Общие определения

Радаев В.В.

Р 15 Социология рынков: к формированию нового направления. — М.:
ГУ ВШЭ, 2003. — 328 с.

ISBN 5-7598-0246-1

Книга посвящена обоснованию нового направления — социологии рынков. Сегодня это наиболее активно развивающаяся область экономико-социологических исследований. Книга содержит обзор современных теоретических подходов и предлагает понятийные схемы для эмпирического анализа рынков с использованием инструментов экономической социологии. В ней приводится также эмпирический материал, полученный в ходе реализации нескольких проектов по изучению российских рынков потребительских товаров.

Для исследователей и преподавателей, аспирантов и студентов старших курсов в области социальных и экономических дисциплин.

УДК 316.334.2

ББК 60.56

ISBN 5-7598-0246-1 Ó В.В. Радаев, 2003

Ó Оригинал-макет. ГУ ВШЭ, 2003

Ó Оформление. Е.А. Грибкова, А.С. Миррон, 2003

Научное издание

Радаев Вадим Валерьевич

Социология рынков:
к формированию нового направления

Редакторы К.М. Канюк, О.В. Осипова

Художники-дизайнеры обложки Е.А. Грибкова, А.С. Миррон

Компьютерная верстка и графика Л.А. Моисеенко

ЛР №020832 от 15 октября 1993 г. продлена до 14 октября 2003 г.

Подписано в печать 2.09.03. Формат 60´88 1/16.

Печать офсетная. Гарнитура Times New Roman. Бумага офсетная № 1.
Уч.-изд. л. 16,4. Усл. печ. л. 20,1. Тираж 2000 экз. Заказ №. Изд. № 317

ГУ ВШЭ. 125319, Москва, Кочновский проезд, д. 3

Тел.: (095) 134–16–41, 134–08–77

Факс: (095) 134–08–31

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ.............................................................................................................. 5

Раздел I. ОБЩИЕ ПОНЯТИЯ РЫНКА И КОНКУРЕНЦИИ................ 18

Глава 1. Рынок как идеальная модель
и форма хозяйства.................................................................................... 19

Глава 2. Рынок как совокупность сетей,
институтов и культур............................................................................... 33

Глава 3. Конкуренция как социальный процесс............................. 48

Раздел II. СТРУКТУРЫ И ИНСТИТУТЫ РЫНКА................................ 63

Глава 4. Структуры рынка.................................................................... 64

Глава 5. Институты рынка..................................................................... 76

Раздел III. ИНСТИТУЦИОНАЛЬНАЯ ДИНАМИКА
РЫНКОВ................................................................................................................. 94

Глава 6. Деловые стратегии и концепции контроля....................... 95

Глава 7. Институциональная динамика:
возникновение новых правил.............................................................. 113

Глава 8. Институциональная динамика:
подстройка новых правил.................................................................... 134

Раздел IV. ИСТОЧНИКИ ЭМПИРИЧЕСКИХ ДАННЫХ................... 149

Глава 9. Три ассоциации — три исследовательских
проекта....................................................................................................... 150

Раздел V. ФОРМИРОВАНИЕ НОВОЙ КОНКУРЕНТНОЙ СИТУАЦИИ 156

Глава 10. Структурная динамика рынка
в новой конкурентной ситуации......................................................... 157

Глава 11. Деловые стратегии участников рынка
в новой конкурентной ситуации......................................................... 178

Раздел VI. ЛЕГАЛИЗАЦИЯ БИЗНЕСА..................................................... 198

Глава 12. Издержки деловых схем
и причины легализации бизнеса......................................................... 200

Глава 13. Параллельные институциональные режимы
и институциональные компромиссы................................................. 221

Глава 14. Построение новых деловых конвенций........................ 239

Глава 15. Борьба с параллельным импортом
и контрафактной продукцией.............................................................. 257

Раздел VII. НОВЫЕ ДЕЛОВЫЕ АССОЦИАЦИИ
И ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА.......................................................... 278

Глава 16. Формирование новых деловых ассоциаций................ 279

Глава 17. Принципы экономической политики
новых ассоциаций.................................................................................. 293

ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ.
НОВАЯ ТОРГОВАЯ РЕВОЛЮЦИЯ........................................................... 316

ГЛОССАРИЙ....................................................................................................... 319

ВВЕДЕНИЕ

Представители социальных наук привыкли критиковать экономистов, которые, по их мнению, рисуют слишком упрощенные картины хозяйства и общества. Они преувеличивают роль рыночных от­ношений, сам рынок представляют слишком абстрактно, а действия людей сводят к бесхитростным схемам поведения homo oeconomi­cus. В этой критике много справедливого, но хотелось бы поставить вопрос иначе: чем критиковать других, не лучше ли попытаться выработать свое понимание, которое кажется более адекватным. Не тра­тить столько усилий на доказательства того, что традиционные экономические взгляды никуда не годятся, а предложить иную рамку рассуждений, позволяющую расширить угол нашего обзора, не впадая в то же время в грех беспорядочного описательства. А еще лучше: попытаться взять из экономической теории полезные элементы и использовать их для решения несколько иных задач.

