Тяжесть тела. дурманящий запах. сладкие слова. горячие губы, оставляющие на коже пылающие следы

- Думал, ты хочешь именно этого. - Честно ответил на вопрос Амис, понимая, что от накрывающего его волной возбуждения разум отказывается соображать. Цепкие пальцы, сжимающие запястья. Колено болезненно давящее на пах. Кровь жаркими волнами пульсирующая под кожей. - Я больше не хочу думать. Хочу чувствовать тебя. Только тебя. Это и есть Абсолют? Мир, в котором кроме тебя нет никого.

- Да... это именно он и есть... мир, в котором я важнее всего... - Ирман отпустил руки парня и, приподнявшись немного, резким движением разорвал его рубашку, обнажая торс и открывая себе доступ к большому количеству кожи, которая источала неповторимый аромат, туманящий рассудок. - Мир, в котором ты хочешь, чтобы я убил тебя и съел, если мне вдруг взбредет подобное в голову. Мир, в котором ты мой... Сеттон, ты мой... - Ирман резко сжал волосы на затылке парня и притянул его голову к себе. - Был моим и будешь. И если хоть одна мразь даже посмотрит в твою сторону... мужик, девчонка, ребенок... я утоплю тебя в их крови.

Болезненный укус был слаще любого десерта. Десерт... губы скользящие по коже, ласкающие каждую клеточку... сладость обжигающего дыхания... лакрица...

- Мой торт... - пальцы скользнули в чуть спутанные светлые волосы, перебирая мягкие пряди. - Ты мой чертов лакричный десерт. Мое безумие. Моя жизнь. Гердер, ты мой Абсолют. Мой вакуум. И иного я не желаю.

Слова... много слов... приятных... обжигающих душу ярким огнем безумия...

Но Ирман, казалось, уже не разбирал их смысл. Он превратился в зверя. Жестокого и похотливого. Срывая с Амиса одежду, он не щадил его. Вторгаясь в узкую плоть без подготовки, он не думал о боли, которую причиняет. Он насыщался, как насыщается животное... и все же, сделав несколько глубоких грубых толчков, он заставил себя остановиться и замереть, давая парню возможность привыкнуть и осознать, что сейчас все не так, как было пару дней назад. Сейчас Ирману не хотелось только взять, а потом выбросить. Ему хотелось поделиться тем, что он чувствовал все это время. Он хотел найти способ выразить то, что чувствует сейчас. А потому, склонившись к дрожащему в его объятиях парню, Ирман тихо прошептал:

- Ты же не думал, что это будет просто, верно? - после чего накрыл его губы своими и резко двинул бедрами, проникая на всю глубину и вновь замирая, наслаждаясь ощущениями пульсирующей, сжимающейся плоти.

Больно. Зверски больно. Не поджившая плоть саднила и пульсировала. Но все это было так незначительно. Так мелко и бессмысленно, что Амис попросту отмел от себя все мысли о боли и неудобстве.

Думал ли он о том, что будет просто? Это же Ирман! О каком "просто" может идти речь?! Амис знал, что все будет очень сложно, но чувствовать зверя в себе, чувствовать его страсть и его желание, его трепет и... любовь было высшим блаженством. Высшей наградой, за которой мог быть только рай.

Амис открывался парню. Старался расслабить напряженное тело, двигался в такт движениям зверя, хватался за него, словно он был единственным спасением в этом сводящем с ума океане пульсирующей боли и удовольствия. Он отдавался Ирману так, чтобы тот осознал наконец-то, что у него нет другого господина кроме зверя. Нет другого бога, кроме человека с яростными губами и безумным взглядом синих глаз.