Глава пятьдесят третья

второй эпилог, или великое переселение народов…

Дело в том, что Сергей Андреевич Жданкин вдруг надумал жениться. Казалось бы, это его личное дело. Но это личное дело неожиданно коснулось всех вокруг…

Ты заметил, читатель, как часто это «вдруг» круто поворачивает судьбы не только наших героев, но и твою собственную? Ни о чем не подозревая, ты мирно шлепаешь себе в школу, как вдруг … Или: распахивается дверь, и на пороге вместо мамы ты видишь вдруг …

Есть мнение, что количеством этих «вдруг» измеряется событийность человеческой жизни – чем больше поворотов, чем больше бит получаемой и переживаемой информации, тем она богаче и интересней.

Итак, Лешкин папа решил жениться. И его избранницей стала та самая бизнесвумен, «впечатавшая» ему на собрании акционеров свой роковой поцелуй. Видимо, одновременно с алым пятном на щеке еще и невидимая стрела Амура пронзила Жданкина-старшего, застряв у него, как и положено, в области сердца. За эту стрелу и потянула будущая невеста, а потом - жена - Алиса Блюм.Оказалась она, несмотря на свое звучное имя, не иностранкой, а москвичкой прибалтийского происхождения, что для жителей провинциального Приозерска означало примерно одно и то же.

Алиса была удивительно похожа на девушку с коробки сыр «Виола». Этот плавленый продукт юный Сережа Жданкин считал самым вкусным на свете, а изображенную на нем блондинку - сказочной красавицей. Тут все сошлось – ведь многие взрослые всерьез убеждены, что путь к сердцу мужчины пролегает через его желудок. Так или иначе, но именно Алиса с первого взгляда показалась Сергею Андреичу существом притягательным и, так сказать, деликатесным. Так рассудительный в прежней своей жизни папа Жданкин быстро потерял сначала голову, ну а потом и мужскую независимость…

Алиса Блюм была человеком во всех отношениях достойным. Она прекрасно разбиралась в рекламном бизнесе. Уверенно чувствовала себя за рулем любого автомобиля. Виртуозно играла в боулинг. Отлично пела и танцевала. И обладала редкой способностью все просчитывать на пять шагов вперед.

Все страдания и уколы ревности, которые с момента его расставания с Лешкиной мамой, мучили Жданкина-старшего, мгновенно притупились, а вскоре и вовсе исчезли. И, встретив Костю в супермаркете, Сергей Андреевич не только впервые пожал ему руку, но и перекинулся со своим бывшим соперником парой незначительных фраз о погоде и качестве автомобильного топлива...

Словом, Сергей Андреич позвал замуж эту самую Алису. Девушке уже было тридцать три, а личная жизнь все не складывалась. В том смысле, что она еще ни разу не надевала длинное белое платье и не украшала голову фатой. Алиса полагала, что каждая уважающая себя женщина, в том числе и деловая, обязана пройти через процедуру бракосочетания. Увлечения в ее жизни случались, а вот «расписаться» предложил только порядочный во всех отношениях Сергей Андреевич. Надежный человек и замечательный мужчина, решила Алиса. Видя, с какой нежностью Сергей Андреич относится к своему сыну, она прониклась к нему еще большей симпатией.

Все складывалось, как нельзя лучше. Кроме одного небольшого обстоятельства: бизнес ее делового партнера Жданкина-старшего целиком размещался в Приозерске. Окончательно перебраться в провинциальный Приозерск? Зачем, если у нее есть просторная квартира в Москве?

Все связанное с переездом Алиса надеялась уладить без особых хлопот, а вот проблем с их теперь уже общим бизнесом, как она полагала, будет немало. Однако все получилось с точностью до наоборот…

- Какая разница, где будет главный офис? - рассудил Жданкин. - В Приозерске оставлю дочернее предприятие. Руководить им будет мой давний компаньон Величко, а в Москве мы с Алисой объединим усилия и расширим сферу интересов. А Лешка будет нам помогать, сочиняя новые слоганы…

- Вот тебе раз! - подумала Алиса. - Сергей собирается взять с собой сына? Об этом она как-то не подумала…

Но Алиса все свои сомнения на этот счет благоразумно удержала в тайне.

