Тяжёлое лето 42-го года

К лету 1942 года на фронтах действовали 10 кавалерийских корпусов, в том числе на Юго-Западном направлении - 3 ГКК. Как подвижные оперативно-тактические соединения, кавалерийские корпуса совместно с танковыми корпусами предназначались в ходе наступления для развития успеха в глубине обороны противника. К сожалению, тем летом пришлось не наступать, а обороняться.

В июне 1942 года, пока мой дед был в госпитале, 3 ГКК с тяжёлыми и кровопролитными боями отступал на восток. В это время пропал без вести односельчанин деда Оглоблин Емельян Петрович 1901 года рождения. Он служил в сабельном эскадроне 18-го ГКП 6-й ГКД. Позднее выяснилось, что он выжил и войну закончил под Кенигсбергом, только уже в других войсках (Рис. 21). Противник был остановлен лишь 14 июня благодаря активным действиям левофланговых соединений 21-й армии, упорству войск 28-й армии и сильным контратакам соединений 38-й армии.

11-18 июня 6 ГКД вела оборонительные бои в районе сёл Шиповатое и Стецковка Великобурлукского района Харьковской области.

Из воспоминаний генерала Плиева: «В майско-июньских оборонительных боях кавкорпусу пришлось действовать почти самостоятельно на правом берегу Северного Донца, а потом на рубеже реки Оскол. Большую помощь оказывали нам выходящие из окружения группы и части, а иногда и дивизии, которых приходилось подчинять командованию корпуса. Так, например, 333-я стрелковая дивизия, выходя из окружения и в пути войдя в состав сражавшегося в полуокружении кавкорпуса, целый месяц вела оборонительные бои в рядах кавалеристов.

Ставка и командование направлением предпринимали возможные меры к тому, чтобы сорвать замысел противника, сохранить войска и отвести их на новые рубежи обороны. Но положение могла спасти лишь серьезная организация глубокой стратегической обороны. А как? На этот вопрос мне хотелось получить ответ у Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко и члена Военного совета, в распоряжение коих я прибыл для получения нового назначения.

Главком был серьезно озабочен создавшимся на юге тяжелым положением, и наша беседа продолжалась недолго. Он вкратце напомнил о сражениях на московском направлении летом сорок первого и сказал, что на юге будет труднее, а может быть, даже и посложнее. А потом объявил мне приказ, которым я был назначен командиром 3-го гвардейского кавалерийского корпуса и поставил задачу кавкорпусу вместе с приданными ему для усиления частями.

Левое крыло Брянского фронта и 21-я армия Юго-Западного фронта отходили под все нарастающими ударами противника. Вражеские войска продвигались на юго-восток и нависли над главной группировкой Юго-Западного фронта, поставив ее в трудное положение. Грозная обстановка продиктовала командованию фронта принять срочные меры для прикрытия своего фланга и тыла. 3-й гвардейский кавкорпус 3 июля был выведен из оперативного подчинения командующего 28-й армии и перебрасывался в район Алексеевка—Острогожск. В район Каменки переводились 199-я и 333-я стрелковые дивизии. В то же время рубеж севернее Острогожска должны были оборонять части трех укрепленных районов (117, 53 и 52) и 22-й танковый корпус. По решению главкома эти войсковые соединения вместе с 3-м гвардейским кавкорпусом должны были создать прочную оборону по реке Потудань с задачей - воспрепятствовать вражескому наступлению и распространению противника в юго-восточном и южном направлениях. Задача в такой обстановке была очень трудной и сложной. Поэтому, видимо, главком спросил: все ли ясно? Я дал утвердительный ответ.

C. К. Тимошенко я знал давно и с большим уважением относился к нему за его простоту и скромность, за мужество и храбрость, за его прямоту и искренность... Да и как героя гражданской войны, прекрасного деятеля Красной Армии, его нельзя было не уважать.

Член Военного Совета тоже поздравил меня с новым назначением и обратил мое внимание на то, что традиции становятся движущей силой только тогда, когда они делаются достоянием воинов, когда они не лежат мертвым грузом прошлого. Но даже самые лучшие боевые традиции заглохнут, если их не освежать новыми боевыми делами. Опирайтесь в своей работе на партийные организации, советовал он, освежайте работу комсомола. И самое главное: чем труднее и сложнее обстановка, тем больше внимания политическому воспитанию личного состава...

