Монархия и социализм - 5

Как считают поборники либерализма, свободный рынок и "частная инициатива" являются универсальной панацеей от всех государственных хворей. При этом они привычно ссылаются на "опыт цивилизованных стран" и не в последнюю очередь на опыт Великобритании. Давайте посмотрим, как выходила из положения (назовём вещи своими именами - катастрофического положения) Великобритания, которую принято считать оплотом либерализма.

В 1945 году в Англии прошли первые послевоенные выборы. На них победили лейбористы. Победили - сказано слабо, победа социалистов современниками описывалась как landslide, то-есть оползень, обвал. Под этим желанием нации, хотевшей перемен, было попросту погребено правительство консерваторов. Помню, как я, будучи гораздо моложе и гораздо неискушённее, недоумевал, размышляя о причинах поражения консерваторов. Ведь это же 45-й! Ведь они только что победили! Ведь не только тогдашней, но и современной пропагандой Черчилль преподносился и преподносится как величайший триумфатор, и вдруг такая незадача!

Недоумение это легко рассеивается, тридцатые были годами для англичан несладкими, а шесть военных лет и попросту горькими, повыше я приподнял только краешек занавеса и мы смогли одним глазком увидеть как жилось британцам во время войны, и следует признать, что жилось им плохо, но жажда перемен появилась у англичан не только по причине тягот и лишений военных лет. Это только одна из причин, была ещё и другая и к ней мы вернёмся попозже. Сейчас попробуем представить себе ландшафт, в котором предстояло действовать получившим исполнительную власть в стране социалистам.

Англию во Второй Мировой можно уподобить попавшему в бурю фрегату, ураганным ветром сломало грот-мачту, в клочья порвало паруса, смыло за борт часть команды, ниже ватерлинии - пробоина, беспомощный корабль течением несёт на рифы, уцелевшие исступленно рубят спутанный такелаж, сбрасывают за борт пушки, груз, всё, что под руки попадёт, словом - атас! ПОЛУНДРА! И вот капитан посылает в трюм самых опытных и физически сильных матросов, ставит их к помпе, от них теперь зависит всё. И они полуголые, с блестящими от пота телами, выхакивыя из сжигаемых лёгких воздух из последних сил откачивают воду, они борются не за свою жизнь, а за жизнь команды, за жизнь корабля. И они не подвели, капитану удалось проскользнуть между рифами и посадить фрегат на мель. Нет мачты, утоплен груз, осталась только половина пушек, уцелевшие члены команды, валясь от усталости с ног, делят подмоченные морской водой сухари и выбивают дно у последнего бочонка с ромом. Их корабль, вчера ещё гордый, теперь, как туша гигантского животного, беспомощно лежит в отлив на отмели боком, показывает страшную дыру в брюхе, но всё это чепуха, главное - они живы. Они поставят мачту, они заделают пробоину, они снимут с мели фрегат и опять выйдут в океан. Ещё не вечер.

Вот люди, спасавшие Англию, люди, стоявшие в годы войны у помпы:

Война высвечивает очень многое в жизни государств, то, что обычно государством прячется, маскируется, затушёвывается. На этой фотографии Военный Кабинет Великобритании во время войны и в глаза бросается следующее обстоятельство - с началом войны куда-то делось разделение политиков на партии. Политические различия появились вновь только с окончанием войны. Но интерес не только в этом, власть, настоящая Власть, та, что делится кусочком самой себя с "властью" законодательной и с "властью" исполнительной, создаёт тем самым между собой и народом цепочку посредников, и чем ближе стоит этот посредник к народу, тем меньшей властью он обладает, и это касается и правительства тоже, далеко не всегда тот, кто является "самым главным" согласно какой-нибудь "конституции", является главным на деле. Зачастую он просто прикрывает собою того, кто главнее его. Того, кто "властнЕе".

На фотографии Военного Кабинета главный не Черчилль, он просто назывался главным, "премьер-министром", главным был человек, сидящий рядом с ним, главным был социалист Эттли. Как только началась война, все властные (уточню, что видимые нам) функции государства были сосредоточены в трёх органах управления воюющей страной. Назывались они так - War Cabinet, Defence Committee и Lord President's Committee. Первые два занимались вопросами "фронта", а в компетенцию третьего входило то, что русские понимают под "тылом". Поскольку мы знаем, что войны вообще-то выигрывает или проигрывает именно "тыл", то Lord President's Committee должен был бы упоминаться первым, но он традиционно (и по понятным причинам) уводится в тень двух других. Так вот в военных органах заместителем Черчилля, ведшим заседания кабинета в его отсутствие (а отсутствовал Черчилль часто), был Эттли, и он же был главой "тыла", возглавляя Lord President's Committee. Кроме этого Эттли занимал пост заместителя премьер-министра, то есть был заместителем Черчилля в решении политических вопросов в самом широком смысле, он же представлял Правительство в переговорах с парламентом, ну, и как будто этого было мало он ещё был и Государственным секретарём по делам доминионов.

Хиллари Клинтон, ведущая предвыборную кампанию, во время дебатов с другим претендентом на президентский пост очень к месту вспомнила старую сентенцию насчёт doer and talker, призвав "электорат" не путать одного с другим, то-есть разделить болтовню и дело. Так вот в правительстве Англии во время войны обязанности были чётко разделены и разделены они были не только в том смысле, что министр иностранных дел занимался своим делом, а министр внутренних дел своим, но обязанности эти были разделены ещё и между умевшим очень красиво говорить (он был великим оратором!) Черчиллем и умевшим очень хорошо работать Эттли. Черчилль своим языком позволял Эттли сосредоточиться на делах, на "помпе", Черчилль был talker'ом, doer'ом же был Эттли.

И именно он, показав себя во всей красе, убедительнейшим образом продемонстрировав на деле свои качества управленца в кризисных условиях, и был призван в 1945 году заделывать пробоину и снимать государственный корабль Великобритании с мели. Эттли снял маску "заместителя" и вышел на первый план. "Прошу любить и жаловать". Будет уместно заметить, что Англия любит его и жалует даже и сегодня, спустя почти шестьдесят лет.