Кехт все никак не возвращался. Наконец Конэйр умер отжажды, и трое героев, бросившись на врагов, вырвались из кольца, израненные,изнемогающие и истекающие кровью". Тем временем Мак Кехт громадными скачками носился по Ирландии в поискахводы. Но, увы, феи и эльфы, эти олицетворения стихийных сил природы, наглухонапечатали все источники, и он нигде не мог найти воду. Мак Кехт попыталсябыло набрать воды в Кесэйрском ключе в Уитлоу, но напрасно; он бросился кбольшим рекам, Шэннону и Слэйни, Банну и Бэрроу, но они исчезали из виду,едва только он приближался к ним. Озера также не давали ему воды. Наконец онотыскал в Роскоммоне одно oзepo. Лох Гара, не успевшее вовремя спрятаться отнего, и набрал полную чашу воды. Наутро он вернулся в приют со своейдрагоценной добычей, стоившей таких громадных трудов, но обнаружил, что всезащитники были перебиты, а двое нападавших даже затеяли между собой драку заголову Конэйра. Мак Кехт одним ударом отрубил голову одному из них, а вдругого, пытавшегося было убежать, унося с собой голову Конэйра, метнулогромную каменную глыбу; Ройник умер на месте, а Мак Кехт, подняв головунесчастного короля, влил ей в рот воду из чаши. И голова ожила и заговорила,поблагодарив героя за этот прощальный подвиг. Через какое-то время на поле боя появилась женщина. Она увидела, чтоМак Кехт лежит без сил, истекая кровью. - О женщина подойди ко мне, - позвал ее Мак Кехт. - Я не смею тронуться с места, - отвечала та, - ибо ужасно боюсь тебя,грозный воин. Но он продолжлал умолять ее, проговорив: - Видишь ли, я не знаю, кто там - овод, муха или равен - пьет мою кровьи грызет рану... Приглядевшись женщина увидела огромного волка, по самые плечивгрызшегося в рану героя. Она схватила его за хвост и потянула прочь, такчто у того вмиг оторвались челюсти. - Поистине, - заметила женщина,- если это и муравей, то из СтраныВеликанов. Мак Кехт тотчас схватил волка за горло, а другой рукой ударил его влоб, так что тот издох на месте. Конец этой истории исполнен поистине героического напряжения. КоналлКирнах, как мы уже знаем, после смерти короля сумел прорваться сквозь кольцоврагов и поспешил в Тетлин. Там он увидел своего отца, Аморгина, в садуперед его дуном. На руке Коналла, в которой он держал щит, было трижды попятьдесят ран oт копий. Герой вернулся в Татлин с половинкой щита, мечом исломанными копьями. - Да, ловки волки, так отделавшие тебя, сынок, - заметил отец. - Всему виной, о почтенный герой, злоба и старинная вражда между нами,воинами, - отвечал Коналл. - А твой господин жив? - спросил Аморгин. - Увы, его больше нет среди живых, - отозвался сын. - Клянусь богом, как клянутся все славные воины Ольстера: тот трус ипредатель, кто покидает поле боя живым, оставив своего господина в лапахсмерти. - Взгляни, почтенный герой: на моих ранах еще не высохла кровь, -возразил Коналл. Он показал отцу свою истерзанную руку, со следами триждыпятидесяти ран от копий. Другая рука, не прикрытая щитом, была сплошь изрублена, изрезана и окровавлена и не отделилась от тела героя лишь благодаряего крепким сухожилиям. - Да, эта рука недавно потрудилась на славу, сын,мой, - заметил Аморгин. - Да, это правда, - отвечал Koннал Победоносный- Многих она напоиласмертным вином нынче ночью у врат приюта. Так кончается история Этэйн, разгрома Страны Фей и их беспощадной местипраправнуку Верховного короля Эохаидха.