Крупные силы врага, устремившись на юго-восток, начали быстро заполнять пространство в излучине Дона. Войска противника рвались на Сталинград и Кавказ. Захват этих районов был главной целью летнего наступления фашистской армии в 1942 году.

Почему Сталинград и Кавказ, а не Москва?

Глубокий кризис гитлеровского государства и его вооруженных сил, порожденный провалом стратегии молниеносной войны, разгромом немцев под Москвой, крахом плана «Тайфун» и победами Красной Армии в зимней кампании 1941/42 г. лишили врага возможности вести наступление на всем советско-германском фронте летом 1942 г. Но Гитлер и его клика не могли смириться с потерей престижа и, стремясь добиться победы, решили развернуть новое наступление на южном крыле фронта, по частям уничтожить здесь советские войска, овладеть нашим югом. Именно с такой целью Германия личный состав своих войск к началу мая 1942 г. на советско-германском фронте довела до 5288 тыс. человек, а вместе с войсками его союзников - до 6198 тыс. Фашисты в это время выставили против Красной Армии 76,3 процента всех войск. (С а м с о н о в А. М. Сталинградская битва. М., 1968, стр. 47—48)

Кроме того, Гитлер потребовал от своих союзников выставить еще на фронт против нас: Румыния - 20 дивизий, Венгрия - 12 и Италия - 7-8 дивизий. О цели летнего наступления позднее открыто скажет начальник генерального штаба сухопутных войск гитлеровской Германии генерал-полковник Курт Цейтцлер, имея в виду «Директиву № 41» Гитлера: «Осуществление этих намерений, безусловно, имело бы огромное значение, если бы немецкая армия смогла форсировать Волгу в районе Сталинграда и таким образом перерезать основную русскую коммуникационную линию, идущую с севера на юг, и если бы кавказская нефть пошла на удовлетворение военных потребностей Германии, то обстановка на Востоке была бы кардинальным образом изменена и наши надежды на благоприятный исход войны намного возросли бы. Таков был ход мыслей Гитлера». (Цейтцлер К. Роковые решения. Перевод с английского. М., 1958, стр. 153)

Чтобы обеспечить успешное наступление своих войск на кавказском направлении, противник подготавливал несколько ударов, в том числе и на Сталинград. Таким образом, наступлением на Сталинград противник преследовал цель захватить город с его промышленностью, перерезать самый важный водный путь, связывающий центральные районы СССР с южными районами страны.

Нельзя было терять время, и я тут же на самолете У-2 вылетел в корпус. Его дивизии вели бои в районе Покровка, Алексеевка, Покладов.

Из доклада начальника штаба полковника С. Т. Шмуйло стало ясно, что соединения и части корпуса в предыдущих боях понесли значительные потери, дивизии нуждаются в доукомплектовании. Обстановка и условия не позволяли сделать это быстро - корпус надо было срочно подготовить к нанесению врагу контрудара в районе Волоконовки. Там немедленно нужно было восстановить прежнее положение.

С боевой историей 3-го гвардейского кавалерийского корпуса и его трех дивизий я был знаком. Но более подробно рассказал мне о них полковник Д. С. Добрушин - ветеран корпуса, а теперь его комиссар. В годы гражданской войны они прошли славный путь в рядах Первой Конной и имели замечательные боевые традиции. Ныне 6-я гвардейская до присвоения ей такого почетного наименования называлась: 14-я имени А. Пархоменко кавдивизия; 5-я носит имя прославленного военачальника Г. К. Котовского; 32-я закалялась под знаменем Червоного казачества... Корпус Отечественную войну начал на нашей западной границе в районе Славуты, и в первые часы войны его части дали решительный отпор агрессору. И вот уже год соединения корпуса вели успешные бои с противником на разных участках фронтов. За проявленные мужество и стойкость в борьбе с фашистскими захватчиками в районе Ельца и за другие заслуги кавалерийскому корпусу и его соединениям и частям присвоено наименование гвардейских.

До меня корпусом командовал генерал В. Д. Крюченкин. А за несколько дней до моего прихода Василий Дмитриевич Крюченкин был переведен на другую должность и покинул корпус так поспешно, что даже не успел сдать его вновь назначенному командиру. Принимал корпус прямо на поле боя и в каком-то странном порядке. Например, командира 6-й дивизии полковника Белогорского не могли найти, а его полки, ведя встречный бой с соединениями танкового корпуса, почти рассыпались. Пришлось мне самому возглавить дивизию и руководить боями ее полков.

