Стаю туч на край небес,
Ель надломленная стонет,
Глухо шепчет темный лес.
На ручей, рябой и пестрый,
За листком летит листок,
И струей, сухой и острой,
Набегает холодок.
Полумрак на все ложится;
Налетев со всех сторон,
С криком в воздухе кружится
Стая галок и ворон.
Над проезжей таратайкой
Спущен верх, перёд закрыт;
И «пошел!» – привстав с нагайкой,
Ямщику жандарм кричит…
Однако при известных идеологических крайностях и порой чрезмерных гражданских стенаниях поэзия Некрасова пламенеет искренней верой в русский народ, проникнута любовью к простому человеку и надеждой на самобытный путь России к социальной правде. Более того, поэт был выше своей поэзии, он ясно сознавал односторонности своего мировосприятия и обличительного таланта и тяготился ими. В одном из лучших стихотворений он самокритично говорит себе:
Замолкни, Муза мести и печали!
Я сон чужой тревожить не хочу,
Довольно мы с тобою проклинали.
Один я умираю – и молчу.
К чему хандрить, оплакивать потери?
|
|
Когда б хоть легче было от того!
Мне самому, как скрип тюремной двери,
Противны стоны сердца моего.
Всему конец. Ненастьем и грозою
Мой темный путь недаром омрача,
Не просветлеет небо надо мною,
Не бросит в душу теплого луча…
Волшебный луч любви и возрожденья!
Я звал тебя – во сне и наяву,
В труде, в борьбе, на рубеже паденья
Я звал тебя, – теперь уж не зову!
Той бездны сам я не хотел бы видеть,
Которую ты можешь осветить…
То сердце не научится любить,
Которое устало ненавидеть.
Некрасов с покаянным чувством окидывал взором жизненный путь, находя единственное оправдание своей жизни и своему творчеству в любви к Родине и в стремлении разгадать ее тайну. Подытоживая опыт прожитых лет, он заключал: