Хрупкая грань

То, что ему надлежит теперь делать, он понял с утра так четко, словно раньше был слепым, а сейчас внезапно прозрел.
Саша проснулся на диване в следственном кабинете. Память сохранила, как ночью он будил Дениса, просил ключи, как шел по лестнице, держась за стенку. При этом он отчаянно пытался не думать, не думать о том, что сказал Патрик. Опер ушел сразу после того, как высказался. Словно именно для этого он и затеял пьянку, а потом ждал, пока все разойдутся – чтобы напрямую сказать одному ничтожеству, что терпеть его тут никто не намерен. Но раздавленного состояния Сашки он не видел. Хотя все равно, вспоминая случившееся, Саша чувствовал, как отчаяние снова накатывает волнами, унося здравый смысл и сея панику. Бежать отсюда, бежать!
Однако решение проблемы он уже нашел. Как же хорошо, что любопытная Лина так рано на работу не приходит! Можно без лишних вопросов закрыться в кабинете.
Десяти минут хватило на то, чтобы все закончить.
А в коридоре уже звучали шаги, бодрые голоса желали друг другу доброго утра, кто-то смеялся. Половина девятого утра, отделение милиции начинало оживать перед новым рабочим днем. Самое время прогуляться до кабинета, который Саша, не отдавая себе в этом отчет, обходил стороной. Потом останется еще вытерпеть получасовую пытку разводом, а дальше он может идти куда хочет, его дежурные сутки закончены. Для него теперь вообще все закончено.
Но в тот момент, когда он уже занес руку, чтобы постучаться в кабинет начальника кадров, из него выплыла Парсова – как всегда строгая, седые волосы в пучке, очки привычно сдвинуты на кончик носа. Сашке внезапно пришло на ум – знает ли она, что за глаза ее называют «фрекен Бок»?
- Доброе утро, Саша, - Ольга Степановна окинула взглядом его скорбную помятую внешность и вздохнула, - Дежурство прошло весело, я смотрю.
- Не очень, - Сашка уже догадался, что нарвался на очередную лекцию. И ладно еще, если бы они были в кабинете, так нет же - посреди коридора!
- Это у тебя что? – бдительная Парсова кивнула на белый лист в его руке. Казалось, она заранее знала ответ, просто для проформы спрашивала, но Саша всё же попытался улыбнуться и увильнуть от ответа:
- Да, так….кадровику надо отдать.
Махнул листком в воздухе, словно бы ничего важного там не было. Но это и было ошибкой. Ольга Степановна перехватила его руку и внимательно вчиталась в текст:
- Что значит уволить по собственному желанию? Ты с ума сошел? – Парсова умела сказать так, что люди сразу начинали чувствовать себе неразумными детьми, совершающими глупости, - Ты же всего две недели отработал!
- Мне здесь не место, - Сашка забрал у нее рапорт, все еще продолжая улыбаться. Давняя защитная реакция – если не знаешь, что сказать, просто улыбайся, если тебя толкают на спор или ссору, улыбайся тоже. Кажется, это Дэвил когда-то сказал, имея в виду своего друга Костика, что улыбка способна свернуть горы. Но на пути Сашки сейчас оказалась такая гора, против которой никакая улыбка не поможет.
- Это еще что за чушь? – Ольга Степановна нахмурилась и взяла Сашу под руку, разворачивая его по направлению к своему кабинету. Саша как раз успел заметить Патрика, выходящего из кабинета его начальника. Выглядел он не лучше самого Сашки, такое ощущение, что не спал ночью вовсе.
«Настучал!», была первая мысль, когда Саша увидел опера. Ольга Степановна что-то говорила. Кажется о том, что по закону он не может уволиться раньше, чем отработает обязательные пять лет, но Сашка ее не слушал. Он смотрел в спину удаляющемуся Патрику, пока перед поворотом на лестницу тот не остановился и не оглянулся. Видимо, почувствовал взгляд. Сашка вздрогнул и закрыл глаза. Он не страдал забывчивостью и прекрасно помнил, что с ним обещали сделать за подобное.
- Саша…
Ольга Степановна уже никуда его не вела. Они стояли у дверей ее кабинета. Парсова встревожено смотрела на него. Потом перевела взгляд на лестницу, возле которой уже не было Патрика и, предложила:
- Сделай одолжение, составь компанию старой женщине за утренней чашечкой кофе.
По тону сразу было ясно, что отрицательный ответ не принимается. Товарищ подполковник узрела проблему, безучастно пройти мимо которой никак не могла.