На сегодняшний день серьезная альтернатива вполне может быть представлена экономической социологией — одним из ведущих и наиболее динамично развивающихся направлений в социальных науках^[1]. В обосновании и применении данного подхода и состоит конечная цель этой книги. В какой мере ее удалось достичь — судить взыскательному читателю.

О жанре книги. Ключевые ее разделы посвящены вопросам теории, но в то же время это не учебник, преследующий благородные просветительские цели (хотя систематизация существующих теорий здесь играет немаловажную роль). По нынешним временам это можно считать если не странностью, то не совсем обычным делом. Теоретические занятия нынче «не в моде». Мы все слишком поглощены злободневным, чтобы думать о теоретических парадигмах. Точнее бы­ло бы сказать, что мы привычно сетуем на дефицит теории и… продолжаем заниматься вещами более прикладного характера. Защищаясь ритуальными ссылками на объективные трудности, мы потихоньку откладываем теоретическую работу на лучшие времена (интуитив­но понимая, что они едва ли наступят).

Не боясь настаивать на относительной самоценности теоретиче­ской работы, мы все же не считаем целесообразным замыкать теоретические конструкции на самих себя. В итоге все, что нами предлагается под рубрикой теории, мы рассматриваем в качестве исследовательских схем для эмпирического анализа. «Хорошая теория» — это не свод отвлеченных рассуждений и в то же время не простой слепок с реальной жизни. Это аналитический инструмент, с помощью которого мы пытаемся проникнуть вглубь явлений и увидеть чуть больше, чем лежит на поверхности. Такой инструмент содержит связную систему понятий, каждое из которых получает свое операциональное определение, готовое к соприкосновению с эмпирическим объектом^[2]. Изготовление инструмента порою кажется довольно нуд­ным занятием, но торопливость хороша для политэкспертов, а не для исследователя.

Занимаясь теоретической работой, мы также не склонны вставать в горделивую позу методолога, указывающего направление «для новых исследований», которые будут проведены неизвестно кем и когда. Нам хочется сразу же попробовать «заточенные» инструменты на «теле» современных российских реалий, тем более, что пертурбации постсоветской России постоянно подбрасывают все новые зани­мательные объекты и не позволяют скучать при наличии хотя бы элементарного любопытства.

Исследовательская практика не всегда четко следует по пути, пред­писанному стандартным учебником по методологии и организации исследований. Это относится в сильной степени и к материалам данной книги, которые стеклись к нам двумя разными потоками: один из теории, другой из эмпирических наблюдений. Причем русла этих потоков почти не пересекались, и гарантий их пересечения никто бы не дал. С одной стороны, наполняя теоретические формы, мы старались черпать полезные элементы операциональных исследовательских схем, создававшихся нашими коллегами, многие из которых имеют весьма отдаленные представления о российском хозяйстве.
С другой стороны, при организации наших собственных эмпирических исследований, о которых пойдет речь в данной книге, теоретические задачи вообще не ставились (по крайней мере, представителей бизне­са как основных заказчиков они вряд ли интересовали). Тем не менее в процессе работы такие пересечения (порою неожиданно) начинали обнаруживаться сплошь и рядом. Теоретические конструкции корректировались под влиянием обобщенных наблюдений, они вписывались в конкретные контексты, подкреплялись живыми иллюстрациями. В свою очередь, результаты эмпирических исследований во многом определялись характером используемых аналитических инструментов. И хотя специальная терминология в текстах интервью с участниками рынка и итоговых отчетах по их результатам, разумеется, отсутствовала, часто оказывалось, что описываемые действия участников рынка без труда укладываются в ложе теории. Наряду с этим, следует признать, что во многих случаях нам не удалось преодолеть разрыв между исследовательскими схемами и эмпирическим материалом. В этих случаях теоретические построения, увы, оставались недоиспользованными, а зафиксированные факты — недообъясненными.

От экономической социологии к социологии рынков. Поскольку проводимый нами экономико-социологический подход содержит в себе множество различных теоретических направлений, необходимо уточнить исходные позиции, сказав, что данная книга написана под сильным влиянием нового институционализма в его разных ипостасях. В первую очередь речь идет об американском новом инс­титуционализме в социологии, который вырос из теории организаций и позаимствовал многое из новой институциональной экономической теории (Д. Норт, О. Уильямсон). Следует упомянуть также французскую экономическую теорию конвенций (Л. Болтански, Л. Те­вено), популярность которой возрастает по обе стороны Атлантики. Идеи старых институционалистов (Т. Веблена, Дж. Коммонса и др.) вызывают лишь исторический интерес. Куда более важную роль для нас играют ближайшие «соседи» нового институционализма — структурный и социокультурный подходы в самой экономической социологии. Из других родственных источников сошлемся на экономико-антропологическое направление, оживившееся в связи с ренессансом трудов К. Поланьи (подробнее см. первую и вторую главы данной книги).