Однако не успел я изучить обстановку и задачи создаваемой ударной группы, как был вызван к телеграфу для разговора с начальником штаба фронта. Он поставил перед корпусом новую задачу. Было приказано вывести из боя соединения корпуса (кроме 32-й кавалерийской дивизии) и к 12 часам 5 июля выйти в район юго-западнее Острогожска к населенным пунктам Березово, Русская Тростянка, Шубное, занять оборону за правым флангом частей 117-го укрепленного района и не допустить проникновения противника через реку Потудань с севера на юг. В указанном районе корпус переходил в подчинение командующего 21-й армией. Это уже мне совсем не нравилось: две дивизии подчинялись 21-й армии, а одна со средствами усиления - фронту. Это затрудняло и управление, и снабжение войск. Контрудар, который должна была нанести наша ударная группа, повис в воздухе. В то же время 1-ю истребительную дивизию могли вот-вот вывести из подчинения корпуса. Остальные соединения, приданные корпусу, тоже пока не прибыли. Удивляло и другое. Приказ я получил в 20 часов 15 минут 4 июля, а в 12 часов 5 июля корпус должен был, как говорилось выше, выйти в новый район. Предстояло совершить 138-километровый фланговый марш за 16 часов, включая его выход из оборонительного боя и организацию марша под носом у немцев и под угрозой внезапного нападения противника. Утром 5 июля командование корпуса переместилось в Воробьево. Здесь узнал, что противник рано утром, в 5 часов, прорвал оборону частей 117-го укрепленного района, оборонявшегося на рубеже от Репьевки до Алексеевки. Враг захватил населенные пункты Ураково и Подсереднее, а его передовые отряды заняли Стрелица и Шубное. Подразделения 117-го УР в беспорядке отходили за реку Тихая Сосна.

Таким образом, в указанные сроки выйти в назначенный район мы не смогли. Не удалось этого сделать и 22-му танковому корпусу и частям 52-го укрепленного района, которые также перебрасывались на правое крыло фронта.

Причины неудачной перегруппировки, когда ни одно соединение не выполнило поставленной задачи, кроются в том, что боевые задачи ставились без учета обстановки и реальной возможности их выполнения, в большой спешке. Вывод частей из боя отнял значительное время, и лишь в 24 часа соединения корпуса смогли начать движение в новый район. При самом наивысшем напряжении сил кавалеристы могли выйти в назначенный район только к 15 часам 5 июля, в то время как район Шубное был уже занят противником к шести часам утра.

Весь день шел проливной дождь. Утомленный предыдущими переходами, конский состав с трудом продвигался по сильно размокшим дорогам. Следует добавить, что марш совершался под огнем артиллерии противника с северного берега реки Тихая Сосна. Когда же прояснилась погода, кавалерию начала бомбить авиация.

В связи с изменившейся обстановкой был отдан приказ дивизиям повернуть в обход Алексеевки и выйти к Острогожску с юго-востока.

Весь день нельзя было найти штаб 21-й армии. Только в 22 часа вернулся офицер связи, который еще с утра был послан в. штаб, и вручил мне приказ.

Командарм поставил корпусу с 1-й истребительной дивизией новую задачу: занять и прочно удерживать рубеж Средне-Воскресенское, Гнилое, Засимовка, не допустить переправы противника на восточный берег реки Тихая Сосна. Сообщалось также, что справа, на рубеже Залужское- Селявное, Средне-Воскресенское должен обороняться 53-й укрепленный район. Однако вновь вошедшая в подчинение комкора 1-я истребительная дивизия и на этот раз не прибыла: она продолжала где-то блуждать. Что касается частей укрепленных районов, то они под натиском противника отступили на восток.

Итак, в ночь на 5 июля на восточном берегу реки Тихая Сосна, на участке Селявное - Засимовка никаких частей не было. Здесь продолжали отход лишь отдельные мелкие группы и. одиночки из 124-й, 343-й, 6-й стрелковых дивизий, 13-го танкового корпуса, 117-го укрепленного района и др.

Соединениям корпуса было приказано ускорить занятие оборонительного рубежа. Для его прикрытия со стороны Острогожска в район Ближнее Стояново выдвигался 17-й кавалерийский полк с необходимым усилением.