- Здорово! - воскликнула она. - Как я рада, что ты берешь сына с собой! Ты замечательный отец!

Сергей Андреевич был тронут.

- Ты самая восхитительная! - ответил он комплиментом на комплимент.

- А твоя бывшая не будет против?

- Надеюсь, что нет. Она женщина разумная и трезвая. К тому же у нее уже давно своя семья. И вредить мне и сыну ей нет никакой необходимости...

Главный вопрос был в принципе решен. Теперь предстояло деликатно подвести к тому же решению родственников: Лешку, Марию Николаевну и бабу Соню.

Сниматься с насиженного места всегда непросто. Недаром говорят: один переезд равен двум пожарам. А переезд в такой мегаполис, наверное, потянет и на все три. Но еще труднее совершить революцию в умах близких! Сопротивление в таких случаях неизбежно. И вокруг Сергея Андреича стали воздвигаться баррикады. Первым очагом сопротивления стал Лешка.

Лешка вдруг … (опять это «вдруг!») наотрез отказался куда-либо уезжать. Зачем?! Здесь у него всё: мама, батакакумба, увлекательная работа на телевидении под началом громокипящего Самсонова, бабушка, Земфира и Децл… Зачем ему эта чужая Москва?!

Лешка, зажмурившись, пытался представить себе свою жизнь без всего вышеперечисленного, - и, несмотря на всю свою фантазию, не мог. А разлуку с Сашей он даже не пытался себе вообразить – это было совершенно немыслимо! Так же, впрочем, немыслимо, как и расстаться с отцом. Лучше бы он разбежался с этой своей Алисой…

Но, глядя на помолодевшего и повеселевшего отца Лешка, гнал от себя эти мысли. Не такой уж он эгоист. Что делать? Как объяснить, что самое главное - это не учеба и профессия, а твои друзья и твоя… Тут Лешка останавливался. Называть Сашу любимой он еще не научился даже шепотом…

Саша и Лешка родились с перерывом в месяц в одном и том же роддоме. В одно время научились ходить, разговаривать, кататься на коньках и на велосипеде. Вместе ходили в одну и ту же школу, в один и тот же класс, вместе возвращались домой. И, живя практически через стенку, всю свою сознательную двенадцатилетнюю жизнь общались, - в том числе и через смежный балкон! - ежедневно и помногу раз. Их можно было бы назвать братом и сестрой, если бы не те чувства, которые они испытывали друг к другу.

И вдруг сейчас, когда Саша и Лешка день и ночь работали над своим общим детищем – фильмом о Диснейленде, - им предлагают расстаться, и надолго, быть может, навсегда! Возможно ли такое?!

Сергей Андреич был готов ко всему. И, тем не менее, сильно сбился с толку, натолкнувшись на решительный отказ сына.

Буровы-старшие тоже пребывали в тревоге и недоумении, видя, как в течение недели глаза их дочери находились на мокром месте. А Лешка и Саша, не вдаваясь в объяснения, держали глухую круговую оборону. Даже б атакакумбу до поры, до времени в известность не ставили. Вдруг само собой рассосется?

Причину категорического Лешкиного отказа быстрее других, - должно быть, по причине собственной молодости, - разгадала будущая мачеха Лешки… Ужасное это слово – мачеха! Как будто кто-то на кого-то чихает. Но Алиса с первого дня знакомства относилась к Лешке не начихательски. В том смысле, что не наплевательски. Увидев однажды Сашу и Лешку вместе, она мгновенно все поняла. И, тут же приняв их сторону, принялась убеждать окружающих, что первое чувство нужно беречь, холить и лелеять. Во имя чего, спрашивается, трудился Шекспир, сочиняя «Ромео и Джульетту?» Не во имя ли того, чтобы современные родители не превращались в средневековых?

Алиса не терпела, чтобы выстроенные ею планы почему-либо рушились. Если Лешка не едет без Саши, это значит: Саша должна поехать вместе с ним!