Нужно отметить, что в экономической социологии к концу двадцатого столетия произошли значительные изменения^[3]. Ранее ни ин­дустриальные социологи 1930—1940-х гг., ни основатели «старой» функционалистской экономической социологии 1950—1960-х гг. (так называемой перспективы хозяйства и общества), ни их основные идейные оппоненты — неомарксисты 1970-х гг. — фактически не покушались на содержательные предметные области, оккупированные экономической теорией. В отличие от них возникшая в 1980-е гг. новая экономическая социология более активна, она пытается разобраться в содержательных предпосылках экономической теории и вести игру на ее собственном поле^[4]. Отчасти это является ответной реакцией на процессы «экономического империализма» — вторжения экономистов в области, ранее занимаемые социологией и други­ми социальными дисциплинами. И хотя попытки ответного «социо­логического империализма» пока более значимы для самой социоло­гии, это движение, на наш взгляд, имеет серьезные перспективы и подкрепляется появлением более «мягких» направлений в самой эко­номической теории.

Одним из основных объектов анализа сегодня бесспорно выступа­ют современные рынки. И здесь мы сталкиваемся с известным парадоксом: рынок является одной из центральных категорий экономиче­ской теории, но при этом в ней ощущается явный дефицит субстантивного анализа реальных рынков^[5]. Здесь отчетливо сохраняются незаполненные ниши, на одну из которых и претендует сравнительно молодая и активно развивающаяся отрасль — социология рынков, которая сегодня превращается, по существу, в ведущее направление экономико-социологических исследований. Без особого преувеличе­ния можно сказать, что современная экономическая социология во многом формируется именно как социология рынков^[6].

К началу 2000-х гг. сформировался солидный корпус исследований, которые анализируют самые разные рынки. Х. Уайт предложил экономико-социологический вариант теории производственных рынков^[7]. Предприняты небезуспешные попытки создания социологии рынка труда (М. Грановеттер, А. Каллеберг, А. Соренсен)^[8]. Появились интересные исследования фондовых и фьючерсных рынков (М. Або­лафия, У. Бейкер)^[9], рынка страхования жизни (В. Зелизер)^[10], рекламного рынка (У. Бейкер)^[11], рынка биотехнологий (У. Пауэлл)^[12]. Разви­вается проблематика международных рынков, не впадающая при этом в абстрактные рассуждения о всеобщей глобализации (Г. Джерефи, А. Мартинелли, Н. Флигстин)^[13], компаративные исследования рынков в разных странах (Н. Биггарт, Р. Дор)^[14]. Мы привели лишь некоторые примеры релевантных работ, перечень которых может быть еще продолжен. Ко многим из них мы еще вернемся в теоретических разделах данной книги.

Итак, рынки превращаются в основной объект экономико-социо­логического исследования. Не вторгаемся ли мы в чужую область, безраздельно принадлежащую экономической теории, не покушаемся ли на «святое»? По нашему мнению, в сегодняшних социальных и экономических науках границы объектов исследования крайне ус­ловны и размыты, они не закреплены жестко за отдельными дисцип­линами. Монопольные притязания на исследование тех или иных хо­зяйственных объектов сегодня все труднее обосновать. Мы все чаще играем на одном и том же проблемном поле. Просто у нас разные игры — мы ставим перед собой разные типы задач и по-разному их решаем.

Эволюция исследовательского интереса. Понимая невозмож­ность «объять необъятное», мы избрали в качестве основного объекта изучения действия предпринимателей, оставив в стороне действия домохозяйств. В связи с этим интересно проследить, как эволюционировали исследовательские интересы в области изучения нового российского предпринимательства в реформенный период. Мы раз­деляем этот процесс на три основных этапа. На первом этапе (в на­чале 1990-х гг.) исследователей интересовали в первую очередь сами группы предпринимателей — их социально-демографические и про­фессиональные портреты, каналы рекрутирования, мотивы, по которым они пришли в бизнес и продолжали им заниматься, несмотря на всевозможные трудности и препоны^[15].

На втором этапе, во второй половине 1990-х гг., когда группы предпринимателей в основном сложились, интерес начинает смещать­ся в сторону анализа условий формирования рынков и тех трудностей, с которыми сталкиваются предприниматели при основании и развитии своих предприятий. В центре внимания оказались проблемы входа на рынок, преодоления административных и финансовых барьеров, поддержания контрактных отношений, защиты от посягательств со стороны органов государственной власти и силовых структур. Соответственно в число ключевых попали понятия трансакционных издержек и неформальной экономики^[16]. Здесь также проявился повышенный интерес к судьбам малого бизнеса, связанный с временным всплеском активности в области политики его государственной поддержки^[17].

