Внутренняя противоречивость социальной нормы

Итак, если социальная норма является искомой единицей жизненного про­странства личности, возникает необходимость показать противоположность входящих в нее двух начал: биологического и социального. То, что нормативная ситуация социальна, сомнения не вызывает. Но вот то, что она строится с уче­том биологического начала, требует специального пояснения. Очевидно, что социальная норма вводится в целях регулирования поведения членов социума.

Но это означает, что нормативная ситуация, для которой предусмотрела соци­альная норма, есть не только средство регуляции поведения, но и является точкой столкновения интересов индивида и социума. Она ограничивает индивид­ное поведение в интересах социума.

Следовательно, но своей структуре социальная норма фиксирует та­кую стандартную ситуацию, которая именно предполагает два возмож­ных способа поведения: во-первых, поведение в интересах отдельного индивида, или поведение непосредственное, натуральное, животное, при­родное, побуждаемое его природными импульсами и желаниями, поведе­ние эгоцентрическое; и, во-вторых, поведение ограниченное, преобразо­ванное, построенное в интересах социума, или поведение культурное. Такая трактовка социальной нормы вскрывает се внутреннюю диалектику. Тем самым подчеркивается ряд моментов.

Во-первых, если природное или биологическое начало в человеке не вступа­ет в противоречие с социумом, т.е. нет необходимости накладывать на него ограничения, то для таких ситуаций не нужны социальные нормы, и, более того, они вообще не являются ситуациями, входящими в пространство личностной активности, т.е. составляющими культуру.

Во-вторых, становится понятно, откуда берется социальная норма: она рож­дается из столкновения непосредственных, натуральных, биологических, при­родных побуждений различных субъектов (точнее, из столкновения индивидно­го поведения и видового). Другими словами, социальная норма исторически есть фиксация такой ситуации, в которой индивидное биологическое преобразуется в видовое биологическое как нормативное, культурное.

Поэтому социальная норма по своему историческому построению несет в себе внутреннюю биологическую напряженность, связанную с подчинением, ограни­чением индивидного биологического: индивид имеет внутри себя природную тен­денцию действовать естественно, но именно этот натуральный способ запреща­ется. Таким образом, любая нормативная ситуация, несущая в себе культурную норму (будь это правило поведения в общественном месте, математическая фор­мула, музыкальное произведение и т.д.), имеет внутри себя энергетическую со­ставляющую, выражающую напряженность природного начала в индивиде, кото­рое этой культурной нормой и ограничено. Биологическое (природное) есть не что иное, как именно материал, из которого строится социальная норма. Однако в силу того, что это не просто биологический материал, а материал индивидно-биологический, он содержит в себе указанное энергетическое напряжение, готовое при снятии (группового, социального) ограничения проявить себя, вырваться. Та­ким образом, культурная норма, или культура, есть напряженная биосоциальная система, в которой природное (натуральное) именно противостоит социальному.

На наш взгляд, такое понимание двойственности и социальной нормы находит подтверждение в отечественной психологии. Рассмотрим культурно-историческую теорию Л.С. Выготского.

Действительно, если проанализировать ее ключевую единицу - культурное средство, как его понимает Л.С. Выготский, то можно увидеть, что последнее объединяет в себе две стороны: натуральную, т.е. то качество средства, кото­рое выступает в нем как естественное, и культурную - способ его употребле­ния в культуре. Средствами, по Л.С. Выготскому, являются различные знаки, среди которых особая роль в психическом развитии ребенка отводится слову. Анализируя опыты Аха, Л.С. Выготский подчеркивает натуральную сторону слова, которая вышла на первый план в его исследовании: «Однако слова не выступают с самого начала в роли знаков, они принципиально ничем не отлича­ются от другого ряда стимулов, выступающих в опыте...»[12]. Обсуждая пробле­му развития речи в учении В.Штерна, Л.С. Выготский также отмечает суще­ствование натуральной стороны речи - это «грандиозная сигналистика речи», которая «выделяется для ребенка из всей остальной массы сигнальных стиму­лов, приобретая совершенно особую функцию в поведении - функцию языка»[13]. Итак, мы видим, что средство у Л.С. Выготского действительно имеет две сто­роны. При этом культурная сторона средства (его способ употребления) именно в силу того, что она не выводится из натуральных свойств средства, по смыслу про­тивоположна натуральному свойству в том отношении, что она не открывается непосредственно субъекту, а значит, требует известного напряжения, связанного с подчинением натурального в человеке логике культурного.

