Е. Модель вербально-жестовых стилей

В первой части этой главы мы рассмотрели некоторое количество данных, выяв­ляющих значительные изменения языка говорящего в зависимости от таких фак­торов, как социальные отношения между партнерами по общению, нормативные ограничения, налагаемые ситуацией, расстояние по отношению к референту, при­рода канала коммуникации. В дальнейшем наш теоретический анализ отношений между жестом и словом привел нас также к выводу, что стиль речи, как и стиль языка жестов, может изменяться в пределах континуума в зависимости от некото­рого числа факторов, о которых мы лишь намеком упомянули. Следовательно, те­перь необходимо рассмотреть эти различные факторы систематически, поскольку они, очевидно, представляют собой подлинные детерминанты языка, который бу­дет принят для коммуникации. Именно это мы попытаемся сделать с помощью теоретической модели (Rime, 1983), которую мы здесь кратко опишем.

В своем замечательном анализе формирования символов в ходе психогенеза, Вернер и Каплан (Werner, Kaplan, 1967) показали, что, для того чтобы экспрес­сивная деятельность приобрела свойства коммуникации, она непременно долж­на стать автономной. Иначе говоря, она должна оторваться от конкретного опыта, который она выражает, и суметь проявиться в условиях обезличенных, объектив­ных, общих, конвенциональных. Это, следовательно, означает, что, для того чтобы быть способным сообщить о своем опыте, ребенок должен суметь в него больше не погружаться, дистанцироваться от него. Только в этом случае традиционные концептуальные формы станут применимыми к его опыту, и именно так может установиться эффективное общение между ребенком и его партнером.

Теоретическая модель, о которой пойдет речь, вдохновляется именно этой об­щей перспективой. Индивид, находящийся в процессе общения, рассматривается как погруженный в сетку отношений, имеющих четыре параметра: референт, пред­ставление, ситуация и партнер. По отношению к каждому из названных парамет­ров индивид может быть более или менее автономным и отграниченным. Модель предсказывает, что чем больше это отграничение, тем в большей мере вербаль-но-жестовый стиль общения отдалится от непосредственного слабо расчлененно­го стиля и будет смещаться в сторону опосредованного стиля, в высокой степени расчлененного. В общем, степень расчлененности речи — с позиций рассматри­ваемой модели — является функцией от степени поляризации, которую говоря­щий поддерживает по отношению к каждому из элементов процесса коммуника-

ции, в который он включен. Мы проиллюстрируем эту закономерность для ука­занных выше различных параметров.

Индивид малодифференцирован по отношению к референту (предмету или событию, о которых он говорит): 1) если этот референт затрагивает его лично (его аффективную жизнь, его мнения, убеждения, его имущество); 2) когда опыт пере­жит недавно или 3) если опыт непривычен. Во всех этих случаях восприятие мало-расчленено и слабозакодировано, так как в отношении референта у индивида до­минируют яркие образы, а также интероцептивные, постур&тьные (статические), двигательные (динамические) параметры восприятия. Дело обстоит так же, когда референт имеет заметные перцептивно-динамические параметры (яркие образы, быстрое движение и перемещение) или же сложные структуры (конфигурации, отношения), которые делают референт менее доступным для концептуальной и логической сетки, предоставляемой языком. И наоборот, если референт безлик, относится к давнему времени, привычен, имеет слабую динамику, прост по своей структуре, то его легче освоить с помощью традиционных концептуальных струк­тур, имеющихся в распоряжении испытуемого. Некоторые эксперименты дейст­вительно показали, что когда испытуемым навязывали в качестве темы для раз­говора референт с сильным перцептивно-динамическим воздействием (сложную пространственную конфигурацию или зрительно воспринимаемую картину), то их коммуникации сопровождались значительным повышением процента слабо расчлененных жестов по сравнению с тем, что происходит, если навязанный ре­ферент обладает малой силой перцептивно-динамического воздействия.