В начале 2000-х гг. мы вступили в третий этап, когда структурные и институциональные основания рынков оказались в целом сфор­мированы. При этом на фоне экономического роста, сопровождающегося интенсивными структурными и институциональными трансформациями, главным объектом изучения становятся правила, которыми руководствуются основные участники рынков. Все больший интерес вызывает то, как формируются и изменяются эти правила^[18].

Проводя вместе с коллегами опросы российских предпринимателей уже более десяти лет, мы сами следовали указанной логике. Изучив в свое время состав новых предпринимательских групп, а за­тем структуру трансакционных издержек и скрывающихся за ними контрактных и неконтрактных отношений, сегодня мы поворачиваемся к фундаментальному вопросу о том, как действуют и трансфор­мируются современные рынки.

О структуре работы. Книга начинается с трех теоретических раз­делов. Первый раздел посвящен общим понятиям рынка и конкурен­ции. Здесь экономическим трактовкам рынка как некой универсальной модели противопоставляется экономико-социологическое понимание рынка как формы хозяйства (первая глава). Далее анализируют­ся основные теоретические подходы к анализу рынков, сложившиеся в современной экономической социологии в 1980—1990-х гг. — се­тевой, новый институциональный и социокультурный (вторая глава). Наконец, раскрывается общее понятие конкуренции. Последняя характеризуется как социально укорененный процесс, включающий, по­мимо экономической состязательности, поддержание социальных контактов и согласованного порядка, ведение сложной культурно-символической борьбы (третья глава).

Во втором разделе рассматриваются основные структуры и инс­титуты рынка как формы хозяйства, которые выступают как его конс­титуирующие элементы (соответственно четвертая и пятая главы).

В третьем разделе мы обращаемся к крайне сложной проблеме институциональной динамики. Поскольку исходным пунктом такой динамики для нас является социальное действие участников рынка, мы начинаем с раскрытия понятий деловой стратегии и концепций контроля (шестая глава). Далее наступает черед самой институциональной динамики, которая разделяется на два элемента. Первый свя­зан с появлением, отбором и закреплением новых правил (седьмая глава). Второй элемент отражает частичные изменения, вызванные функционированием институтов, их приспособлением к практикам повседневной хозяйственной жизни (восьмая глава).

Начиная с четвертого раздела, мы переходим к эмпирической части книги. И вполне естественно прежде всего дается короткое описание источников эмпирических данных. Речь идет о трех проектах, последовательно реализованных исследовательской группой Государ­ственного университета — Высшей школы экономики под руковод­ством автора в 2001—2003 гг. в сотрудничестве с тремя новыми пред­принимательскими ассоциациями — РАТЭК, АКОРТ и Русбренд.

В пятом разделе начинается изложение эмпирических результа­тов. Этот раздел посвящен анализу принципиально новой конкурент­ной ситуации, сложившейся в начале 2000-х гг. в сфере розничной торговли потребительскими товарами. Здесь раскрываются структурные элементы этой новой, довольно драматичной конкурентной ситуации, ведущей к быстрому и фундаментальному переделу рынка (десятая глава). Затем систематизируются деловые стратегии его ве­дущих участников в этой ситуации (одиннадцатая глава).

В фокусе самого большого, шестого, раздела книги — институциональная трансформация рынков. Здесь раскрываются внимание на одном из ключевых процессов институциональной динамики, раз­вившихся в начале 2000-х гг., — постепенном выходе российского бизнеса из тени и возрастающем спросе на формальные институты. Рассматриваются причины легализации бизнеса (двенадцатая глава), неизбежные институциональные компромиссы, достигаемые на этом пути (тринадцатая глава), построение новых деловых конвенций между участниками рынка, а также между ними и представителями государственной власти (четырнадцатая глава), способы борьбы с некоторыми видами оппортунистического поведения (пятнадцатая глава).

Последний, седьмой, раздел касается экономической политики. Здесь анализируются процесс формирования новых деловых ассоци­аций (шестнадцатая глава) и вырабатываемые ими принципы эконо­мической политики (семнадцатая глава).

Все вопросы в эмпирических разделах рассматриваются нами преимущественно с позиций самих предпринимателей, многих из ко­торых правомерно отнести к ведущим участникам соответствующих рынков. Однако в заключении ко всей книге мы встаем на позицию потребителей. И обращаем внимание на происходящую в настоящее время подлинную революцию на рынках потребительских товаров, которая коренным образом меняет облик не только продавца, но и покупателя, ломая привычные потребительские практики и затрагивая стили жизни все возрастающего числа людей.

Работа сопровождена глоссарием, в котором даны определения наиболее важных специальных терминов. Многие из них связаны с конвенциональными теоретическими понятиями, некоторые термины введены автором при разработке аналитических инструментов. Добавим, что часть применяемых нами терминов используется сегодня в реальном бизнесе. К ним относятся, например, термины «лега­лизация», «схемы», «серый импорт», «параллельный ввоз». Порою мы заимствовали их из дискурсивных практик участников рынка, что относится, кстати, и к термину «участники рынка».