Точно так же, по Э.В. Ильенкову, всякое культурное качество вещи составля­ет ее идеальное свойство: «"Идеальность" - это своеобразная печать, нало­женная на вещество природы общественно-человеческой жизнедеятельностью, это форма функционирования физической вещи в процессе общественно-чело­веческой жизнедеятельности. Поэтому-то все вещи, вовлеченные в социальный процесс, и обретают новую, в физической природе их никак не заключенную и совершенно отличную от последней "форму существования", "идеальную фор­му"»[14]. В теории деятельности «идеальность» вещи выступила как ее пред­метность. А.Г. Асмолов пишет: «Сущность феноменов и принципа предметнос­ти особенно ярко проступает в тех фактах, в которых проявляется расхождение и даже конфликт между естественной логикой движения, определяемой чисто физическими свойствами объекта как «вещи», и логикой действия с «предме­том», за которым в процессе общественного труда фиксирован вполне опреде­ленный набор операций»[15]. Таким образом, следование принципу предметности в теории деятельности (A.H. Леонтьев, Д.Б. Эльконин, А.В.Запорожец, Л.А. Венгер, В.В. Давыдов и др.) приводит к пониманию внутренней напряженности любой культурной нормы, в том числе и любого (предметного) действия.

СВОЕОБРАЗИЕ КУЛЬТУРЫ КАК НОРМАТИВНОГО ПРОСТРАНСТВА ЖИЗНИ ЛИЧНОСТИ

Описание специфики культурной нормы как ситуации внутренне напряжен­ной с неизбежностью ставит перед вопросами: для чего существует культура как нормативная система? Какова функция социальной нормы? Ответ доста­точно очевиден: в нормативной системе (т.е. в системе нормативных ситуа­ций) люди взаимодействуют друг с другом. Взаимодействие одного человека с другими людьми в нормативной ситуации имеет, но крайней мере две особенно­сти. Во-первых, человек, оказавшись в подобной ситуации, действует культур­ным способом, т.е. воспроизводит тот стандарт, который принят в данном соци­уме для данной ситуации. Это означает, что он и действует, и должен действо­вать как все. Например, человек, который собирается ехать общественным транспортом, должен выполнить правила: взять билет, не мешать другим пас­сажирам и т.д. Наличие стандартного способа действия предполагает и вто­рую особенность: обезличенность. Любой человек, оказавшийся в норматив­ной ситуации, не только должен действовать стандартно, но и должен действо­вать независимо от своих индивидуальных обстоятельств. Другими словами, любой человек именно должен взять билет, а только потом он может ехать.

Строго говоря, нормативная ситуация абсолютно «равнодушна» к особен­ностям конкретного человека. В нормативной ситуации важно выполнение пра­вила. Тогда получается, что, встречаясь в нормативной ситуации, люди взаимо­действуют друг с другом формально, обезличенно, игнорируя ненормирован­ные для данной ситуации обстоятельства каждого из участников. Эта особен­ность нормативного взаимодействия фактически отражена в теории ролевых отношений. Приведем определение социальной роли из учебника по психологии под редакцией А.А.Крылова: «Мы будем понимать роль как нормативную сис­тему действий, ожидаемых от индивида в соответствии с его социальной пози­цией (положением). Отсюда следует, что роль обусловлена конкретным мес­том человека в структуре социальных связей и в известном смысле не зависит от его индивидуально-психологических свойств. Так, выполнение роли преподава­теля вуза должно подчиняться одним официальным предписаниям, а выполнение роли студента - другим. Эти предписания безлич ны (выделено мною. - Н.В.), они никак не ориентированы на особенности характеров тех или иных препода­вателей и студентов»[16].