В кабинете Ольга Степановна шикнула на трех своих девочек-инспекторов, азартно делящихся впечатлениями от какого-то просмотренного фильма:
- Пойдите, покурите перед разводом.
И те моментально испарились. Дрессированные они тут, не иначе. Пока Парсова разливала кофе в маленькие чашки с тонкими ручками, Саша устало изучал стену. На ней было больше десятка грамот и благодарностей – Ольга Степановна являлась старейшим и самым заслуженным работником отделения.
- Ты вот что, Саша… Если ты это из-за Патрика, то зря. Он бывает резким, даже злым, но это глупое соревнование не повод…
- Это тут не при чем, - перебил Сашка Ольгу Степановну, - Просто мне вообще не нужно было возвращаться в город. Я не подумал, что моя семья тут может так кого-то раздражать, чтобы…
Голос его все же подвел, сел. Саша склонился над чашкой, так и не договорив. Да, он действительно не подумал. Даже несколько раз.
- Ты братьев имеешь в виду? – осторожно поинтересовалась Парсова. Сашка молча кивнул, не поднимая головы, - Он тебе нравится?
- Кто? – вскинулся Сашка, удивленно уставившись на Ольгу Степановну. Что за внезапные и странные вопросы? Нет, она могла, конечно, помнить о темных делишках его юности, но так, чтобы сейчас в лоб спрашивать подобное… Парсова оказалась то ли догадливой, то ли более наблюдательной, чем все остальные коллеги. И это его испугало. Если догадалась одна, значит, смогут и другие. Бежать отсюда!
- Сам знаешь, кто. Патрик, - Парсова смотрела с беспокойством, но не осуждающе и не с любопытством. Это, наверное, и подкупило Сашку. Очень редко ему встречались люди, так спокойно реагировавшие на нетрадиционную ситуацию. К тому же, Саше очень сильно не хватало простого разговора с кем-нибудь, чтобы выговориться о том, что творилось в душе. И если и есть в отделении человек, который точно помнит обстоятельства его задержания пять лет назад, то это однозначно была начальник отдела по делам несовершеннолетних. Можно было и не скрывать от нее некоторые особенности его интимной жизни, она про них и так все знала.
- Нравится. Потому и хочу уволиться. Он обещал избить, - вздохнул Сашка, пробуя кофе. Горький и горячий, он отгонял остатки похмельного недуга, прочищая мозг. Говорить становилось легче.
- Обещать в России еще не значит жениться, - поговоркой ответила ему Ольга Степановна, - Патрик отнюдь не зверь, как многие тут считают, хотя…скорее всего сказал он именно то, что думал. Но ты же умный мальчик, если будешь держаться независимо и в стороне, не подставляясь, ничего он тебе не сделает. Зачем же сразу увольняться?
- Я не хочу его видеть, он сказал, что таким как я и Дэвил с Димкой в городе не место. Да и Лешка Штапов вчера при всех сказал, что Дэвил мразь. Сказал, что знал бы раньше, убил еще в школе, - когда Сашка нервничал, он всегда начинал говорить очень быстро, словно боясь, что его прервут, не дав высказаться до конца, - Еще рассказал всем, что меня задержали тогда с бандой! А смотрел при этом так, точно он меня на Кирова за руку поймал! Как он только про мое медицинское освидетельствование промолчал?
- Успокойся, Саша. Я понимаю, что тебе обидно. Но ты пей лучше кофе, пока он не остыл, - Ольга Степановна что-то рисовала на листке бумаги, она была спокойна и убедительна, - Ты пойми, Штапов недалекий человек, он любит унижать и злословить. Ведь иначе ему никак не возвысится над людьми, он обыкновенное среднестатистическое российское быдло. А об освидетельствовании он ничего сказать не может. Он про его результаты попросту не знает. Кроме меня вообще никто ничего точно не знает, если тебе от этого легче станет, а я не намерена обсуждать с кем-либо этот вопрос. Поэтому у тебя нет причин опасаться. Мне кажется, ты себя слишком накрутил. Отдай мне этот рапорт и иди сейчас на развод. А потом отправляйся домой отсыпаться. Вот увидишь, решение есть более простое, чем увольнение. Повторяю, Патрик не такой монстр, каким его любят представлять. Он не станет тебя унижать, как тот же Штапов. Лучший способ свести на нет его негативное отношение, это игнорировать. Сможешь?
Сашка кивал, слушая. Ольга Степановна была права. Он действительно начал пороть горячку с этим увольнением. Делать вид, что ничего не произошло и пропускать мимо ушей все неприятные слухи действительно можно попробовать. А если еще избавиться от привычки мечтать о Патрике днем и ночью, то опера действительно можно не замечать. Точно. Игнорировать. И пересесть в зале на другое место.