Выражение благодарности. Данная книга (в первую очередь, ее эмпирические разделы) была бы невозможна без поддержки многих коллег. Мы благодарим за инициирование проектов и помощь в организации полевых исследований^[19]:

- президента Института национального проекта «Обществен­ный договор» А.А. Аузана (проекты 2001 и 2002 гг.);

- президента РАТЭК А.М. Пляцевого (проекты 2001 и 2002 гг.);

- исполнительного директора РАТЭК М.Б. Докадина (проекты 2001 и 2002 гг.);

- исполнительного директора АКОРТ А.Ю. Сазанова (проект 2002 г.);

- исполнительного директора Содружества Русбренд А. Линье (проект 2003 г.);

- представителя Содружества Русбренд А. Поповичева (проект 2003 г.);

- представителя компании «Жилетт» Г. Харченко (проект 2003 г.).

Мы также искренне благодарны всем руководителям компаний, которые уделили нам свое время, приняли участие в обследовании, а также предоставили чрезвычайно полезные аналитические материалы.

В реализации исследовательских проектов активно участвовали коллеги автора из ГУ ВШЭ:

- С.Ю. Барсукова (проекты 2001, 2002 и 2003 гг.),

- Т.П. Казанцева (проект 2001 г.),

- В.В. Карачаровский (проекты 2002 и 2003 гг.),

- З.В. Котельникова (проект 2003 г.).

Техническая помощь во всех проектах оказывалась Е.В. Надеж­диной.

В процессе работы мы неоднократно обращались к опыту, накопленному в ходе предыдущих исследований, в первую очередь к ре­зультатам проекта о трансакционных издержках, выполненного автором в рамках Центра политических технологий в 1997—1998 гг. Однако эти материалы уже многократно публиковались^[20], и в данной книге мы их не повторяем.

Результаты наших эмпирических исследований обсуждались на многих конференциях и семинарах, в том числе:

- I Всероссийский съезд РАТЭК (Москва, 26 октября 2001 г.);

- научный семинар Е.Г. Ясина (ГУ ВШЭ, Москва, 31 октября 2001 г.);

- международный симпозиум Интерцентра «Куда идет Россия?» (Москва, 18—19 января 2002 г.);

- международная конференция «Рыночная экономика в России: Ожидания и действительность» (ИМЭМО РАН, Москва, 16—18 апреля 2002 г.);

- ежегодная конференция Общества по развитию социоэконо­мики, SASE (Миннеаполис, США, 26—30 июня 2002 г.);

- XV Всемирный конгресс по социологии (Брисбан, Австралия, 7—13 июля 2002 г.);

- международный семинар «Рынки и корпорации как социальные институты» (Белладжио, Италия, 29 июля—1 августа 2002 г.);

- семинары серии «Социология рынков» (ГУ ВШЭ, Москва,
29 сентября 2002 г. и 27 февраля 2003 г.);

- международный семинар «Неформальная экономика в постсо­ветском пространстве: возможности исследования и регулиро­вания» (Центр независимых социологических исследований, Санкт-Петербург, 31 октября—1 ноября 2002);

- семинар международного проекта по проблемам доверия (Кол­легиум, Будапешт, Венгрия, 22—24 ноября 2002 г.);

- семинар ЦЭФИР (Москва, 19 марта 2003 г.);

- международная конференция «Модернизация экономики России» (ГУ ВШЭ, Москва, 4—6 апреля 2003 г.);

- семинар Европейского университета в Санкт-Петербурге (Санкт-Петербург, 23 мая 2003 г.);

- круглый стол Центра стратегических разработок (Москва, 5 ию­ня 2003 г.);

- международная конференция CEPR/WDI по переходным экономикам (Будапешт, Венгрия, 3—5 июля 2003 г.).

Мы благодарим всех коллег, принявших участие в этих обсуждениях. Для нас были особенно ценными комментарии, сделанные А.А. Аузаном, С.Ю. Барсуковой, А.В. Беляниным, М.В. Бутовой, В.Е. Гимпельсоном, Ф. Доббином, М.С. Добряковой, Я. Корнаи, Я.И. Кузьминовым, Н. Флигстином, А.А. Яковлевым, Е.Г. Ясиным.

Хочется выразить особую признательность уважаемым рецензентам В.Е. Гимпельсону и М.А. Сторчевому за их высокопрофессиональные замечания, которые способствовали серьезному улучшению данной работы.

Ряд материалов книги был подготовлен при финансовой поддержке Национального фонда подготовки кадров в составе проекта Московской высшей школы социальных и экономических наук.

Раздел I

ОБЩИЕ
ПОНЯТИЯ
РЫНКА
И КОНКУРЕНЦИИ

Прежде чем приступать к эмпирическим исследованиям того или иного рынка, необ­ходимо выработать концептуальный подход и выбрать надлежащие аналитические инструменты. Поэтому сначала мы обратимся к теории. В первых двух главах рассмотрим общее понятие рынка, в третьей главе — понятие конкуренции. Основное внимание будет уделено экономико-социологическим подходам к раскрытию этих понятий.

