Государство как сознание нации (дюркгейм)

В том же самом году появляется книга, совершенно отличная от работы Фрейда как по тону, так и по направленности. Ее автор, Эмиль Дюркгейм, вел ожесто­ченную полемику с авторами немецких теорий государства как могущества, по­ставив все свои социологические знания на службу родине. Вкладом ученого в ее военные усилия была книга, названием которой взяты слова знаменитого гимна «Германия превыше всего»². Дюркгейм разбирал и разоблачал «немецкий мен­талитет», порождающий жестокость воюющей Германии.

Причины этой жестокости исследователь пытался обнаружить не в способах экономического и политического устройства немецкого общества, но в его «нрав­ственном укладе» (сегодня мы сказали бы — в его идеологии), объясняющем звер­ства немецкой военной машины. И он находит главного виновника — доктрину, в соответствии с которой «государство есть мощь» («Der Staat ist Macht»). Эта доктрина оправдывала Realpolitik Бисмарка, она вновь действует в начавшейся войне, которая обнаруживает «социальную патологию», связанную с жестокой волей немцев к могуществу, ницшеанской волей, по словам Дюркгейма. В соот­ветствии с названной доктриной, «гражданское общество» постоянно находит­ся под угрозой распада на атомы, ибо является сферой острейшей конкуренции. И потому государству надлежит быть структурирующей силой, возвышающейся над этим обществом. А поскольку принцип государства — внутренняя сила, при­нуждение, путем которого оно сдерживает силу страстей своих граждан, то свою истину государство находит во внешней войне. Теоретики пангерманизма счи­тали, что, поскольку государство отлично от народа, оно может завоевывать иные народы. По Дюркгейму, нация представляет собой группу людей, которые по этническим или просто по историческим причинам хотят управляться по оди­наковым законам, составлять государство, причем неважно, большое или ма­лое. Такое желание следует уважать, если речь идет о цивилизованных нациях, которые могут таким образом войти в международное сообщество. Напротив, всякое государство, держащееся на одном лишь принуждении (которое, по мне­нию Трейчке, представляет единственно подходящий для государства критерий), основано на подчинении, достигаемом силой.

¹ О последующей разработке этой темы у Фрейда см.: гл.II, с. 40 и ел.; гл. III, с. 92 и ел.; гл. VI, с. 176 и ел.

² Дюркгейм Э. Германия выше всего. Идеология немцев и война. М.: Изд-во преподавателей Московского университета, 1917.

XII. Государство-нация

Очевидна ложность теории, видящей сущность государства в его мощи. Нем­цы заблуждаются в вопросе об этой сущности, поскольку совершают серьезней­шую ошибку, определяя природу гражданского общества. В нем они видят поле «беспорядочного антагонизма» всех возможных интересов, противостоящих друг другу; если предоставить эти интересы самим себе, они могли бы привести к войне всех против всех. Дюркгейм отвергает эту антиномию.

Верно то, что между общественными и частными интересами лежит целая пропасть, но неверно то, что движет частными лицами только личная выгода. Соединяясь, свя-зуясь, они начинают сознавать образуемые ими группы, от простейших до самых высо­ких, и, таким образом, рождаются непосредственно социальные чувства, которые го­сударство выражает, уясняет и упорядочивает, но не создает. Так что его деятельность опирается на совесть отдельных личностей, а не сталкивается с нею. (Дюркгейм Э. Гер­мания выше всего. Идеология немцев и война. С. 25).

Итак, нет никакой необходимости во всемогущем государстве, которое навя­зывало бы свой закон атомистической анархии гражданского общества. В то же время провозглашается, причем в явно нормативном, если не шовинистичес­ком, духе, приверженность к традиции «цивилизованных стран», которые про­шли школу христианства и для которых нравственность имеет целью «осущест­вить истинную человечность, освободить человечество от унижающего его раб­ства, сделать его более любящим, братским». Для Дюркгейма «единственный Бог, которого признают великие современные религии, это не бог какого-либо горо­да или государства, но Бог рода человеческого, Бог—отец, законодатель и страж нравственности, обнимающей все человечество». Но германскому менталитету такая идея чужда. Таким образом, для Дюркгейма демократия является полити­ческой формой христианства, а государство наделяется какой-то религиозной ценностью. «Для демократического общества народ и государство — это только две стороны одной и той же сущности. Государство — это народ, входящий в сознание самого себя, своих нужд и чаяний, но в сознание более полное, яс­ное»¹.

1 Дюркгейм Э. Германия выше всего. Идеология немцев и война. С. 28.

Здесь мы находим объяснение того, почему Дюркгейм не включил в свою интеллектуальную программу в качестве особой ее части политическую социо­логию. Он полагает, что народ, масса, нация, гражданское общество (название неважно) содержит в себе самом свойства, достаточные для регуляции социаль­ной жизни, и потому отводит государству второстепенную роль, считая его вто­ричным. Противоположная позиция, которую занимает Фрейд, объясняется тем, что открытие бессознательного заставило ученого усомниться в наличии какой-то гармонии в естественной социальности человека (в первую очередь, такую гармонию невозможно обнаружить в сексуальной жизни). Поэтому ученый ско­рее желает, чтобы социальные механизмы действовали согласно иному принци­пу, нежели принципу организованной несправедливости. И хотя Фрейд верит меньше, чем Дюркгейм, в возможность спонтанного формирования нравствен­ного сознания в обществе, он все же с некоторой ностальгией говорит о регули-

ЧАСТЬ IV. Государство, гражданское общество, нация

рующеи роли государства, которое с определенными оговорками выступает не как аппарат или орудие, а как коллективный выразитель требований закона. Но если война 1914 г. укрепила у Дюркгейма желание надеяться на человеческое сообщество, веру в непреходящую ценность свободы и братства, то для Фрейда эта война означала объявление нескончаемого траура: националистическая рознь показала, что политическое действие невозможно.