- Спасибо, - Сашка улыбнулся Парсовой, - Я так и поступлю. Ольга Степановна, вы просто золото, чтобы я делал без вас?
- Кусал бы потом локти, что загубил себе карьеру! – рассмеялась она, забирая у него рапорт, и наблюдая, как Саша уже с совсем иным настроением покидает ее кабинет.
И только после ухода Сашки Ольга Степановна закончила свой рисунок - изогнутую ленточку с нанесенными на нее буквами «П.А.О.».
- Подумать только, - вздохнула она, - Даже и менять было бы ничего не надо. Какие же они все-таки глупые, эти дети…

Вторая парта в ряду у окна была негласно закреплена за следователями. В полном составе они на развод никогда не приходили, считая это с молчаливого согласия своего начальника пустой тратой времени, которое можно с пользой потратить на работу. Так что следователь, сидящий за второй партой, по идее ни у кого не должен был вызвать удивления. Было только одно «но». Фамилия следователя, который там сегодня сидел, была Штольц. И он уже две недели нарывался на неприятности, оспаривая у Патрика его место в зале. Так что это внезапное перемещение Сашки вызвало много толков. Пока ожидали прибытия руководства и начала развода, Саша готов был поклясться, что слышит мысли всех присутствующих - что произошло? Он чувствовал, как на него смотрят. И это ему не нравилось. Это не было паранойей, не было вымыслом – весь личный состав, собравшийся в зале, вместо работы думал о том, что же наконец-то подвигло упертого следователя уступить?
А сам Саша сосредоточенно рассматривал герб, украшающий трибуну. Так было проще всего заметить, когда войдет опер, которого он вообще-то поклялся выкинуть из мыслей и начать игнорировать, но пока получалось плохо. Боковое зрение поймало знакомую фигуру, неторопливо вошедшую в зал, когда Саша уже решил, что Патрик не придет. Более того, то же самое зрение зафиксировало удивленный взгляд, когда опер заметил пустующую парту в конце среднего ряда. Кажется, он даже притормозил. Сашка в этот момент закрыл глаза, испытывая какую-то мстительную радость. Но потом Патрик, проходя мимо, проронил:
- Ну-ну.
…и вся радость Сашки мгновенно испарилась. Нет, у него не получится играть в равнодушие. Все, чтобы он не сделал, неминуемо будет принято за попытки заигрывания. А самое главное - именно ими и будет являться. Зря он все же отдал рапорт Ольге Степановне, зря….

Однако к концу первого месяца службы, Саша вынужден был признаться, что справляется неплохо. Не со службой (хотя с ней тоже все было на уровне), а со своим влечением к Патрику. Оказывается, мир не перевернется, если перестать пользоваться лестницей, которая ведет на первый этаж прямо к розыскным кабинетам. Спуститься можно и по другой лестнице, выходящей к камере. Она даже более удобна, поскольку ближе расположена к кабинетам следствия.
Сашка взял за правило сидеть на разводе за второй партой, а когда можно было откосить, то и вовсе забивал на развод. Дел ему до сих пор не поручали, он продолжал ездить в прокуратуру и суд, а иногда дежурить вместе с другими следователями. Преимущественно с Денисом и Инной Витальевной. И никогда в ту смену, когда дежурил Патрик. Вот только столкновений со Штаповым так просто избежать было нельзя. Он работал сутки через трое. Каждый раз, когда Саше случалось бывать в дежурной части, он боялся, что Лешка снова начнет разговор про Дэвила. Однако ничего подобного не происходило.
С тех самых пор, как по мнению коллег он перестал переходить дорогу Патрику (сиречь, сидеть на его месте в зале), некоторые опера даже начали здороваться с Сашкой. Может быть, они просто привыкли, что невысокий парень из следствия, с закрытым и колючим характером, теперь в их коллективе, а может быть поняли, что он не собирается принижать авторитет местного идола. В любом случае, отношения розыска и следствия потеплели, как выразился Антон Павлович Чехов. В смысле - Плитский.
Кстати, удостоверение Сашка получил не через две, а через три с половиной недели. И то только после того, как Игорь Алексеевич на разводе пожаловался, что у него не хватает следователей для работы, поскольку один находится в отпуске, а Штольцу (да, кстати!) до сих пор не выдали удостоверение и оружие. Конечно же, проблема была решена в считанные дни. Событие, совпавшее с первой зарплатой Сашки, отмечали шумной компанией. По традиции – в розыске. Наверное, это тоже способствовало потеплению отношений, но Саша тогда думал только о том, что Патрик не пришел, хотя и был в отделении допоздна. Видимо, все же брезговал.