Глава 1

РЫНОК КАК ИДЕАЛЬНАЯ МОДЕЛЬ
И ФОРМА ХОЗЯЙСТВА

В данной главе мы начнем с общих определений рынка, а затем приступим к изложению основных подходов к его анализу с акцентом на разработки современной экономической социологии. Это из­ложение продолжится также во второй главе.

Общие определения

За годы посткоммунистических реформ представители социальных наук научились свободно оперировать понятием рынка, постоянно противопоставляя «рыночное» и «нерыночное» поведение, выделяя «рыночные» и «нерыночные» сектора хозяйства. При этом вопрос о том, что такое «рынок», чаще всего не возникает, ответ ка­жется самоочевидным. Между тем следует признать, что на сегод­няшний день мы достаточно далеки от единого понимания рынка. Подходы к его определению сильно различаются, и в результате практически каждому из нас в зависимости от контекста случается называть «рынком» принципиально разные явления. Поэтому для начала попробуем разобраться в определениях, используя одну из име­ющихся многочисленных классификаций. Ее автор, представитель французской регуляционистской школы Р. Бойе, указывает на существование, как минимум, пяти различных концепций рынка^[21].

1. Рынок — это место, где регулярно встречаются продавцы и покупатели и организуется процесс торговли. Таково наиболее старое, пространственно детерминированное понятие рынка. Оно сформировалось еще в XII в., но живо и сегодня. Например, в обыденной речи мы по-прежнему называем так «открытые рынки», подразумевая места организации так называемой «внемагазинной торговли». Добавим, что такие места могут быть постоянными и временными, регулируемыми и стихийно организованными — сути определения это не меняет.

2. Рынок есть определенная территория, на которой происходят акты купли-продажи. Это более широкое, «географическое» определение, которое привязывает понятие рынка к определенным городам, странам, территориям, континентам. Например, мы говорим: «российский рынок», «европейский рынок».

3. Рынок — это суммарный платежеспособный спрос, предъявляемый на определенный вид продуктов и услуг. Данное понимание рынка обозначает уже не территорию, а совокупность потребителей того или иного товара^[22]. В этом случае, говоря о тех или иных рынках, мы имеем в виду спрос — на труд, на акции, на потребительские товары и т.п.

4. Рынок представляет собой саморегулирующийся механизм спроса и предложения. Здесь хозяйственные агенты сами решают, что производить и по какой цене продавать. Иными словами, рынок характеризуется как сфера, где доминируют конкуренция между независимыми агентами и свободное ценообразование^[23]. В этом определении исчезает всякая прост­ранственная, временнáя или предметная локализация, их мес­то занимает модель, фиксирующая условия, при которых достигается рыночное равновесие.

5. Рынок — это экономическая система, в которой саморегулирующийся рыночный механизм является господствующей фор­мой хозяйства. В данном случае рыночные принципы хозяйственной организации вменяются целым сообществам, именуе­мым «рыночными обществами».

В настоящее время все эти трактовки понятия «рынок» в той или иной мере сосуществуют в академической терминологии и обыденной речи. Наряду с трактовкой рынка как «территории обмена» ис­пользуется его понятие как формы хозяйства, уже не столь привязанное к определенному месту. А рядом с ними располагается нео­классическая экономическая концепция «идеального рынка», в которой обмен осуществляется автоматически, без каких-либо сил тре­ния. В последнем случае рынок предстает какмеханизм спроса и предложения, который действует в любых территориальных или от­раслевых контурах. Причем речь идет не просто об агрегированной совокупности индивидуальных актов обмена, но об относительно автономной от остальной части общества и самодостаточной системе со встроенным механизмом саморегуляции. Таким образом, рынок превращается из эмпирического объекта в аналитическую модель с достаточно абстрактными основаниями. При этом всякого рода социальным условиям отводится незавидная роль внешних факторов или, того хуже, тех самых сил трения, которые снижают эффективность саморегулирования.

В 1960—1970-е гг. этой «очищенной от лишних примесей» модели был придан фактически универсальный характер. С ее помощью стали объяснять самые разные типы существующих рынков вне зависимости от исторической и культурной специфики хозяйства и общества^[24]. Проводники «экономического империализма» в лице Г. Бекке­ра и его последователей начали активно использовать данную модель и за пределами анализа собственно экономических отношений в их былом понимании^[25]. Возникли понятия брачного рынка, спроса на де­тей и т.п.^[26]Теоретики общественного выбора начали трактовать политику как рыночный обмен^[27]. Иными словами, принципы, используемые при анализе рыночного обмена, стали распространяться на другие сферы общественной жизни. Сформировалась своего рода ры­ночная идеология, подпитываемая духом экономического либерализ­ма. Жизнь начала уподобляться рынку, представленному в виде достаточно абстрактной конструкции.

