Пули были поглощены одеялом

В январе 1966 года производились приготовления на Кумбх Мелу в Прайаге, Аллахабад. На берегу Ганги, по направлению к Джхуси, Махарадж разбил лагерь так, чтобы его преданные могли в нем оставаться, и можно было каждый день проводить бхандару. Сам он оставался на Церковной Аллее. В течение дня он шел в Сангам, и не было четко установленного времени для его возвращения. Посетители ждали его на Церковной Аллее каждый вечер.

Однажды, какие-то важные люди, и среди них крупный чиновник из Центрального Правительства, приехали на машине. Они ждали Бабу до 20:30 и, в конце концов, разочарованные, уже думали ехать обратно. Когда Офицер спросил меня, автора, следует ли им подождать Бабу еще какое-то время,и как долго это может быть. Я сказал, что время для его возвращения не было установлено. Когда он даст даршан, зависело от его настроения. Я предложил им остаться еще на полчаса. Они согласились остаться до 9 вечера. Я спросил их, когда они получили первый даршан Бабы. В ответ, Офицер рассказал мне интересный случай, который произошел, когда он был окружным судьей в Джханси. История такая:

Один из преданных Бабы был штатским хирургом в Джханси. Однажды, во время разговора, он сказал мне, что Баба Ниб Карори является святым с высокими физическими силами, и что он достоин, чтобы его увидеть. Временами Баба приходил в их дом, и он рассказал мне о некоторых лилах Бабы, что заставило нас очень желать посетить его. У нас был даршан Бабы однажды, по приглашению нашего друга, хирурга.

Во время Второй Мировой Войны, Баба однажды приехал в дом Штатского Хирурга. Хирург приветствовал Бабу и позднее, в тот же день, постелил ему на такхате. Он предполагал, что сам будет спать на полу, чтобы позаботиться о Бабе, если тому что-нибудь понадобится. Оба они отправились спать в одиннадцать вечера. Около часа ночи, звук чьего-то беспокойного метания и ворочания разбудил хирурга. Он включил свет и увидел, что это был Баба. Когда он спросил Бабу, почему он так беспокоен, Баба отдал ему свое одеяло и сказал: «Пойди и брось его в воду». Хирург спросил Бабу, может ли поручение подождать до утра, но Баба настаивал на том, чтобы он шел прямо сейчас.

Была темная ночь, а наезженной дороги к озеру, чтобы проехать на машине, не было. Хирург разбудил слуг и, завершив задание, вернулся до рассвета. Он увидел сидевшего Бабу, который выглядел счастливым. Когда Штатский Советник спросил его о причине, вызвавшей необходимость выбросить одеяло в озеро, Баба сказал: «Твой сын [военный офицер] не смог выстоять атаку немцев. В его войсках было вызвано бегство, и он тоже убежал, но немецкие солдаты преследовали его. Он спрыгнул с гребня горы и застрял в болоте. Солдаты стреляли в него сверху и, приняв его за умершего, ушли. Все эти пули застряли в моем одеяле, и их жар причинял мне неудобство. Когда ты выкинул одеяло в озеро, я был освобожден от неудобства».

Одеяло было новым и на нем не было видно никаких дырок. Хирург не мог, на самом деле, понять, что сказал Баба, но он чувствовал большее спокойствие, зная, что его сын был в безопасности и здоров. Баба ушел на следующий день. Много дней спустя после этого случая, жена хирурга получила письмо от их сына. В нем рассказывалось о происшедшем, причем всё в тех же деталях, что и в рассказе Бабы. И еще их сын высказывал необычайное удивление какой-то неизвестной силой, которая спасла его от дождя пуль. Спасти его жизнь по-другому возможности не было. Он знал это точно. Из письма их сына, Штатский Хирург осознал великое благословение Бабы.

Ко времени, когда офицер закончил свой рассказ, было девять вечера. Тогда-то и вернулся Баба.