А спустя некоторое время они столкнулись в дежурной части. Сашка отмечал по книге учета происшествий номера уголовных дел, возбужденных по заявлениям, когда зашел Патрик. Дежурный как назло перед этим вышел.
Уткнувшись в пухлый журнал, Саша с листка переписывал цифры дел напротив регистрационных номеров заявлений, а сам исподлобья наблюдал, что делает Патрик. Не заметить Сашку тот не мог, но никак не отреагировал, ища что-то на столе дежурного. Видимо, поиски были безуспешными. А дежурный все не возвращался. Наверное, именно поэтому Патрик подошел к столу, за которым приютился Сашка.
- Кто от следствия сегодня дежурит?
Если бы Саша точно не знал, что в дежурной части больше никого нет, он мог бы предположить, что Патрик задает вопрос кому-то еще, не ему. Кстати, мог бы поздороваться. Так, между прочим...
- Астапов, - нейтрально ответил Сашка, проглотив ехидное «и вам доброе утро, Патрик Артурович». Олег Астапов, два дня назад вернувшийся из отпуска, буквально этим утром рассказывал, как однажды Орсс набил морду какому-то сотруднику, назвавшему опера по имени и отчеству. Именно после этого к нему и начали обращаться исключительно по имени, а неконфликтный начальник отделения – по званию, «товарищ капитан». Если бы месяц назад наивный Саша знал то, что теперь, он никогда бы не задал Патрику вопрос ни про отчество, ни тем более про прозвище, которое оказалось именем. Вообще, все до сих пор удивлялись – отчего Сашка, совершивший два основных непростительных в общении с опером ляпа, остался цел. Сам же виновник новых конторских легенд отшучивался - мол, он просто маленький и худенький, вот Патрик его и пожалел.
- Астапов уехал опрашивать потерпевшего по вчерашнему грабежу. Кто сейчас поедет на вызов?
Патрик был явно не в духе. То ли его раздражала необходимость разговаривать с Сашкой, то ли был сторонний фактор. Хотя вряд ли.
- Вы что ли мне предлагаете поехать? – Саша вписал в книгу последний номер дела и поднялся из-за стола, намереваясь разом покинуть дежурную часть и прекратить разговор.
- Предлагают потрахаться, юноша, - Патрик даже ни разу не повысил голос, но злость в нем проступала такая, что уж лучше бы он кричал, - А я задаю вопрос – кто заменит Астапова в СОГе?
- На счет потрахаться – это вы не по адресу, - ухмыльнулся Сашка, пряча задрожавшие руки за спину. Нельзя было позволять сбить себя с толку. А чтобы наравне общаться со всяким патрульным и оперским хамьем, он давно уже запасся и острыми ядовитыми зубами и непробиваемой броней, - Но я слышал, что Абрамов сегодня снова облаву на проституток будет устраивать, вам лучше к нему обратиться. Может, что-то снова обломится. А по поводу СОГа – все вопросы к начальнику, не в моих полномочиях такое решать. С вашим опытом работы, странно, что вы этого не знаете.
Сашка развернулся и вышел из дежурки, даже умудрившись не хлопнуть дверью. Что ж, он мог себя поздравить с еще одним оттоптанным любимым мозолем Патрика. Когда-нибудь он все же нарвется – ему выдадут все сполна и по совокупности совершенных деяний.

А с проститутками, кстати, была та еще история. Сашка в тот раз ночевал в отделе. Во-первых, он слишком поздно приехал с результатами экспертизы к ждавшему его в отделении Денису и пригородные автобусы уже перестали ходить. Во-вторых, в последнее время тетка все чаще стала ненавязчиво интересоваться, что же у него там с комнатой в общежитии. Она не выгоняла, нет, все-таки родной племянник, но у Сашки было неприятное ощущение, что он в том доме лишний и мешает. Вот периодически и приходилось ночевать в кабинете одалживающего ему ключи Дениса, благо в соседнем здании находилась баня, а утром было легко сделать вид, что пришел раньше всех.