Мария Николаевна поначалу и слышать не хотела о переезде сына в дом к столичной мачехе. И пролила по этому случаю на Костино плечо немало слез. Но, в конце концов, постепенно стала привыкать к мысли о разлуке. Ей не захотелось возврата в средневековье. Не захотелось отставать от своей продвинутой преемницы. И она сдалась.

В конце концов, у Марии Николаевны даже нашлись собственные доводы в защиту Лешкиных интересов. Ведь у ее Кости в Москве на четвертой кнопке связи ничуть не хуже, чем в родном городе. И она была бы никчемной матерью, если бы не увидела перспектив, которые распахнет перед ее талантливым сыном Москва...

Баба Соня переживала больше всех, - ведь она расставалась и с сыном, и с внуком. Но, будучи по-настоящему интеллигентным человеком, она не пожелала оставить последнее слово за собой - по праву старейшего и авторитетнейшего члена семьи. Кроме того, Сергей Андреич пообещал со временем забрать в Москву и маму, где она сможет жить с сыном, внуком, а в обозримом будущем, Бог даст, и с правнуками... Баба Соня знала: все трудности – явление временное. Было бы здоровье, а остальное приложится…

После бурных обсуждений на семейном совете решили: Лешка будет учиться и жить в Москве, а на каникулы приезжать к маме и бабушке в Приозерск. А что касается Саши…

- Насколько я поняла, - сказала Алиса, - Саша тоже талант немалый. Неужели ее родители не захотят помочь девочке найти себя?

И Алиса рассказала, что буквально во дворе ее дома находится уникальная школа искусств для художественно одаренных детей. Так вот, в ней имеются разнообразные факультативы. В том числе и для юных художников, и для тех, кто мечтает о кино. Целых два оркестра, - эстрадный и симфонический…

В этой школе превосходно налажен быт. У каждого ученика в раздевалке - своя кабинка. И дети не таскают свои портфели взад-вперед каждый день, а запирают на ночь, вместе с физкультурной формой.

Собранные со всей Москвы уникальные педагоги работают так, что ребят из школы не выгонишь, - ведь там куда интереснее, чем дома у ящика. В общем, - Америка и Европа в одном флаконе. А руководит всем этим великолепием признанный педагогический гений. Не только родители и учителя, но и воспитанники от него без ума…

- Как от нашего Достоевского? – недоверчиво спросил Лешка.

- Еще в большей степени! - заверила его Алиса.

Выпускники этой необычной даже для Москвы школы на «раз» штурмуют любой институт. Так вот, в этой-то замечательной школе и будут учиться Саша и Лешка. У Алисы есть связи, чтобы даже в середине учебного года устроить их туда без особого труда. Если, конечно, Сашины родители не будут тянуть кота за хвост...

Выслушав эту чудесную «сказку для взрослых», родители вздохнули. Они вспомнили свое лишенное чудес детство и оттого стали куда сговорчивее.

- Алиса, а вам-то это зачем? – помолчав, спросила Мария Николаевна. – Это ведь такая обуза - двое подростков переходного возраста. А у вас, не исключено, теперь и свои дети пойдут…

- Ну, во-первых, надеюсь, не так скоро, - улыбнулась Алиса. - А во-вторых, я вообще люблю «на готовенькое»: никаких тебе памперсов и бессонных ночей. Взрослые, неглупые молодые люди. Есть о чем поговорить, чему поучиться. И Сереже этого очень хочется…

- Да, это в корне меняет дело, - иронически улыбнулась Мария Николаевна, поднимаясь и готовясь уйти.

И тут на ее плечо легла рука бабы Сони.

- Машенька, погоди… Думаю, ты и сама в скором времени подаришь Лесику братика или сестренку. Не зарекайся, милая. И давайте, как это всегда у нас было заведено, не будем за других решать. Обрисуем детям перспективу, а выбор оставим за ними…

Мама и папа Саши поначалу приняли предложение семьи Жданкиных в штыки. Какой переезд? В какую столицу? Ведь они не бизнесмены! Откуда нынче у интеллигентных людей средства на такие, извините за выражение, зигзаги судьбы? Но после Алисиного отработанного до деталей рассказа про чудесную школу лед понемножку тронулся. Зато тут же возник вопрос - где они там, в столице, будут работать?

