Функции партии

Ленин выдвинул новый тип партии и политической структуры, диктатуру ком­мунистической партии, основу советского тоталитаризма (см. гл. X, с. 309). Хотя

ЧАСТЬ II. Категории политики

он и придавал всеобщую значимость своей теории организации (об этом свиде­тельствуют условия приема в Коминтерн, написанные им в 1920 г.), его исходным пунктом был анализ российской специфики в конце XIX — начале XX в., отме­ченной определенным противоречием: необратимый характер капиталистического развития и социальная гегемония самодержавия. В отличие от народников, кото­рые надеялись, что развитие России пойдет самобытным путем — существование сельской общины (мира) позволяет-де ей избежать страданий промышленного капитализма, — Ленин считает, что она пойдет по пути от феодализма к капита­лизму, а затем к социализму, поскольку в российских экономических и социаль­ных структурах уже господствует капиталистический способ производства. Про­никновение капитализма в Россию не требует доказательств, тем более что капи­талистическими являлись не только промышленность, но и сельский мир, где не­давняя отмена крепостного права способствовала глубокому проникновению в экономику товарных отношений. Несмотря на развитие капитализма в России, она остается отсталой страной, потому что царизм действует здесь как тормоз. Самодержавие — это не просто политическая форма, стоящая на вершине обще­ства, это деспотизм и азиатчина, пронизывающие всю общественную жизнь. Ле­нин сравнивает положение в России с положением в Китае и Турции, классичес­ких странах восточного деспотизма: отсутствие общественных свобод, полицей­ские репрессии, отсталость нравов и институтов.

Таким образом, Россия представляет собой парадокс, порожденный царизмом, в форме господства капитализма, но без развития цивилизации, сопутствующей ему на Западе. Жестокая эксплуатация труда, но отсутствие свободы печати. Од­нако это не повод для сожаления, поскольку работа женщин и детей — это еще и крушение патернализма. Никакого возврата назад: надо двигаться вперед в усло­виях капитализма, т. е. к социализму (тот же диагноз бесплодности народничест­ва в условиях Китая после революции 1911 г.). Партия открыто объявляет, что бо­рется за демократические завоевания и социализм, как бы оправдывая этим свое название «социал-демократическая». Гипотеза об отсталости России служит оп­равданием тому, что Ленин подхватил лозунг Петра Великого: бороться против варварства варварскими методами. Что особенно важно, она придает революци­онной партии непомерно большую роль главной движущей силы исторического «развития», которое не могло идти стихийно из-за сковывающей его природы ца­ризма. Отсюда изначальная подмена класса партией, которая открыла путь к но­вому ряду подмен: центральный комитет подменял партию, генеральный секре­тарь подменял центральный комитет, что в конечном счете привело к культу лич­ности, создававшему мнимое единство системы.

* Импорт классового сознания

Русское самодержавие помешало появлению в России буржуазии как циви­лизованного и цивилизаторского класса.'Диагноз, сделанный незадолго перед 1900 г., был подтвержден революцией 1905 г.: российская буржуазия оказалась колеблющейся и пассивной, совсем непохожей на тот класс, каким была когда-то буржуазия Франции и Англии. Короче говоря, русская буржуазия никогда не

г

VI. Организация

совершит своей революции 1789 г. Исторические задачи буржуазии вместе с соб­ственными задачами пришлось решать пролетариату. Однако он не мог стихий­но подняться до осознания своей исторической миссии: русская буржуазия, непоследовательная в своей борьбе против царского деспотизма, не обладала теми ценностями свободы, которые буржуазия Запада передала пролетариату, став его воспитателем (в соответствии со схемой, изложенной Марксом в «Манифесте Коммунистической партии», см. гл. V, с. 136). Эту функцию пришлось взять на себя партии. Социал-демократическое сознание не могло быть порождено клас­совой борьбой в России, говорил вслед за Каутским Ленин, а должно быть вне­сено извне в сознание рабочих, которые становятся, таким образом, осознавшим себя классом и ведут с этого момента не профсоюзные баталии, а классовую борь­бу. Теоретическое обоснование классовой борьбы, сделанное Марксом в 1848 г., было пересмотрено, хотя Ленин, очевидно, не мог признать это открыто; выхо­дило, что партия предшествует классу; движущей силой истории, скажем, ее субъ­ектом является отныне не классовая борьба, а партия, организатор классовой борьбы. (Можно говорить о революции сверху, принцип которой, возможно, является отличительной чертой русской истории — от Петра Великого до Бори­са Ельцина.)