В ту ночь его разбудили крики. Очень похожие он уже слышал несколько дней назад, когда дежурил с Острецовым. Тогда в розыске, что называется, «шла работа с подозреваемым». Денис хмуро посоветовал Сашке, чтобы закрылся в кабинете и заткнул уши, если совесть не позволяет спокойно наблюдать за подобным. Но Сашка не заткнул. Так и сидел, бледной статуей застыв за рабочим столом. Он представлял, что на месте жулика, у которого выбивают признание, находится он, Сашка. Только бьют его потому, что Патрик сказал всем, что он педик и не заслуживает права дышать тем же воздухом, что и все нормальные люди. Было страшно. Тогда Сашка в очередной раз поклялся себе, что будет молчать, терпеть и скрываться так долго, как только сможет. Потому что настолько громко кричат только когда боль зашкаливает за разумные пределы. Хотя, какие могут быть разумные пределы у боли? Сашка не хотел для себя такого. Он боялся боли.
Но крики, повторившиеся спустя несколько дней, хотя и напоминали предыдущие, все-таки многим от них отличались. И дежурил, как назло, Плитский. Сашка не хотел, чтобы его видели, но любопытство пересилило осторожность и, он отправился на первый этаж. По ближайшей лестнице, разумеется. И пока спускался, успел расслышать, что голоса были женские. Кто-то визгливо требовал позвонить какому-то Гоше, причем немедленно. Кто-то смеялся, громко, явно напоказ. Кто-то даже ругался.
К тому моменту, как он спустился вниз, Сашка уже примерно представлял, что случилось. Еще утром на разводе начальник розыска (тот самый бритоголовый амбал, что так не понравился ему в первый день службы) объявил о начале операции «Притон». Видимо, мероприятие прошло успешно – его-то результаты и верещали сейчас на все отделение милиции. Сашка успел подумать много еще о чем, пока на первом этаже, вывернув с лестницы, не замер, привлеченный звуками за решеткой камеры. Там были двое. Девушка, спиной прижатая к решетке и мужчина, талию которого она обвила ногами. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, чему Сашка стал свидетелем.
Он успел рассмотреть ноги в черных сетчатых чулках и копну волнистых рыжих волос, прежде чем взглянул на лицо мужчины. Вот тогда он и попятился назад. Это был Патрик. И он смотрел на него.
Сашка не донес руку, чтобы прикрыть рот, готовый издать потрясенный возглас. Рука остановилась на уровне шеи, да так там и осталась. Как будто ему стало внезапно нечем дышать. Почему он сразу же не ушел, Саша не знал. Так и стоял, спиной прижавшись к стене, смотря в глаза Патрику, кусая губы и чувствуя, как в брюках становится тесно, а сердце бешено колотится, пока сверху по лестнице кто-то не начал спускаться. Тогда только Сашка испуганно рванулся наверх, навстречу тому, кто шел. Разумеется, это был Плитский. Судя по удивлению, он никак не рассчитывал, что Штольц может быть ночью в отделении. А если принять в расчет раскрасневшееся лицо молодого следователя, расширенные зрачки и общий встрепанный вид, скорее всего тезке Чехова совсем не понравился Сашка, как черт из табакерки выскочивший ему навстречу. Еще больше ему не понравилось короткое и злое «да, пошел ты!» в ответ на вопрос о причинах, приведших Сашку ночью в контору.

На выезд, кстати, в итоге поехала Лина. При этом чертыхалась и плевалась молниями. Всё это Сашка узнал, пока сидел в кабинете вызвавшего его к себе начальника и ждал, когда тот договорит по телефону. О причине, по которой его пригласили, он даже не догадывался. Поэтому заранее опасался, что момент, когда он уже вконец достал Патрика, наступил и тот нажаловался на него начальнику.
- Саша, - Игорь Алексеевич положил трубку и строго на него взглянул, словно знал, что его подчиненный действительно чем-то провинился перед обществом, - А почему я узнаю тот факт, что тебе негде жить от посторонних людей, а не от тебя лично?
Сашка выпрямился на краю стула и попытался придать взгляду абсолютную честность.
- Мне есть, где жить. Я же за городом, у тетки…
- Кто тебя учил так врать? – снисходительно улыбнулся начальник, - У тебя же уши красные, как вареные раки. Сам белый, как полотно, а уши красные. Так, что скажешь?
Саша отвел взгляд, мысленно попросив у неба сил для себя. Выглядеть бедным родственником в приемной у влиятельного дядюшки, ему свершено не хотелось. Жалость – это тот соус, приправленная которым еда, становится ядовитой.
- Да, не напрягайся ты так, - от Игоря Алексеевича скрыть ничего было не возможно, - Вообще, я думал, что Петрович уже решил вопрос с комнатой для тебя. Я ж ему недели три назад сказал, что в служебном общежитии есть одна свободная. Ну, что ты так смотришь на меня?
- А…откуда вы узнали, я же никому не говорил!
