Внутренний мир лирического героя запечатлевается не только предметно-логическим смыслом речи, но в еще большей мере самой ее структурой. Художественно-речевые средства с присущей им экспрессией становятся основой построения лирических произведений. В лирике особенно важны подбор и расположение слов, выразитель-
ность интонаций и ритмов. Лирические произведения почти всегда облекаются в стиховую форму. Лирика в прозе (вспомним цикл тургеневских миниатюр под названием «Стихотворения в прозе») встречается нечасто.
Строгая интонационно-ритмическая упорядоченность лирических произведений свидетельствует об их родстве с музыкой. Первоначально лирика и музыка были неразрывно связаны: лирические произведения пелись, словесный текст сопровождался мелодией. И впоследствии лирические и музыкальные произведения сохраняли эту взаимную близость.
Художественно-речевые средства отдельного лирического произведения составляют своего рода систему, подчас многоплановую и сложную. Так, речевая ткань стихотворения Пушкина «Осень» являет собой как бы синтез контрастных друг другу слов и словосочетаний. С одной стороны, в нем встречаются обороты, характерные для будничной, житейской, разговорной речи: прозаизмы (выражение самого Пушкина) типа вонь, комары, мухи, организм; с другой — множество поэтических метафор (блестящие тревоги, сладко усыплен), порой используются мифологические образы (Армиды младые) и развернутые сравнения. В «Осени» мы находим не только интонации бытовой речи, воплощенные в коротких предложениях (полгода снег да снег, октябрь уж наступил), но и усложненные синтаксические конструкции, вдохновенные перечисления того, что любимо поэтом в осенней природе:
|
|
Люблю я пышное природы увяданье,
В багрец и в золото одетые леса,
В их сенях ветра шум и свежее дыханье, И мглой волнистою покрыты небеса,
И редкий солнца луч, и первые морозы,
И отдаленные седой зимы угрозы.
Порой речевые стихии возвышенно-поэтического и буднично прозаического непосредственно сталкиваются:
И звонко под его блистающим копытом Звенит промерзлый дол и трескается лед.
В подобных словосочетаниях, по-своему парадоксальных, происходит, по выражению одного из литературоведов, эстетическое чудо претворения обыденного слова в слово торжественно-поэтическое.
Композиция художественной речи в пушкинской «Осени» имеет глубокий содержательный смысл. «Высокая» метафорическая образность придает стихотворению ро-
мантическое звучание. В сочетании же всего этого с разговорной, будничной, «прозаической» речью выражается взгляд поэта на жизнь, утверждающий ценность повседневной, не прикрашенной реальности.
|
|
Приведем еще один пример, свидетельствующий об огромном значении в лирике собственно речевых приемов и средств. В стихотворении Маяковского «Революция» (апрель 1917 г.) поражает необычный подбор слов. Стихотворение это изобилует неологизмами (блески, жилясь, орлинее, изжажданней, вырычут, выгорбил, иззубленная и т. п.). Вместе с тем в нем немало архаизмов (держава, днесь, копье, рать, глава, лоно, поселяне), некоторые из них — библейского происхождения (потоп, скрижали, Синай). Нередко архаизмы «перелицовываются» поэтом на новый лад, сливаются с неологизмами и даже становятся ими (крыл оружие, сами со святыми своих упокоим). Вся эта лирическая «экзотика» (как неологизмы, так и архаизмы) дается Маяковским рядом с прямыми словесными наименованиями современной ему городской жизни. В стихотворении «Революция» тщательно обозначен уличный быт Петрограда (фонари, дома, мостовая, трубы, площади, гудки, форд, баржа, купол Думы, Троицкий мост, Петропавловская крепость). Используются слова, характерные для военных лет (дула, лезвия, казармы, сирены, флоты, Волынский полк, роты); встречаются просторечные выражения (продираемся, грызся, вопит, промозглая).
Такое соединение в одном стихотворении разнородных и, казалось бы, несовместимых лексических пластов имеет глубокий художественный смысл. Сплав неологизмов и архаизмов с бытовой и просторечной лексикой воплощает идею стихотворения Маяковского. Поэт будит в читателе ощущение величественности революционного сдвига, происшедшего одновременно и в недрах петроградского быта и в жизни всего человечества. «Сегодня //до последней пуговицы в одежде// жизнь переделаем снова» — смысл этой фразы из стихотворения как бы подтверждается и усиливается использованной в нем лексикой. Сопоставление и расположение слов в стихотворении «Революция» создает представление об исключительности и грандиозности случившегося, о чем нельзя сказать привычными, заурядными словами. Художественная ткань этого стихотворения запечатлевает непосредственную реакцию поэта на свержение русского самодержавия: автор, еще не уяснивший конкретных очертаний события, потрясен его масштабами.
Оригинально применены в стихотворении «Революция» иносказательные речевые обороты. Метафоры Маяковского, как правило, резко приближают изображаемое к читателю, опредмечивают, материализуют, даже как-то огрубляют его, придают ему весомость и зримость. Так, поэт говорит о «лаке заката», солнце называет «огневым ядром». Вот еще несколько характерных выражений: «пенится пенье», «взрыв гудков», «толпы в небо вбивают топот», «руки в железо сжимались злобой», «рассвет сомненьем колет», «уши крушит невероятная поступь». Все это, вместе взятое, придает стихотворению особую резкость и напряженность, своего рода плакатность, так что происшедшая революция воспринимается читателем как нечто максимально приближенное к нему, физически ощутимое.