- Уж что-что, мамочка, а работу в Москве найти легче, чем в нашем Приозерске, - вмешалась старшая сестра Таня. – Просто вы люди на подъем не легкие, - не то, что дед. Вот, если бы это решение от него зависело!

Иннокентий Семенович приосанился, обнял старшую внучку.

- А чего это ты, красна девица, меня со счетов сбрасываешь, а? Есть еще порох в пороховницах!

С этими словами он удалился в свой кабинет и вскоре вернулся оттуда с завернутым в старую афишу пакетом, развернул его и вынул деньги.

- Вот, берите… На двухкомнатную в новом районе хватит. А я к вам приезжать буду. На конгрессы археологов. Не бойтесь, не чаще, чем раз-два в году…

Семья ошалело смотрела на деда. Саша бросилась ему на шею.

- Дедушка – ты клад! Ты наш Светик Камень!

- Я знаю… Езжайте, езжайте, - убеждал Иннокентий Семенович. - А мы с Танюшкой и Николой пока здесь поживем. А там видно будет... Такой шанс упускать ни в коем случае не следует. Будете потом всю жизнь локти кусать… И имейте в виду - если не отважитесь, я сам с Шуренком поеду! Без вас! А на работу меня вон, Сергей Андреевич возьмет. Секретарем – референтом…

Иннокентий Семенович потому еще так ратовал за переезд, что мысленно уже видел себя сидящим в кругу своих московских друзей-археологов. Или в уютном свете настольной лампы в читальном зале Ленинской библиотеки. Или за преподавательской кафедрой… Думая об этом, дед просто молодел на глазах…

- Нет, папа - сказала Сашина мама, - ведь это все твои сбережения. Как мы можем оставить тебя ни с чем? Нет-нет, так не годится…

- А на что мне они? – пожал плечами дед. – Помирать я пока не собираюсь. А если и соберусь – неужто вы меня не проводите?! Шуренок к тому времени свою галерею в Москве откроет. Продаст портрет деда и решит все финансовые проблемы! А что? Я в нее верю! И вам того же от всей души желаю! Все, все! Дискуссию объявляю закрытой! В конце концов, кто в этой семье патриарх?!

Когда страсти в семействах «Монтекки и Капулетти» утихли, Саша и Лешка вызвали семерку. Батакакумбу известие о великом переселении народов буквально сшибло с ног.

- Ну и ну, - только и смог выдохнуть Миха.

-У вас, что крышу снесло? - закричала Джейн. - Какого черта? Я от Красного моря отказалась, а вы на Красную площадь тащитесь! Друзья называются!

- Па-па-па-пам! – пропел Леннон тему судьбы из бетховенской симфонии. - Па-па-па-пам! Потом взял гитару и спел:

- Куда ты идешь? Возьми и меня с собой…

Но тут же осекся и отвернулся, пряча навернувшиеся слезы. Ведь они были такими крупными, что никакие очки не могли бы их скрыть…

Заплакала и Саша. Лешка прикусил губу и, чтобы не разреветься, что было сил, сжал кулаки. Едва слышно хлюпнул даже обычно насмешливый Асисяй. Миха и Джейн как по команде опустили головы, словно что-то желая рассмотреть на полу. Стало тихо.

И тишину эту нарушил Илья. Он откашлялся и по своему обыкновению прогудел:

- Ну-ну, Москва слезам не верит. А за бабушкой, Леха, я пригляжу. И деду Кеше заодно по хозяйству помогу… Мы все поможем. А на особо важные концерты мы вас вызовем. Или сами к вам приедем…

Своим практичным крестьянским умом Илья, как всегда, ухватил главное.

- Репетировать можете по-прежнему в моей комнате, - обрадовался Лешка. – Я с бабушкой договорился…

- А с кем репетировать? Кем я вас заменю?! – вскинулся Леннон.