Один из передовых отрядов противника успел захватить село Петренково, которое находилось на пути движения полка. По сведениям разведки, там было до роты пехоты и взвод танков. Командир полка майор М. Ю. Шевченко в три часа ночи развернул два эскадрона и в конном строю атаковал село. Стремительность действий быстро решила исход боя. Но не успел полк закрепиться, как появились вражеские самолеты. Их яростная бомбежка завершилась контратакой батальона пехоты, поддержанной восемнадцатью танками. Результаты боя оказались для нашего кавполка тяжелыми: 3-й и 4-й эскадроны, принявшие на себя удар противника, дрались до последнего патрона. Мелкие подразделения же 2-го эскадрона отошли на высоту 175,0, где к этому времени закрепился 1-й эскадрон. Личный состав полка проявил настоящий героизм.

Подвижные части гитлеровцев упредили нас и, форсировав реку Тихая Сосна, начали распространяться в район Каменки и к югу от Алексеевки. Произошло встречное столкновение частей конницы с крупными силами танков и мотопехоты противника, в результате которого корпус с марша вынужден был ночью 6 июля перейти к обороне на невыгодном рубеже.

О прибытии 3-го гвардейского кавкорпуса, о сложившейся обстановке и об отсутствии до сих пор в составе корпуса приданной ему 1-й истребительной дивизии и других частей я доложил командующему 21-й армией генерал-майору В. Н. Гордову. После этого в 4 часа 6 июля была сделана попытка ударом всех сил корпуса отбросить противника на противоположный берег реки Тихая Сосна, уничтожить переправы и перейти к обороне на этом рубеже. Попытка не увенчалась успехом. Пришлось перейти к маневренной обороне. У немцев создалась реальная возможность окружить наш корпус.

21-я армия к этому времени оказалась расчлененной на две части, и войска ее отходили отдельными частями, подразделениями и группами на восток севернее и южнее реки Потудань.

Утром мне доложили, что из Острогожска выдвигаются крупные колонны танков и мотопехоты в направлении Литвиновки - Прокопец и из района Алексеевки на Матрено-Гезово.

6-я гвардейская кавалерийская дивизия в 6 часов вела бой с подходящей мотопехотой и танками, двигающимися из Алексеевки.

На участке 5-й гвардейской кавалерийской дивизии правая колонна немцев, выдвигавшаяся из Острогожска на Каменку, подверглась огневому нападению нашей артиллерии и, потеряв до 10 машин, повернула на Кодубец. Противник быстро развернулся и крупными силами пехоты с танками прорвал оборону корпуса на участке 23-го гвардейского кавполка 6-й гвардейской кавалерийской дивизии, отрезав его от главных сил. Полк вел тяжелый бой в полуокружении. Я поспешил на выручку. В этот момент мне доложили, что полковник А. И. Белогорский разыскан и возвращен в дивизию. Это сделали офицеры связи. Я не стал его упрекать в малодушии, приказал ему во что бы то ни стало отвести полк на Михново и на этом рубеже перейти к жесткой обороне. Отход полка прикрыл огнем 18-й гвардейский полк.

В трудной обстановке нервы полковника снова не выдержали. Мне сообщили, что на поле боя опять нет Белогорского и штаб дивизии отступил в неизвестном направлении. Я снова подчинил себе полки этой дивизии и руководил их боевыми действиями. Надо отдать должное тому, что командиры полков, особенно полковник П. П. Брикель, в сложной обстановке проявили железную стойкость и умение безукоризненно выполнять боевые приказы и распоряжения командования. Полки дрались самоотверженно.

Положение с каждым часом становилось труднее. В 11 часов 6 июля перед фронтом 18-го гвардейского кавполка сосредоточилось до 50 танков и более батальона пехоты противника. В то же время от населенных пунктов Гнилого и Прокопец выдвигалась колонна до 100 танков и 250 автомашин с мотопехотой. На этом направлении из рубежа в район Дегтярное был выдвинут 25-й гвардейский кавполк с задачей перекрыть дороги, идущие на Каменку.

В 11 часов мы с комиссаром корпуса Д. С. Добрушиным были вызваны к командующему 21-й армией генерал-майору Гордову. Его командный пункт находился в лесу севернее станицы Каменки. В этом же лесу разместился штаб нашего корпуса.

Генерал Гордов, как говорится, «ввел нас в обстановку» и, к моему крайнему удивлению, сделал вывод, что противник свои основные усилия направляет на северо-восток от Острогожска на Воронеж, а не на юго-восток, и в самой категорической форме заявил: «Перед корпусом действуют только мелкие группы автоматчиков-немцев».