Строго говоря, знала Лина, еще в первый день ставшая свидетельницей того, как Петрович отказал Сашке в комнате. Еще знал Денис, пускавший его ночевать в свой кабинет. Но отчего-то Саше не верилось, что они сдали его начальнику. Хотя Лина неисправимая болтушка, конечно. Он быстренько подсчитал. Три недели назад это примерно тогда, когда он чуть не написал рапорт на увольнение. Кажется, тогда еще он у Дениса не просил ключ. Или просил? Неужели все же Острецов слил его начальнику? Но какая же все-таки сволочь, этот кадровик! Комната свободна, а он молчит! Может, ждет, пока Сашка деньги предложит за оказанную услугу?
- Не знаю, кому ты там говорил или не говорил. Мне Орсс сказал, - Игорь Алексеевич пожал плечами. Кстати он был единственным, кто кроме начальника отделения нашел альтернативное обращение к лучшему работнику уголовного розыска. Он называл его просто по фамилии, - А сегодня зашел и напомнил. Там какой-то конфликт с этой комнатой. Кажется, комендант пытается ее кому-то левому сдать, вот и нужно, чтобы ее скорее занял сотрудник. Пришлось снова надавить на Петровича через Шефа. Думаю, через пару дней можешь начать перевозить вещи. Но впредь попрошу сразу говорить о таких вещах. До того, как мне начнут жаловаться, что ты ночуешь в кабинете.
Сашка с трудом вернул челюсть в нормальное состояние. Патрик пробил ему комнату в общаге? Это что, чудеса или он спит и видит сон? В происходящее верилось с трудом, но Игорь Алексеевич был серьезен, как никогда. Получается, что у Сашки скоро действительно будет свое жилье. Интересно, а какой у Патрика в этом интерес? В честь чего такой барский подарок? Уж он-то должно быть со всем комфортом расположился в собственной или родительской квартире, а может у бабы какой… Так с чего такое внезапное сочувствие и забота? Саша не верил, что это было исключительно по доброте душевной. Интересно, не из-за этого ли Патрик злился, когда они встретились в дежурке?
- Спасибо, обязательно, - оставив решение головоломки на будущее, выдохнул Саша. А Игорь Алексеевич улыбнулся и назидательно произнес:
- Орсса благодари, не меня.

Переезжать в общежитие ему помогал неунывающий Денис Острецов. Собственно, переезжать было нечему, кроме самого Сашки. С собой у него была только спортивная сумка, в которую поместились все его вещи. С ней он приехал в город, с ней он и ушел от тетки, с которой тепло распрощался и обещал изредка навещать, про себя решив, что делать этого не станет. По крайней мере, в ближайшие пару лет.
- Квартира двадцать семь это третий этаж, - сообщила им молодая мама, сидящая со своим чадом на лавочке у подъезда, отчего-то сочувственно при этом глядя.
Вообще, Сашке эта история с комнатой перестала нравиться уже вчера, когда его вызвал к себе кадровик. Вручение ключа от квартиры с пожеланиями наилучшего проживания показались Сашка слишком фальшивыми. Но в чем тут подвох, следователь понять не мог.
Общежитие было старое, пятиэтажный кирпичный дом. Саше он чем-то напомнил тот, в котором он вырос. Конечно, здесь не было кодового замка на входной двери, в подъезде пахло канализацией и кошками, стены были изрисованы, а края ступеней в некоторых местах зияли выбоинами, но ничего особо страшного Сашка в доме не увидел.
На третьем этаже было две квартиры. Двадцать седьмая - та, что справа от лестницы. Хорошо, что ключи ему уже отдали, не пришлось звонить и объяснять – кто он и зачем.
Войдя в квартиру, Саша с Денисом оказались в длинном коридоре, в дальнем конце которого была видна дверь в кухню. В другом конце, что был сразу у входа, располагалась дверь в комнату, которая должна была стать Сашкиной. Двери в две других комнаты находились дальше по коридору, на одной стороне. На другой – ванная комната и туалет.
Всю эту роскошь Сашка успел разглядеть за минуту. Как и порядок, царивший на обозримом пространстве широкого коридора.
- Здесь можно на велосипеде кататься, - присвистнул Денис.
- Кажется, именно это тут и делают, - Сашка кивнул на видавший виды детский четырехколесный велосипед, стоявший сразу у двери. О том, что у кого-то из соседей есть ребенок, ему не сказали. Собственно, кадровик ему вообще ничего не рассказал, отдал ключи и сквозь зубы поздравил с решением квартирного вопроса. «Обломись!» - подумал тогда Сашка, убежденно считавший, что с него хотели денег за эту комнату. А вот набраться сил и поблагодарить Патрика все же надо будет. Как-нибудь так, нейтрально, проходя утром мимо его кабинета.
Ближайшая из двух соседских дверей открылась и в образовавшийся проем выглянула девочка лет пяти, с раскосыми глазами, вздернутым носиком и темными волосами, заплетенными в забавные тощие косички.
- Здрасте, - она внимательно рассматривала парней, пока не остановилась на Денисе, - Вы наш новый сосед? Папа велел сказать, что в ванной сломана раковина и если не хотите платить за ремонт квартир на нижних этажах, лучше ее не трогайте.
- Нет, милая, это я ваш новый сосед, - улыбнулся Сашка чересчур серьезной для своего возраста девочке, - Скажи папе, я все понял про раковину.
Скинув сумку, он начал возиться с замком, а маленькая соседка фыркнула:
- Сами скажите! – и закрыла дверь в свою комнату.
- Ну, с новосельем, - Денис похлопал Сашку по плечу, когда они вошли в комнату и обозрели пустое пространство.
- Ты говорил, кажется, что в общаге выдают кровать, тумбочку и что-то там еще типа шкафа? Или я тебя не правильно понял? – всю дорогу Денис травил байки о том, как года полтора назад он зависал у друга-опера в общаге и какие пьянки они там устраивали, пока того не выперли из милиции. Теперь же Сашка был крайне удивлен, обнаружив только старый истершийся паркет и блеклые обои с плохо различимым рисунком.
- Ну, говорил… - протянул Денис, - Может, у соседки спросим?
- Думаешь, мелкая знает, где взять мебель? – рассмеялся Саша.
- У мелкой есть папа, значит, есть и мама! А мамы знают все! – дедуктивный метод следователя еще ни разу не подводил, Саша совсем уже собрался стучаться к соседям, когда в замке входной двери провернулся ключ и, в квартиру вошла девушка.
- А вот и мама! – прошептал Денис Сашке. Тому оставалось только улыбаться, здороваться и знакомиться.

Девушка оказалась не мамой, а жильцом третьей комнаты по коридору. Звали ее Лариса, работала она в соседнем отделе дознавателем. Она же и подсказала номер квартиры коменданта, который по ведомости выдал Сашке все то, чего он не досчитался при первом посещении своей новой жилплощади. По факту это оказались – железная кровать, тумбочка, узкий шкаф-купе и стул со спинкой. Когда это богатство Сашка с Денисом из подвала транспортировали на третий этаж, боялись, что вещи развалятся – уж больше ветхими они выглядели.
- Ничего, со следующей зарплаты купишь себе телевизор, чтобы не так скучно было, а пока газетки почитаешь, - Денис балагурил на кухне, куда их пригласила Лариса - пить чай по случаю новоселья. Своей посуды у Сашки тоже еще не было, но у девушки нашлось все необходимое. Услышав веселые голоса и смех, на кухню вышла и девочка-соседка.
- Это Яна. Вы уже познакомились? – Лариса усадила ее за стол, вручив чашку чая и бутерброд с сыром, - Ян, Саша наш новый сосед. А это Денис, они вместе работают.
Девочка пила чай и не обращала внимания ни на говорившую с ней Ларису, ни на Сашку с Денисом.
- Она стеснительная, - смущенно пояснила соседка, - Ничего, обвыкнется со временем. Нас тут не так много и мы не кусаемся, Яночка.
- У вас здесь идеальный порядок, - Сашка наблюдал, как скованно Лариса обращается с ребенком. Сам Сашка детей любил, видимо потому, что точно знал - их у него никогда не будет. А с маленькой соседкой он обязательно подружится. Не может быть, чтобы такая кнопка была уже настолько замкнутой и суровой, скорее всего она действительно стесняется чужих.
- Это все моя сестра, Лида. Она сейчас уехала в отпуск к нашим родителям, в Волгоград, но вернется и спросит со всех нас по полной программе, если разведем тут грязь! – рассмеялась Лариса и добавила, - Лида в вашем отделении экспертом работает. Вы скорее всего знакомы.