- Вместо меня возьми Винни, - робко предложила Саша. – Она здорово поет.

- Вместо меня Илья споет, а вместо Ильи – Миха, - добавил Лешка. – Он весь репертуар не хуже нас знает…

- А-а…

Леннон отмахнулся и сверкнул очами. В искусстве он не терпел половинчатых решений…

Саша и Лешка почувствовали себя окончательно виноватыми. Чувство вины грозило окраситься еще более мрачным ощущением предательства, но обстановку разрядил Асисяй.

- Бараны над пропастью! - возвестил он и сделал в сторону Саши и Лешки изысканный поклон. - Не примите на свой счет! Просто этюд. Типа, в тему. Я вам сейчас покажу. Тут у меня новая мулька есть.

И скорчился, да так прикольно, что все, кроме Леннона, расхохотались.

А воодушевленный Асисяй принялся рисовать самые фантастические перспективы.

- Если батакакумба - это новый тиней-вэй, то наше направление неизбежно должно иметь и свои, так сказать, колыбели, – разглагольствовал он. - Так пусть этими колыбелями станут города – побратимы Москва и Приозерск!

- Сотни… нет, тысячи музыкантов, последователей тинэй-вэя, начнут постоянно курсировать по маршруту Приозерск – Москва и обратно, с тем, чтобы принять участие в ежемесячных музыкальных фестивалях под условным названием: «Тинэй – вот наш вэй!» - фонтанировал Асисяй. - И, разумеется, не в одиночестве, а в бессменном окружении своих многочисленных фанов. Тысячи… нет, сотни тысяч обожателей батакакумбы обеспечат перевыполнение планов по продаже железнодорожных билетов. Чтобы справиться с возросшим пассажиропотоком, в Приозерске откроют аэропорт. И на шикарных лайнерах мы будем сами летать в Москву, и…

- И приземляться на Красной площади, - закончила Джейн.

Снова все фыркнули, но Асисяя это ничуть не смутило:

- Построят пятизвездочные отели, супермакеты, трассы для скейтборда, роликовые дорожки, трамплины и все такое...

- Как в нашей с тобой пещере? – спросил Лешка. - Отели в пещерах ты уже строил… Только вот клад найти не успел!

- Так еще не вечер! – не сдавался Асисяй.

- Короче - да здравствует Нью-Приозерск! – провозгласила Джейн.

- Аминь! – согласился Асисяй.

Все, кроме Леннона, опять рассмеялись. А именно этого Асисяй и добивался. Что нужно клоуну? Улыбки и смех. В данном случае – чтобы разрядить обстановку…

- Теперь ты будешь Асисяй Остапович, - сказал Лешка.

- Хоть Вольфович. А почему Остапович?

- Потому что ты родной внук Остапа Бендера,- пояснила Саша.

- А, этого, из кино…- догадался Миха.

- Сначала - из книжки, - поправила Джейн.- Ладно, все равно изменить уже ничего нельзя. Чего на них без толку наезжать?

- Мы-то дома остаемся, а они еще неизвестно как на новом месте приживутся, - поддержал Муромец.

- Во-Во! У нас во дворе один пацан отстойный появился. Из Москвы. Такой душный крендель. Так что давайте завязывать наших грузить, - начал было Миха, но Асисяй и ему не дал договорить.

- Нет, будем, - поправил он. - Мы как раз будем их грузить! Кто же, кроме нас? Со всеми причиндалами. И очень скоро…

А Леннон вздохнул и наиграл знакомую всем мелодию:

- «Московских окон негасимый свет…»

Асисяй ошибся только в одном – все получилось не так быстро, как планировали обе семьи, переименованные Асисяем в Анти-Монтекки и Анти-Капулетти. Сборы и приготовления затянулись сначала до зимы, а потом и до весны. Вернее, Сергей Андреевич переехал к Алисе еще осенью, а вот Сашиным родителям удалось подыскать подходящую квартиру и работу только в марте.

- Они начнут сниматься с якоря первого апреля, - предрек Асисяй, - и все будут точно знать, как к этому относиться!