Отношение между субъектом и его представлениями — вторая ось модели — это не ситуационный параметр (в том смысле, что экспериментально им невоз­можно манипулировать), но является частью личностных характеристик. Этот параметр связан не только с возрастом и уровнем развития индивида, но также с его социокультурной принадлежностью и с такими личностными факторами, как когнитивные стили, а также со всеми факторами, способными повлиять на сте­пень, в которой индивид может создать для себя обезличенные представления, объективные закодированные, свободные от идиосинкразии. Так, недавно собран­ные в нашей лаборатории данные, касающиеся детей, учащихся четырех различ­ных ступеней начальной школы, показывают, что по мере возрастания уровня школьных знаний в большей мере проявляется формальный стиль языка жестов. То же самое имеет место и в плане личностных переменных. В своих эксперимен­тах Фридман, О'Хэнлон, Олтмэн и Уиткин (Freedman, O'Hanlon, Oltman, Witkin, 1972) заметили, что полезависимые индивиды, имеющие перцептивно-когнитив­ный стиль со слабым расчленением, в большей мере прибегают к жестовому стилю с преобладанием моторики.— к неформальному стилю, тогда как поленезависи-Мые индивиды, характеризующиеся перцептивно-когнитивным стилем с высокой степенью расчлененности, обнаруживают противоположную тенденцию.

Под коммуникативной ситуацией — третьим параметром модели — подра­зумевается как физический носитель, по которому сообщение передается партне­ру (телефон, микрофон, громкоговоритель, телекс...), так и экологические усло-^вия, в которых происходит общение. В самом деле, для занимающего нас вопроса Далеко не безразлично, обращается ли говорящий к партнер}', находясь на одной горизонтальной плоскости с ним или с кафедры, эстрады или трибуны. Полезным Понятием для проблемы «говорящий—ситуация» могла бы быть степень привыч-

458 Глава 16. Язык и коммуникация

В. Жесты, представление и коммуникация 459

ности, так как поляризация этих отношений обратно пропорциональна степени привычности для говорящего той ситуации, в которой он осуществляет коммуни­кацию. Так, Московичи и Плон (Moscovici, Plon, 1966) отметили, что человек, не привыкший пользоваться телефоном, использует язык, в высшей степени закоди­рованный и условный. И наоборот, если говорящий использует средство, которое ему давно знакомо и привычно, человек может прибегнуть к неформальному сти­лю речи.

Наконец, отношение говорящего субъекта к партнеру можно было бы пред­ставить себе на первом уровне как нулевую дифференциацию. Внутренняя речь, речь во сне, речь шизофреника хорошо иллюстрируют этот случай (Werner, Kap­lan, 1967), поскольку здесь говорящий и партнер слиты воедино: доминирует не­посредственный характер переживаемого опыта. На этом уровне еще не встает во­прос об экспрессивных стилях (о стилях выражения), так как нет необходимости кодировать этот опыт с целью коммуникации. Следующий сразу после этого уровня — уровень, на котором говорящий посылает сообщение «другому» лишь «по касательной», когда он размышляет вслух или описывает вслух свой опыт для себя, но в присутствии свидетеля. В этом случае дифференциация колеблется между нулем и неким минимумом. Здесь следует ожидать колебаний говорящего между строго внутренним стилем речи и непосредственным вербально-жестовым стилем со слабой расчлененностью. На следующем уровне — говорящий недву­смысленно адресует сообщение партнеру, которого он воспринимает как близкого человека. В этом случае он выразит свой опыт в четком непосредственном стиле, в полной мере вовлекая партнера в свое субъективное состояние и подавая сооб­щение в ограниченной условной кодификации. По мере отдаления от близких связей и приближения к более дифференцированным условиям отношений долж­но было бы происходить «соскальзывание» от вербально-жестового стиля ко все более опосредованным и условным формам, и даже к «протокольным». Это могло бы в некоторой степени иметь место уже в случае обращения к незнакомому чело­веку, а в еще большей степени — при беседе с партнером, который воспринимает­ся как главный, как стоящий выше по иерархической лестнице или как человек, с которым следует обращаться уважительно. В пределах континуума при этом уровень кодификации стиля выражения усиливает его выразительность, акцен­тировку. По-видимому, в крайнем случае здесь дело действительно доходит уже до уровня стиля письменной речи, поскольку, как указывают Московичи и Плон (Moscovici, Plon, 1966), в письменной речи поляризация отношений «субъект-партнер» становится значительной. В самом деле, партнер здесь имеет тенденцию к анонимности и отдаленности как в психологическом плане, так и в плане про­странственно-временном. Добавим, что этот континуум, может быть, доходит до предела в юридическом стиле, крайне кодифицированном и больше, чем ка­кой-нибудь другой, предназначенном для «обобщенного» равенства, дистанциро­ванного и анонимного.