- Да, - коротко ответил Саша, чувствуя, как улетучивается приподнятое настроение. Может быть «сестра Лида» и была в чем-то еще экспертом, но Сашка знал за ней только одну сферу, где она могла получить такой статус – в умении вешаться на Патрика. Эту самоуверенную стерву он заприметил, еще когда наблюдал за опером в первые дни своей службы. Тогда его бесило снисходительное отношение Патрика к открыто пристающей к нему сучке, а теперь картина предстала перед ним совсем в ином виде. Заодно и шкурный интерес опера обнаружился. Оказывается, тот вовсе не стремился помогать ему. Он помогал своей любовнице. Да-да, что тут уже отрицать – просто так о таких девушках не беспокоятся. Тем более люди, подобные Патрику. Видимо, она пожаловалась ему, что комендант хочет подселить им какого-нибудь нелегала или алкаша, с которым будет трудно сосуществовать, а ушлый опер решил, что безобидный для женского коллектива педик не будет тут помехой. Так Сашка и получил свою комнату…
А теперь он с трудом подавлял желание собрать вещи и уйти жить хотя бы и под какой-нибудь мост, последним бомжом. Все лучше, чем быть обязанным Патрику и его подружке. К тому же, следить за развитием их романа у него совершенно не было желания.
Разговор меж тем плавно свернулся. Денис вспомнил о позднем времени и засобирался домой. Яна давно уже убежала к себе в комнату. А Лариса домывала посуду. Саша за своими переживаниями как всегда пропустил все интересное.
- А где родители Яны? – Сашка и Лариса курили на лестничной клетке, проводив Дениса, когда следователь вдруг вспомнил, что так и не увидел других соседей.
- На работе, где же еще, - Лариса курила тонкие ароматические сигареты, пахнущие какой-то парфюмерией, - Ты не переживай, она вообще самостоятельная. Мы с Лидой присматриваем за ней, но она не особо в этом нуждается.
- Ее родители вам так доверяют? – Саша удивился. Будь у него ребенок, он бы не смог спокойно проводить ночи вне дома, даже зная, что добрые соседки не оставят его чадо голодным.
- Да, у нас графики перекрывают друг друга, с Яной все время кто-то находится – либо я, либо Лида, либо отец. А теперь еще и ты, - подмигнула ему Лариса, - Добро пожаловать в нашу палату номер шесть. Кстати, не забудь загадать на суженую, когда будешь ложиться спать.
- Это как? – удивился Саша – он не верил во все эти народные приметы и гадания, но любознательность с детства была его слабым местом.
- Ну, так обычно делают, когда впервые ночуют там, где раньше этого не делали, - Лариса затушила сигарету в банке из-под горошка, проволокой прикрученной к лестничным перилам, - Перед тем, как лечь в кровать, говорят – «на новом месте приснись жених невесте». Ну, в твоем случае – невеста жениху. Говорят - тот, кто тебе приснится и станет твоей судьбой. Ты чего смеешься? Глупости я болтаю, да?
Сашка покачал головой. Нет, его не сам факт гадания рассмешил. Просто Саша представил, как он старательно зазывает в свои сны никакую не невесту, а вовсе даже жениха, приманивая его на новую кровать.
- Нет, Ларис, не обращай внимания. Очень хорошая традиция. Пожалуй, я так и сделаю. Завтра расскажу, что приснилось.
Сашка не обманул. Он действительно проговорил всю эту формулу, стараясь сохранять серьезность и торжественность. Но фраза «приснись жених жениху» сбивала его на такие мысли, где вся торжественность разбивалась о сладко замирающее сердце. А оттого, что снилось и вовсе утром сделалось плохо. Нет, такого он точно девушке Ларисе не расскажет. Потому, что объяснить – кто такой Патрик и каким образом его удалось впихнуть в латексном костюме в торт, который Дэвил с Димкой подарили ему на день рождения, Сашка был не в состоянии. Он собирался поддерживать с соседями мирные взаимоотношения, значит, подобные сны надо исключить из тематики разговоров.
Так что на вопрос Ларисы – снилось ли ему что-нибудь этой ночью, Саша утром с улыбкой отмахнулся, сказав:
- Да, ерунда какая-то, даже не помню.
С ерундой он нос к носу столкнулся при входе в отделение. Саша как всегда, когда он видел Патрика близко, заволновался. А потом выпалил:
- Спасибо за помощь! – побоявшись, что будет неправильно понят, он добавил тихо, - С общежитием…
Патрик только кивнул, проходя мимо, словно Саша ему пожелал доброго утра или что-то из той же серии. Замерший на крыльце в ступоре, следователь не сразу понял, что его благодарность попросту слили, а он вообще-то мешает проходу сотрудников, не двигаясь с места. Но прежде, чем он снова подверг себя самобичеванию, мироздание в лице Патрика решило над ним смилостивиться. Опер вернулся, подождал, пока на ступенях отделения они останутся вдвоем и, выдал:
- С тебя мороженое. Шоколадное.