Мы не согласились с такой оценкой обстановки и доложили, что перед фронтом корпуса действуют крупные силы противника, не менее двух - танковой и моторизованной - дивизий. А более крупные колонны танков и мотопехоты, обошли правый фланг корпуса, ввиду отсутствия 53-го УР правее нас, подошли к Мелахино, до 2-х батальонов мотопехоты с бронемашинами и танками ворвались в Ковалёво. А более крупные силы врага развивали наступления на флангах в общем направлении на' Сталинград. По недовольному взгляду командарма я понял, что он не верит мне, что на наши боевые порядки лавиной идут большие силы танков и мотопехоты. Стало понятно, что армейская разведка работала слабо, не знала подлинную обстановку в полосе обороны армии.

-Хорошо, - продолжал я, - немедленно же вернусь обратно на поле боя и лично еще раз установлю силы и род войск противника, действующего перед фронтом корпуса.

-Этого, товарищ генерал Плиев, делать не следует, - раздраженно сказал мне генерал Гордов. - То, что я сказал, проверять нет необходимости, это правильно. Приказываю вам отбросить мелкие группы автоматчиков противника на левый берег реки Тихая Сосна и восстановить положение на участке Средне-Воскресенское, Гнилое, Нижний Ольшан.

При сложившейся тяжелой обстановке, когда ударная группировка врага прорывалась к Дону, командарм для выполнения трудной задачи корпусу придал лишь роту танков. В ее составе было всего 4 танка Т-34 и 7 танков Т-60, предназначавшиеся к отправке на ремонт. Сейчас кажется, что рота танков - до смешного мало для корпуса. Но тогда я обрадовался и этому и немедленно поставил ей задачу - выдвинуться в Евдаково и воспрепятствовать продвижению вражеских танков и мотопехоты на Каменку.

В 11.30 мне доложили, что все дивизии кавкорпуса ведут упорные бои с танками и мотопехотой гитлеровцев. Но некоторые части медленно начали отходить. Я дал указание начальнику штаба корпуса полковнику Шмуйло выдвинуть по тревоге противотанковые средства на рубеж Лиски, Пухово, Каменка, а сам с оперативной группой штаба выехал на автомашине со своей радиостанцией в дивизии, чтобы на месте руководить войсками.

Севернее Карпенково мне встретились отходившие 18-й, 23-й, 25-й и часть 28-го гвардейского полков 6-й гвардейской дивизии. Я остановил их и приказал немедленно занять оборону на рубеже Атамановка—Карпенково. Приказ полками был выполнен. По пути задержал двенадцать пушек «безхозной» полковой артиллерии, которая отступала на восток, их поставил на огневые позиции.

Здесь стало известно, что 5-я гвардейская дивизия начала отходить на Коденцово. Вслед за ней немедленно был послан начальник штаба с приказом задержать дивизию на рубеже реки Сухая Россошь, перейти к обороне и продолжать драться с наседавшими силами врага.

В это же время танковые колонны противника устремились по основным направлениям на юго-восток, как мы и предвидели, и разрезали боевые порядки корпуса. Дорога была каждая минута, быстро удалось организовать оборону полков 6-й гвардейской кавалерийской и других дивизий. Полкам корпуса к исходу 6 июля удалось отразить натиск танков и мотопехоты, пытавшихся через наши боевые порядки прорваться на юго-восток. Однако к ночи противник начал обходить Карпенково с юго-запада, угрожая нашему тылу. Положение крайне осложнялось и тем, что 1-я истребительная дивизия все еще не вышла на рубеж Лиски, Пухово, Каменка, хотя командир ее генерал-майор Фирсов получил мой приказ, переданный ему через начальника разведотдела полковника Компаниец. Это привело к тому, что танки и мотопехота немцев начали обтекать боевые порядки корпуса в направлении Евдаково, Каменка, Березовая, Перевальная, одновременно обходя с юга Карпенково.

В итоге к исходу 6 июля части 3-го гвардейского кавалерийского корпуса, а также другие части, находившиеся в этом районе, были полностью окружены танковыми и моторизованными войсками врага.