Сегодня перед нами возникает серьезная методологическая альтернатива: рассматриваем ли мы рынок прежде всего как универсальную аналитическую модель с весьма ограниченным числом переменных, предназначенную для объяснения неких существенных экономических связей, или нашим объектом выступают «реальные» рынки, т.е. эмпирически наблюдаемые формы хозяйства, для описания которых мы используем разные аналитические модели с большим общим числом переменных.

Мы тяготеем ко второму, эмпирически ориентированному варианту. При этом вполне осознаем, что при использовании любых (в том числе описательных) подходов понятие рынка остается аналити­ческим инструментом. И нелепо отрицать, что любая модель предполагает абстрагирование от множества факторов. А возможность изучения рынков лишь на основе «сбора фактов» — вредная иллюзия. Однако вопрос состоит в том, от чего мы абстрагируемся. Нам трудно смириться с пониманием социальных факторов как чисто эк­зогенных переменных или, того хуже, инвариантных признаков и, тем более, с простым отбрасыванием их как своего рода досадного недоразумения, о котором вспоминают лишь при необходимости объяснения очередных сбоев того или иного рынка (market failures).

Какие элементы образуют, на наш взгляд, любой рынок, и что тем самым отличает одни рынки от других? В их состав входят следующие параметры:

· состав участников рынка (продавцов и покупателей);

· состав производимых и обмениваемых товаров (товарной груп­пы);

· структурные элементы, выражающие устойчивые формы организации и связи между участниками рынка;

· институциональные элементы (формальные и неформальные), ограничивающие и стимулирующие поведение участников рынка;

· концепции контроля, регулирующие формирование деловых стратегий участников рынка.

Значение всех этих элементов будет подробно раскрыто во втором и третьем разделах книги. А пока соберем их воедино, чтобы получить следующее концептуальное определение: рынок представ­ляет собой совокупность структурно связанных продавцов и покупателей определенного товара (товарной группы), деятельность ко­торых регулируется сходными правилами и разделяемыми большинством участников концепциями контроля.

Мы осознаем, что проведение границ между теми или иными рынками на основе данного концептуального определения сопряжено с массой условностей. Так, сегодня не легко четко обособить товар или товарную группу, включающую сходные виды товаров, ибо на рынках предлагаются не отдельные потребительские объекты, а скорее системы взаимосвязанных и сопутствующих потребительских объектов. Деятельность производителей и продавцов в сильной степени диверсифицирована, отраслевые границы становятся все бо­лее прозрачными, в результате чего рынки разных товаров оказываются тесно переплетенными. Состав участников рынка и способы их организации также могут быть весьма подвижными, а институциональные формы регулирования сделок — закрытыми, непрозрачными. Наконец, в рамках одного рынка могут конкурировать разные концепции контроля. Тем не менее мы полагаем, что данное определение достаточно операционально, что мы попытаемся показать в последующих разделах книги.

В дальнейшем анализе мы оставим за кадром базовые условия существования рынка, формирующие спрос и предложение^[28](что для многих экономистов покажется странным). Мы также не столь сильно интересуемся ценовыми сигналами, порождаемыми взаимодействием спроса и предложения. Нас заботят в первую очередь структурные и институциональные элементы рынка, а также их связь с действиями его участников^[29].

Итак, передовой империалистический «дивизион» корпорации экономистов захватывает все новые социальные объекты и предлагает рассматривать их как виды рыночного обмена, определяемого на­бором достаточно универсальных и асоциальных предпосылок. Такой подход вполне правомерен. Однако мы предлагаем поставить проблему иначе и рассматривать разнообразные виды рынков как социальные конструкты. Это означает, во-первых, что рынок представляет собой одну из специфических форм хозяйства, существующую на­ряду с другими его формами, которые ничуть не менее ущербны. Во-вторых, он выступает как продукт государственного и социального регулирования, что порождает широкое разнообразие рыночных форм хозяйства. В-третьих, рынок рассматривается как социально укорененная форма хозяйства, что означает его встроенность в сетевые, институциональные и социокультурные отношения, утвердившиеся в данном сообществе в определенный исторический период.

Таким образом, мы собираемся взглянуть на проблему с точки зрения социологии рынков как направления современной экономической социологии. В рамках данного направления мы выделим следующие подходы:

· историко-антропологический,

· политико-экономический,

· структурный (сетевой),

· неоинституциональный,

· социокультурный.

Первые два подхода будут рассмотрены в данной главе, остальные — во второй главе.