И Леннон поддержал его гитарным аккордом, прозвучавшим как громкое «бля-ямс…»

Но уезжали их друзья вопреки прогнозам только в майские праздники. Все крутились, как белки в колесе, включая и вновь прибывшего из столицы Сергея Андреича. Перед окончательным отбытием ему тоже пришлось кое-чем пожертвовать. Нужно было разобраться с парком старинных автомобилей, занимавшим, как мы помним, немалую часть его двора его дома.

Поначалу Сергей Андреич ни за что не хотел расставаться со своей коллекцией. Но и перегонять в Москву, а потом и размещать там на хранение пять машин – это такая головная боль, от которой не спасет никакой аспирин. Ведь автомобилей в столице, как известно, неимоверное количество. И от их обилия то тут, то там образуются чудовищные пробки. Через которые и на одном-то авто не проехать. А тут – целых пять! Спрашивается, куда их девать? Попробуйте-ка приобрести пять гаражей. Или поставить пяток «железных коней» во дворе, который и без того забит их собратьями…

Сергей Андреич долго стоял на своём, даже впервые поссорился со своей будущей женой, но, остыв, в результате три автомобиля продал, на одном уехал в Москву, оставив голубой «Мерседес-кабриолет» в Приозерске…

Сашу, Лешку, Сашиных родителей и Марию Николаевну, которая вызвалась ехать вместе с сыном, чтобы своими глазами увидеть тех, кто отныне будет учить ее сына, провожал едва ли не весь Приозерск. Приехали почти все «полосатые» во главе с Достоевским и даже муромцевские - тетя Аня и Егор Гусаковы. И закатили по этому случаю пир, на котором присутствовали даже авторы этой книжки. Как водится, клялись не забывать друг друга, звонить и писать, а следующее лето встретить непременно в «Полосе препятствий»! Прощались, утешая друг друга скорой встречей – через каких-нибудь пару-тройку месяцев…

- А вот суждено ли всем этим планам претвориться в жизнь, мы еще посмотрим! - сказал Достоевский. - Я был бы, конечно, очень рад, но… Кстати, о препятствиях. Может быть, самые серьезные препятствия, разделяющие людей - это время и расстояние. Просто я уверен, что если людей связывают настоящие чувства, то …

- И лично мы тоже уверены, - оглядев присутствующих, важно подтвердила Полу-Винни, превратившаяся к этому времени в Полторы-Винни. - Если настоящие, то все ерунда!

- Пройдут годы, и мало-помалу вы забудете это лето… - продолжал Достоевский.

- Ну, уж это вряд ли, - не выдержав, перебил Миха, - вы чего, Олег Иванович? Вас мы никогда не забудем… И наше лето…

- …И это вполне естественно - тем не менее, продолжал директор лагеря. - Важно одно – чтобы вы никогда не забыли самих себя - таких, какими вы встретились друг с другом на нашей полосе препятствий….. Такими… Таких… В общем, таких неравнодушных, и таких… настоящих. Чтобы с каждым из вас можно было…

Волнуясь, Ясный Перец с трудом подбирал слова.

- Пойти в разведку, - подсказал Асисяй.

- Нет, - покачал головой Достоевский. – Войной я уже сыт по горло. И вам не дай Бог там оказаться… Скажем так, – чтобы с каждым из вас было бы не страшно очутиться на необитаемом острове…

- Да с вами, Олег Иваныч, - загалдели «полосатые», - хоть на Луну! Вы наш типа последний герой!

До отправления поезда оставалось пять минут. Все бросились целоваться-обниматься, а Земфира и Децл залаяли так громко, что заглушили гудок тепловоза.

Из окна своего купе Саша и Лешка еще долго махали оставшимся на платформе, а потом уставились на пейзаж, проплывающий у них перед глазами. Они молчали, слушали стук колес и думали каждый о своем, а в результате – об одном и том же…

С этого дня многое для них стало происходить впервые, и самым что ни на есть удивительным образом. Разве могли они предположить, какие невероятные и фантастические - в буквальном смысле этого слова! - приключения ждут их в этой далекой Москве?!.