Используя опыт прошлых операций, и глубоко веря в силу ночных действий, было принято решение идти на прорыв кольца ночью. Боевой порядок на ночь был построен в виде «ромба», где в авангарде, арьергарде, справа и слева на внешних острых углах были поставлены наиболее боеспособные полки и, главное - наиболее опытные и мужественные командиры и политработники. Коммунисты, особенно политработники и командиры, как всегда, провели беседы в подразделениях, подняли настроение бойцов и повели весь личный состав. В центре «ромба» несли раненых, вели органы тыла, безоружных местных жителей, не желавших оставаться в тылу врага. Здесь же гнали большие табуны скота, чтобы они не достались захватчикам.

В условиях темной ночи вся эта «группировка» выглядела внушительно, и немцы с нашим «хозяйством» не смогли разобраться, видимо, приняли за большую группировку войск. Немецкие дивизии, опьяненные временными успехами, ночью, после нашего окружения, вели себя несколько беспечно, считая нас, по существу, своими пленными. И от того, как мы проведем эту атаку, зависела жизнь многих тысяч наших людей.

Глубокой ночью совершенно бесшумно мы двинулись в путь. Равнение шло только на атакующих впереди. К восходу солнца мы вышли из окружения. В такой обстановке нельзя было представить себе людей более счастливых.

Новые попытки противника окружить и уничтожить нас до рубежа реки Дон не увенчались успехом. Действуя методом подвижной обороны, мы наносили новые потери противнику, сдерживали его наступление, с боями отходя на восток в общем направлении на Колодежное.

Чем ближе мы подходили к Дону, тем ярче обозначался наш новый боевой порядок (подковой). Фланги огромного предмостного построения должны были подковой упереться в Дон.

С оперативной группой штаба корпуса нам удалось организовать и четко осуществить сперва прорыв боевых порядков противника в районе Мало-Перевальный и к утру закрепиться на рубеже Сухая Россошь—Белогорье. Затем, продолжая действовать методом подвижной обороны, к исходу 7 июля мы вывели все полки 6-й и других кавдивизий корпуса вместе со всеми частями в район Сагуны. Здесь мы и заняли очередной рубеж обороны. Отсюда был выслан в штаб 21-й армии офицер связи с подробным докладом об обстановке и действиях 3-го гвардейского кавалерийского корпуса. Это же было передано по радио в штаб 21-й армии.

Из штаба армии передали приказ немедленно отходить к переправам через Дон у Колодежного.

8 и 9 июля мы вышли в район переправы у Колодежного. Здесь творилось что-то невероятное. Дорогу к переправе запрудили тыловые органы отходивших стрелковых дивизий, конники 1-го запасного полка и другие части. Справа и слева от дороги сгрудились в беспорядке десятки тысяч гражданского населения со скарбом, сотни тракторов и повозок, огромное количество лошадей и крупного рогатого скота, свиней и овец. А переправочных средств никаких не было. Все мосты через реку Дон были подорваны ранее отходившими войсками. Переправа шла стихийно. Но больше всего меня удивило отсутствие хоть какого-либо боевого прикрытия переправы. В этой массе я оказался старшим по званию, и пришлось взять все руководство переправой в свои руки. Прежде всего распорядился выставить сильное прикрытие в составе 23-го и 25-го гвардейского кавалерийских полков и других частей, усиленных артиллерией и танками. А потом со штабом принялись за организацию переправочных средств и установление надлежащего порядка в районе переправы. За ночь удалось построить инженерными силами корпуса паром грузоподъемностью 32 тонны, а также ряд других более мелких паромов. Наши кавалеристы собрали немало лодок в окрестных населенных пунктах. Была установлена очередность переправы населения и войск, организовали комендантскую службу и регулирование. В течение 8, 9 и 10 июля были переправлены через Дон все части, застрявшие здесь от ушедших соединений и тылов 21-й армии, 1-й запасный кавалерийский полк с большим табуном лошадей, десятки тысяч гражданского населения с имуществом, вся техника Евдокимовской и других МТС, а также много тысяч голов скота, всякого рода транспортных средств и т. д.

Последними форсировали Дон части прикрытия 6-й гвардейской кавдивизии и других соединений. Конский состав и скот на восточный берег Дона мы переправляли вплавь целыми табунами.

В ночь с 9 на 10 и 10 июля все части корпуса, за исключением 32-й кавалерийской дивизии, действовавшей в составе 28-й армии, сосредоточились в районе Черкасское, Песчаное, Березово. Полки и дивизии были быстро приведены в порядок. В ночь с 10 на 11 июля корпус сразу же перешел к обороне по восточному берегу Дона на участке Павловск - Новая Калитва. Его оборонительный рубеж протянулся на 80 километров.