Если брать психологическую сторону дела, то в нор­мативной ситуации происходит определенное преобразование индивидов: учас­тники, вступая в нормативную ситуацию, как бы отказываются от своих лично­стных особенностей и лишь воспроизводят социальный стандарт. Тем самым оказывается возможным стабильное функционирование или технологизация вза­имодействия людей. Люди взаимодействуют не как индивиды, а как единицы

социальной ситуации. При этом не важно, какие чувства люди испытывают друг к другу, они все равно должны выполнить социальные предписания. Именно поэтому нормативная ситуация предполагает подчинение индивидуальной при­роды каждого человека требуемым правилам.

Рассмотрим такой достаточно типичный случай: человек заболел и прихо­дит на прием к врачу. Для двух участников этой ситуации - пациента и врача - самое главное заключено в постановке диагноза. Определение диагноза есть фактически нормирование ситуации. Допустим, установлено, что пациент бо­лен гриппом. С этого момента врач взаимодействует с ним не как с посетите­лем (знакомым или незнакомым, симпатичным или несимпатичным, собесед­ником определенного пола, возраста, социального статуса и т.п.), а как с чело­веком, больным гриппом. Поведение врача становится подчиненным правилам лечения гриппа, принятым в его профессиональном сообществе. Даже в том случае, если способы лечения малоэффективны, врач все равно должен следо­вать им. Именно благодаря нормативности врач не несет личной ответствен­ности за несовершенство этих правил, если, следуя им, пациент ухудшит свое здоровье, —таковы принятые нормы лечения.

Для чего это нужно? Совершенно понятно, что общество не может зависеть в своем существовании, например, от настроения ее членов. Была бы явно аб­сурдной ситуация, в которой водитель автобуса решил везти пассажиров по другому маршруту только потому, что они ему не симпатичны; врач — лечить любым, пришедшим ему в голову способом и т.п.

Главный вывод, который мы можем сделать по этому вопросу, состоит в том, что благодаря нормированию социальная система или культура ста­билизирует изменения, происходящие в действительности, как бы оста­навливает несущийся жизненный поток, становится относительно неза­висимой от членов социума, ее составляющих. Замечательно то, что и каж­дый отдельный член социума становится свободным от своего природного начала и от природного начала других людей. Эта свобода проявляется в разных культурных сферах. Например, следование правилам мышления приво­дит человека к построению адекватных, т.е. неэгоцентричных умозаключений; следование медицинским правилам приводит к выздоровлению и т.д.

Естественно, что человек, который окажется вне культуры, не сможет взаи­модействовать адекватно с членами данного социума. В этом случае человек сразу же теряет свободу. Незнание норм, культуры делает человека зависи­мым от тех, кто знает эти нормы, именно они делают его ведомым. Например, если человек приезжает в другую страну и не знает языка, на котором там говорят, он, естественно, становится зависимым от тех, кто знает язык. Для того чтобы обрести независимость от членов социума, быть личностью, чело­век должен осваивать нормативную систему. Человек, который не владеет нор­мами, не является личностью.

Вся психика человека, все его сознание нормативно. Понятие «ненормаль-

ный» (т.е. «ненормальный») как раз и означает, что человек не освоил норма­тивную систему, не смог освоить нормы, существующие в обществе. На освое­ние норм (или культуры) направлена система образования. Человек, который зна­ет нормы и владеет ими в обществе, оценивается положительно (культурный человек). Итак, норма делает человека свободным or других людей. Но и другие люди, выполняя норму, оказываются свободны от данного человека и отно­сятся к нему как к нормативному существу. Отношение к человеку как к нормативному существу, а не как к личности - специфика нормативного пространства. Культура всех обезличивает, нормирует. Все нормативное пространство обезличено. Вывод, который с логической необходимостью вы­текает из сказанного, заключается в том, что личностью в культуре быть нельзя.