Те же и Трилецкий. Трилецкий (в дверях). Я тебе задам такого доклада, что ты и своих не

2 3 4 5 6 7 8

Трилецкий (в дверях). Я тебе задам такого доклада, что ты и своих не

узнаешь!

Голос Якова. Барин приказали...

Трилецкий. (Платонову.) Трагедия на исходе, трагик! На исходе-с!

Платонов. Что тебе?

Трилецкий. Что ты здесь проедаешься? Где ты шляешься, несчастный? Как

тебе не стыдно, не грешно? Философствуют здесь? Проповеди читаешь?

Платонов. Говори по-человечески, Николай! Что тебе?

Трилецкий. Это скотство! (Садится и закрывает руками лицо.) Несчастье,

какое несчастье! Кто мог ожидать?

Платонов. Что случилось?

Трилецкий. Что случилось? А ты и не знаешь? Тебе и дело нет до этого? Тебе некогда?

Анна Петровна. Николай Иванович!

Платонов. Саша, что ли? Говори, Николай! Этого еще недоставало! Что с ней?

Трилецкий. Спичками отравилась!

Платонов. Что ты говоришь?

Трилецкий (кричит). Спичками отравилась! (Вскакивает.) На, читай!

Читай! (Подносит к его глазам записку.) Читай, философ!

Платонов (читает). "Самоубийцев грешно поминать, но меня поминайте. Я

лишила себя жизни в болезни. Миша, люби Колю и брата, как я тебя люблю. Не

оставь отца. Живи по закону. Коля, господь тебя благословит, как я

благословляю материнским благословением. Простите грешную. Ключ от Мишиного

комода в шерстяном платье"... Золото мое! Грешная! Она грешная! Этого еще

недоставало! (Хватает себя за голову.) Отравилась...

Пауза.

Саша отравилась... Где она? Послушай! Я к ней пойду! (Срывает с руки

повязку.) Я... я воскрешу ее!

Трилецкий (ложится на диван лицом вниз). Прежде чем воскрешать, не

нужно было убивать!

Платонов. Убивать... Зачем ты, безумец, говоришь... это слово? Да разве

я убивал ее? Разве... разве я хотел ее смерти? (Плачет.) Отравилась... Этого

еще недоставало, чтоб переехать меня колесом, как собаку! Если это

наказание, то... (машет кулаком) это жестокое, безнравственное наказание!

Нет, это уж выше сил моих! Выше! За что? Ну грешен, положим, подл... но

все-таки ведь жив еще!

Пауза.

Глядите на меня теперь все! Глядите! Нравится?

Трилецкий (вскакивает.) Да, да, да... Будем теперь плакать... Кстати,

глаза на мокром месте... Выпороть бы тебя хорошенько! Одевай шапку! Едем!

Муж! Хорош муж! Погубил женщину ни за что, ни про что! А эти и держат его здесь! Нравится он им! Оригинальный человек, интересный субъект, с грустью благородной на лице! Со следами когда-то бывшей красоты! Поедем-ка! Посмотришь, что ты наделал, интересный субъект, оригинал!

Платонов. Без слов... без слов... Не нужно слов!

Трилецкий. Счастье твое, живодер, что я сегодня чуть свет домой заехал!

Умерла бы она! Понимаешь ты это или нет? Ты обыкновенно все понимаешь, кроме самых обыкновенных вещей!! О, я бы тебе тогда задал! Я не посмотрел бы на твою

жалостную физиономию! Если бы ты поменьше болтал своим окаянным языком да

побольше сам слушал, то не было бы этого несчастья! За нее я и десять не

возьму таких умников, как ты! Едем!

Платонов. Постой... Так она... не умерла, ты говоришь?

Трилецкий. А тебе хотелось бы, чтоб она умерла?

Платонов (вскрикивает). Не умерла! Я не пойму никак... Не умерла?

(Обнимает Трилецкого.) Жива! (Хохочет.) Жива!

Анна Петровна. Не понимаю!.. Трилецкий, извольте сказать толком! Все

они сегодня как-то особенно глупы! Что же значит это письмо?

Трилецкий. Она написала это письмо... Если б не я, она успела бы

умереть... А теперь страшно больна! Не знаю, вынесет ли ее организм...

Платонов. Напугал ты меня как! Боже мой! Жива она еще! Значит, ты не

допустил ее умереть? Милый мой! (Целует Трилецкого.) Дорогой! (Хохочет.) Не

верил в медицину, но теперь даже и в тебя верю! Что о ней теперь? Слаба?

Нездорова? Но мы поднимем ее!

Трилецкий. Вынесет ли она еще!

Платонов. Вынесет! Не она вынесет, так я вынесу! Зачем же ты

сначала не сказал, что она жива? Анна Петровна!.. Я с ума схожу!.. (Целует у

Анны Петровны руку.) Жива Саша... Ну, слава богу. Рука болит. Дайте мне еще пить. Я сам

ужасно болен, Николай! Еле голову на плечах держу... Того и смотри, что

свалится... У меня, должно быть, горячка будет. Солдатики в ситцевых

мундирах, с острыми шапочками так и мелькают перед глазами... Желто и зелено

кругом... Закати мне chinini sulphurici...

Трилецкий щупает ему пульс.

Анна Петровна (тихо Трилецкому). Везите его, Николай Иваныч! Я сама к вам сегодня приеду, поговорю с Александрой Ивановной… Платонов, езжайте с богом! Пошлите в город за другим доктором... Консилиум не мешало бы... Я сама, впрочем, пошлю, не

беспокойтесь... Успокойте же Александру Ивановну!

Платонов. У вас, Анна Петровна, по груди ползет маленький фортепьянчик!

Комизм! (Смеется.) Комизм! Сядь, Николай, сыграй что-нибудь!.. (Хохочет.)

Комизм! Я болен, Николай... Серьезно говорю... Не шутя... Едем!

Софья Егоровна. Он должен был это предвидеть. Я отдавалась ему, не спрашивая... Я знала, что убиваю мужа, но я... ни перед чем для него не остановилась! (Поднимается и подходит к Платонову.) Что вы и сделали со мной? (Рыдает.)

Трилецкий (хватает себя за голову).

Анна Петровна. Успокойтесь, Софи! Не время... Он болен.

Софья Егоровна. Можно ли, человечно ли издеваться так над целой человеческой жизнью? (Садится рядом с Платоновым.) Ведь вся жизнь теперь моя пропала... Я уж не жива теперь... Спасите меня, Платонов! Не поздно! Платонов, не поздно!

Пауза.

Анна Петровна (плачет). Софи... Что вы хотите? Успеете еще... Что он

вам может сказать теперь? Разве вы не слышали?

Софья Егоровна. Платонов... Еще раз прошу... (Рыдает.) Нет?

Платонов отодвигается от нее.

Не нужно... Хорошо же... (Падает на колени). Платонов!

Анна Петровна. Это уже слишком, Софи! Не смеете вы этого делать! Никто

не стоит того, чтоб... на коленях... (Поднимает ее и сажает.) Вы... женщина!

Софья Егоровна (рыдает). Скажите ему... Уговорите...

Анна Петровна. Призовите к себе все силы вашего ума... Надо быть...

стойкой... Вы женщина! Ну... полноте! Идите к себе в комнату!

Пауза.