Дальше этих рубежей, где мы укрепились надолго, враг не прошел.

14 июля мне доложили, что отдельные подразделения и части 32-й кавдивизии сосредотачиваются в Шумилинской. Я отдал приказ о присоединении дивизии к корпусу.

Вскоре был получен приказ о выводе корпуса во фронтовой резерв. Части корпуса ушли в тыл и расположились в станицах Усть-Бузулукская, Слащевская, Кумылженская, Глушевская.

Отрадно было видеть, что столь длительные и ожесточенные бои, несмотря на потери и временные неудачи, не сломили боевого духа конногвардейцев.

Вскоре мы начали принимать пополнение. В части корпуса влилось много молодых бойцов, пополнен был и конский состав. Надо было возможно скорее сколотить части и обучить их в интересах предстоящих наступательных операций» (Плиев, 1976).

28 июня 4-я танковая армия немцев, под командованием Германа Гота прорвала фронт между Курском и Харьковом и устремилась к Дону.

В конце июня А. М. Торгашева выписали из госпиталя с ещё не до конца зажившей раной, в расположение полка он прибыл 3 июля. Его назначили в 23-й ГКП заряжающим миномётного расчёта 82-мм миномёта.

Командиром полка в то время был гвардии майор Василий Семёнович Чернобай 1906 года рождения, а его заместителем – гвардии капитан Иван Дмитриевич Николаев 1908 года рождения. Гвардии майор Чернобай на тот момент уже был кавалером орденов «Красной Звезды» и «Красного Знамени».

В начале июля 1942 года 3 ГКК сражался по правобережью Дона в районе Павловска. С 7 по 9 июля подразделения 3 гвардейского кавкорпуса вели бои западным полукольцом вокруг города Россошь от Касьяновки на юге до Сагуны и Белогорья на севере. Последний населённый пункт, который расположен к северо-западу от Павловска, оборонял 23 ГКП.

В эти дни мой дед в составе группы под командованием гвардии капитана Николаева остался прикрывать отход дивизии. За тот бой командир группы прикрытия получил орден «Красной Звезды».

Из наградного листа: «Проявил мужество и отвагу, организаторские способности и стойкость в бою с немецкими захватчиками под хут. Окраюшкин. Противник наступал силою 20 танков и 30 автомашин мотопехоты, имея задачей отрезать отход частям дивизии.

Тов. Николаев с одним эскадроном, полкбатареей и минбатареей, выполняя приказ командира дивизии, приостановил продвижение противника, чем дал возможность остальным частям дивизии оторваться от противника и выйти на новый оборонительный рубеж, при этом противник потерял подбитыми три танка и одну автомашину с пехотой».

Командир 23 ГКП –

Гвардии майор / Чернобай / 18.7.1942 года

6-9 июля в районе Никольска через Дон переправлялся автопарк 3 ГКК с эваковетлазаретом № 613. 10-11 июля подразделения кавкорпуса отошли за Дон, а штаб расположился в деревне Ольховатке.

До конца 3-й декады июля корпус доукомплектовывался, в том числе бойцами расформированной 3 кавалерийской дивизии. В это время 23 ГКП расположился в станице Слащевской на высоком берегу реки Хопёр. Дед тогда осваивал искусство наводчика, а заряжающим к нему в расчёт попал земляк из Покровки (где находятся истоки реки Мелеуз) Лисицын Егор Родионович 1909 года рождения. Алексей Михайлович вспоминал, как серьёзно готовили их к предстоящим боям.

7 июля противником была захвачена правобережная часть Воронежа, но, встретив упорное сопротивление, 4-я танковая армия фашистов повернула на юг и стремительно двинулась на Ростов между Донцом и Доном, громя по дороге отступающие части Юго-Западного фронта. Только пленными РККА потеряла на этом участке более 200 тысяч человек, и уже 23 июля Ростов-на-Дону пал. Однако, «беспримерным мужеством и безмерной отвагой советские воины сорвали главный план немецкого командования – разгромить наши войска на правом берегу Дона и с ходу захватить Сталинград. В отражении вражеского натиска большую роль сыграло решение Ставки Верховного Главнокомандования о выдвижении из её резерва для прикрытия Сталинградского направления войск 63-й, 62-й и 64-й армий. Из них и отошедшей за Дон 21-й армии и 8-й воздушной армии был составлен Сталинградский фронт» (Василевский, 1987).