Рынок как историческая форма
интеграции хозяйства

Экономисты широко используют деление экономических систем на традиционную, плановую и рыночную. Попробуем развить эту типологию, используя подход К. Поланьи. По его мнению, обмен — лишь одна из трех основных форм интеграции хозяйства, наряду с перераспределением и реципрокностью (взаимностью)^[30]. При этом не стоит отождествлять всякий обмен с рыночным обменом. Последний предполагает непременное существование ценообразующих рынков (price-making markets), где цены устанавливаются в процессе тор­га. Эта форма обмена отнюдь не универсальна, ибо в действительно­сти такой торг происходит далеко не всегда. В истории существует масса способов обмена (в том числе денежного), осуществляемых при отсутствии ценообразующих рынков. Обмен в этих случаях произво­дится по фиксированным ставкам, и свобода в установлении цен серьезным образом ограничена. Так, М. Вебер^[31]указывал на следу­ющие ограничения свободы рыночного обмена, регулярно возникав­шие на протяжении истории:

· определенные объекты выводились из сферы рыночных сделок — в принципе или на некоторое время;

· некоторые сословные группы исключались из рыночного обмена в целом или из обмена специфическими товарами;

· накладывались ограничения на потребление определенных то­варов (особенно в периоды голода или войны);

· ограничивалась конкуренция в интересах профессиональных цехов и торговых гильдий;

· поддерживалась монополия политической власти.

В итоге рыночная экономика на протяжении большей части истории играла подчиненную, вспомогательную роль.

С XIX столетия роль рыночной формы хозяйства заметно возрастает. Произошло объединение ранее изолированных рынков в мировую (глобальную) систему «саморегулирующихся рынков». Однако и это не привело к безраздельному господству рыночной экономики. И хотя почти не осталось областей, не затронутых влиянием рынка, сохраняются обширные сектора хозяйства, которые лишь в весьма ограниченной степени вовлекаются в рыночные отношения. К ним в той или иной мере относятся:

· государственный сектор, который во многом регулируется ины­ми принципами, нежели достижение прибыли;

· сектор некоммерческих организаций, остающийся в сильной степени неподвластным коммерческим расчетам;

· внутренние рынки крупных корпораций, в которых выстраиваются свои системы административных стандартов и неявных контрактов;

· домашние хозяйства, большинство из которых не стремится к товаризации и коммерциализации внутренних отношений.

Примеры крупномасштабной организации нерыночного обмена прекрасно известны из опыта советского планового хозяйства^[32]. Да и в современном рыночном хозяйстве масса обменов совершается по фиксированным ставкам без какого-то бы ни было торга^[33]. И дело не в том, что экспансивные рыночные отношения пока недостаточно развиты и потому не охватили все сферы общественной жизни. Само общество ставит ограничения развитию рынка.

Это лучше всего прослеживается на примере так называемых фик­тивных товаров. В своей наиболее известной книге «Великая транс­формация» К. Поланьи показывает, что развитие рыночной экономики связано с превращением в товары самых разных объектов, которые ранее товарами не являлись. И на этой основе возникает тенденция к формированию «рыночного общества». Однако образование подобного общества в итоге оказывается невозможным, ибо, по его мнению, ключевые хозяйственные ресурсы –– земля, труд и деньги –– не могут превратиться в товар. Эти объекты по своей природе противятся товаризации (коммодификации), даже если и вовлекаются в рыночный оборот. Во-первых, возникают ограничения морального толка. Люди сопротивляются превращению в товар этих объектов, ибо им кажется, что это противоречит сложившемуся порядку, который они воспринимают как «естественный»: ведь земля связана с природными основаниями жизни человека, а труд есть прямое продолжение и реализация его способностей. Во-вторых, указанные объекты не могут свободно обращаться на рынках без серьезного регулирующего вмешательства государства, без поддержки которого не­возможно существование ни денежных, ни земельных, ни трудовых отношений^[34]. В итоге земля, труд и деньги становятся фиктивными товарами.

Что происходит при активном «продавливании» рыночных отно­шений? Нарастающие попытки превратить указанные товарные фик­ции в реальность порождают сопротивление в ткани всего общества. Оно вырабатывает защитный панцирь из культурных норм, который предохраняет его не только от провалов свободного, саморегулиру­ющегося рынка, но и от чрезмерного развития рыночных отношений. Причем речь идет не о каких-то узких экстремистских группах, но о достаточно широких противоборствующих общественных движениях — организованных и неорганизованных.

Именно этим сопротивлением Поланьи объясняет появление и приход к власти фашизма в Германии в 1930-х гг.^[35]Фашизм выступает как реакция на неудачи и перекосы в формировании саморегулирующейся рыночной экономики, приведшие к обратному результату — серьезному ограничению рыночных свобод, наряду с либеральными и демократическими свободами. По существу, Поланьи удалось предсказать и появление антиглобалистского движения, на­чавшегося с массовых выступлений в 1999 г. в Сиэтле и в 2000 г. в Праге, — этого полустихийного противодействия усилению господства саморегулирующегося рынка в международном масштабе. И трагические события, произошедшие 11 сентября 2001 г. в США, с этой точки зрения тоже выглядят звеньями одной длинной цепи. Не случайно в качестве объекта для террористической атаки были избраны здания, которые являлись символом рыночного глобализма. При недостатке или неэффективности ограничительных мер развитие рыночных отношений способно порождать негативные побочные эффекты (экстерналии), несущие в себе опасные элементы саморазрушения, в том числе и для самого рынка. Поэтому рынок изначально нуждается в регулировании.