Своеобразен, наконец, синтаксис речи этого стихотворения. Описания февральских событий даются в предельно компактных конструкциях. Всего лишь одно четверостишие понадобилось поэту для создания картины восстания Волынского полка:
Первому же,
приказавшему —
«Стрелять за голод!» —
заткнули пулей орущий рот.
Чье-то — «Смирно!»
Не кончил.
Заколот.
Вырвалась городу буря рот.
Вместе с тем стихотворение Маяковского (особенно к его концу) насыщено митинговыми возгласами, исполненными радостного воодушевления:
Что ж не поете?
Или
души задушены Сибирей саваном?
Мы победили!
Слава нам!
Сла-а-ав-в-ва нам!
Так сами речевые конструкции передают напряженный ритм революционных событий.
|
|
Композиция речевых приемов и средств важна в любом литературном произведении. Но именно в лирике она обретает организующую силу: мысли и чувства лирического поэта воплощаются прежде всего в сопоставлении собственно речевых образов1. В эпосе же и драме, как это
' Композиционная организация художественной речи лирических стихотворений рассмотрена в кн.: Лотман Ю. М. Анализ поэтического текста. Л., 1972.
было сказано в предыдущих главах, наиболее существенны система персонажей, построение сюжета, расположение предметно-изобразительных деталей.
Экспрессивные начала речи в лирике концентрируются и порой доводятся как бы до максимального предела. Такого количества смелых, неожиданных иносказаний, таких выразительных интонаций, такого проникновенного и впечатляющего подбора звуков, такой строгой упорядоченности ритмов не знают ни «обычная» речь, ни художественная проза, ни даже стихотворный эпос.
Поэтому лирика требует особой культуры художественного восприятия. Не искушенный в поэзии читатель, столкнувшись с усложненными, «алогическими» конструкциями, нередко становится в тупик.
Какая грусть! Конец аллеи
Опять с утра исчез в пыли,
Опять серебряные змеи Через сугробы поползли.
В повести Бунина «Лика» говорится о недоумении, которое у юной читательницы вызвали эти строки Фета: что за непонятные змеи ползают по сугробам? Вот что сказал об этом фетовском образе Н. Асеев: «Серебряные змеи казались Валерию Брюсову садовыми дорожками, протоптанными в глубоком снегу. Мне же представлялись они извивающимися лентами сухой снеговой пыли, поднятой поземкой. Так различны толкования образа Фета у двоих людей, привыкших понимать стихи с полуслова»'. Лирические стихотворения — богатейший источник субъективных, во многом индивидуальных ассоциаций. Лирика оставляет простор для самых разных вариантов ее восприятия. Особенно характерно это для поэзии XX в. Многие произведения Блока и Цветаевой, Мандельштама и Пастернака являют собой не упорядоченное размышление, а внешне сбивчивое самовыражение — речь «взахлеб», предельно насыщенную неожиданными ассоциациями, как бы перебивающими друг друга оборотами и выражениями. Эти поэты раскрепостили лирику от норм логически организованной речи. Лирическое положение стало воплощаться в словах более свободно и раскованно.
|
|
Смычок запел. И облак душный Над нами встал. И соловьи Приснились нам. И стан послушный
1 Асеев Н. Работа над стихом. Л., 1929. С. 71—72.
Скользнул в объятия мои... Не соловей — то скрипка пела, Когда ж оборвалась струна, Кругом рыдала и звенела, Как в вешней роще тишина... Как там, в рыдающие звуки Вступила майская гроза... Пугливые сближались руки, И жгли смеженные глаза...
Образность приведенного стихотворения Блока мно-гопланова. Здесь и изображение природы — лесная тишина, пение соловья, майская гроза; и взволнованный рассказ-воспоминание о порыве любовной страсти; и описание впечатлений от рыдающих звуков скрипки. И для читателя остается до конца не проясненным, что здесь для лирического героя является реальностью, а что — порождением фантазии; где проходит граница между обозначенным и ассоциациями носителя речи. Подобная расплывчатость контуров изображаемого, конечно же, отвечает целям автора. Волей большого поэта мы погружаемся в мир таких сложных и глубоких переживаний, о которых можно сказать только так — языком намеков и символов. Слова у Блока как бы «бродят» вокруг предметов. И эта зыбкость изображения ярко и полно осуществляет художественные возможности лирики как литературного рода.
Медитации оказались в русской поэзии XX в. более свободными, разнообразными и семантически сложными. «Лирический беспорядок», известный поэзии и раньше, но наиболее характерный именно для словесного искусства нашего столетия, — это выражение интереса к диалектике человеческой души, к самым истокам переживания, к сложным, часто логически неопределимым, непроизвольным движениям сознания, охватывающего мир в максимальном многообразии его явлений. В творчестве Верле-на и Малларме, Блока, Есенина и Маяковского, Рильке и Элюара, Мандельштама и Пастернака лирика воплотила присущее ей экспрессивно-речевое начало с исключительной полнотой и яркостью.