Трагедия линкора « императрица Мария »

81 год назад, в 1916 году Севастополь впервые наблюдал гибель крупного военного корабля на собственном рейде. За 48 минут флагман Черноморского флота линейный корабль «Императрица Мария» затонул после серии взрывов, разворотивших его носовую часть.

Вполне современный по тем временам паросиловой линкор с мощным артиллерийским вооружением занимал особое место в российских судостроительных программах в период, предшествующий первой мировой войне. В соответствии с проектом броневая цитадель и бронепалубы делали основные системы живучести неуязвимыми даже при прямом попадании в борт.

Строительство корабля шло быстро. К началу войны корабль давно был на плаву... А 23 июля 1915 года «Императрица Мария» отдала якоря на севастопольском рейде, значительно усилив боевую мощь Черноморского флота.

Летом 1916 года по решению Верховного главнокомандующего Российской армии императора Николая Второго Черноморский флот принял вице-адмирал Александр Колчак. Адмирал сделал «Императрицу Марию» флагманским кораблём и систематически выходил на нём в море. Мощь 12 орудий линкора калибром 350 миллиметров (15 дюймов), разнесённых по четырем башням, была такова, что даже одно удачное попадание главным калибром практически не оставляло шансов удержаться на плаву ни «Гебену», ни «Бреслау» — оперировавшим тогда в Чёрном море германским крейсерам. Вообще в штабе флота с полным на то основанием считали, что российские военные корабли, а особенно флагман — «Императрица Мария», — в Чёрном море неуязвимы. Никто не мог подумать, что опасность затаилась в собственной базе.

К вечеру 6 октября 1916 года линкор «Императрица Мария» завершил экстренную подготовку к выходу в море: имея полный штат команды — 1260 человек, — принял топливо, пресную воду, боекомплект. К 24 часам, загруженный углём по горловины бункеров с плотно набитыми пороховыми погребами, корабль перешёл на рейд Северной бухты близ Инкерманского выходного створа, находился в готовности принять на борт адмирала Колчака с походным штабом и выйти в море.

7 октября в 6 часов 20 минут под первой башней в зарядном погребе, где находилось около трёх тысяч пудов пороха, произошло возгорание, ставшее причиной мощного взрыва. 260 моряков, спавших в кубриках и каютах носовой части корабля, погибли практически сразу. Тысяча человек вступила в борьбу за корабль. Командующий флотом прибыл катером на линкор, где возглавил операцию по спасению «Марии».

За те минуты, что линкор, сотрясаемый ещё несколькими взрывами, продержался на плаву, Колчак доказал, что адмиральские погоны с двумя орлами носил вполне заслуженно. Опытнейший моряк, прошедший Балтику, Арктику, Порт-Артур, он в секунды понял, что корабль не спасти, и, мобилизовав офицеров, спасал людей. В отличие от советского адмирала Пархоменко, который спустя 39 лет при очень схожей ситуации, но в более благоприятных условиях, при взрыве линкора «Новороссийск», бестолковыми приказами загубил не один десяток матросов, а в конечном счёте и корабль. Он затевал построения на корме, вместо того чтобы, расклепав якорь-цепь, вытянуть буксирами стоявший близ берега корабль на мелководье. Практик морского боя, Колчак не мешал офицерам, а делал то, что положено адмиралу — принимал оптимальные решения. Во многом благодаря точным распоряжениям Александра Васильевича число погибших ограничилось теми, кто погиб при взрыве (зафиксировано точно 260 человек). Трагедия «Новороссийска» — близкого по тоннажу корабля того же класса — унесла жизни свыше 600 моряков, а скольких точно — неизвестно.

До тех пор, пока правый крен не стал закритическим и палуба не пошла из-под ног, с огнём и водой боролись офицеры. Трагедия не оставила ни малейшего следа от чопорной отстранённости, присущей офицерам флота старой России, происходившим в основном из аристократических фамилий и потомственных дворян. Обитатели кают-компании, сервированной серебром и снабжённой картой вин под стать дорогому ресторану, сняв галстуки и белые жилеты, делали то же самое, что матросы — кочегары, баталеры, машинисты и трюмные.

Спустя сорок восемь минут после первого взрыва корабль пошёл ко дну, завалившись на правый борт.

После гибели корабля на флоте осознали, что спасением тысячи человек моряки во многом обязаны командующему. Авторитет Колчака многократно возрос и стал непререкаем.

Невзирая на то что гибель «Марии» на севастопольском рейде оставила тяжёлый осадок не только на флоте, но и в высших эшелонах государственной власти, никто из морских командиров в Севастополе наказан не был. «Стрелочников» явно не искали. Руководствовались тем, что шла война и потребность в офицерах ощущали корабли, а не тюрьмы. Для расследования причин катастрофы была создана специальная государственная комиссия. Был проведён поминутный анализ того, что происходило на линкоре перед взрывом. Однако на главный вопрос — отчего возник пожар? — однозначного ответа не дали. Мнения членов комиссии в деталях расходятся. А на допросе у большевиков перед расстрелом в Иркутске адмирал Колчак заявил, что причиной трагедии считает саморазложение, а затем возгорание некачественного пороха. Вопреки тому что мощный линкор мешал как немцам, так и туркам и постоянно находился под прицелом их агентуры, какую-либо возможность диверсии Колчак отрицал полностью, ссылаясь на аналогичные аварии меньшего масштаба в Англии, Италии и Германии.

В то же время генерал-майор по Адмиралтейству, впоследствии академик, Крылов видел причины трагедии в другом. В отдельных случаях люки в погреба прикрывались подручным материалом, вплоть до деревянных крышек столов. Старший офицер (старший помощник командира) погибшего линкора капитан 2 ранга Городысский показал на следствии, что защитные крышки с лючных горловин были сняты с его ведома по приказу старшего артиллерийского офицера лейтенанта князя Урусова, для «облегчения ручной подачи зарядов». Естественно, что опасность возгорания в погребах возросла многократно. По Севастополю ходили и слухи, опровергаемые контрразведкой и штабом флота, что на корабль под видом рабочих-путиловцев, занятых профилактическим обслуживанием орудийных стволов, проникла немецкая агентура...

Сейчас, спустя 80 лет, когда уже нет в живых свидетелей катастрофы, докопаться до истины очень трудно.