Пьер Буаст

На это предыстория. А вообще-то все, что происходило со мной, моими пациентами или друзьями-знакомыми, легло в основу моих романов.

И вот смотрю я на Леонида, эту тупую, наглую рожу и понимаю, что и в самом деле ничего ему за содеянное не будет. Знаю я наши “бравые” органы - потом девчонку затаскают по допросам и в конце концов менты принудят ее подписать нужный им протокол - лишь бы закрыть дело. Да еще и обмажут - мол, сама дала повод. А этот ублюдок Леонид выйдет из нашей больницы и будет так же дальше бить и насиловать несовершеннолетних девчонок.

Тот, кто не способен покарать преступника, сродни его сообщнику.

Д.Е.

И я совершала неординарный для врача поступок.

- Встань! - велела я.

Этот подонок, ухмыляясь, встал передо мной. А я, будучи в белом халате, врач, со всей вдарила ему в промежность ногой в туфле на высокой шпильке. Я же, хоть и бывшая, но гимнастка, ноги у меня до сих пор очень сильные. Уж вдарила - так вдарила. Ублюдок рухнул на пол, а наш заведующий отделением (для него мое поведение, женщины, на его взгляд, очень обаятельной и женственной, оказалось удивительным, но тогда он и виду не подал) спокойно распорядился: “Уберите это дерьмо”.

Сказки про дюжих санитаров в психушке вы видели в фильме “Кавказская пленница”. На самом деле есть нянечки, шоркающие шваброй по полу. А помогают врачам пациенты из числа излеченных. Два таких парня отволокли Леонида в палату, а потом один из них спросил: “Диля Дэрдовна, хотите, мы его отметелим?” “Не надо, - сказала я. - Я уже провела шоковую терапию”. И все равно потом узнала, что Леонида крепко отмутузили.

В каждой больнице ходят свои легенды. Про тот мой удар ногой по яйцам садисту Леониду еще долго говорили.

Не наказывая плохих людей, мы тем самым наказываем хороших.

Д.Е.

Никогда, ни один врач-психиатр не позволит себе агрессии в отношении пациента. У нас есть другие способы. И я тоже могла бы просто назначить Леониду нейролептики, велеть фиксировать его. Про смирительные рубашки - это все враки, честно говоря, я не видела в жизни ни одной смирительной рубашки. Да этого и не надо. Нейролептики могут усмирить любого агрессивного амбала.

А фиксируют пациента очень просто. Если он агрессивен (таких при поступлении в психиатрический стационар немало), его просто берут на прием: кто-то из выздоравливающих больных (а они обычно крутятся рядом с любимым врачом; за всю мою многолетнюю практику не было дюжих санитаров, ине всегда помогали больные) делает захват рукой, пережимая своим локтем ему горло, потом помогают другие пациенты, его тащат в наблюдательную палату, укладывают на кровать (в психиатрических стационарах они привинчены к полу), хотя тот активно брыкается и бьет ногами, скрученной простыней перехватывают его руки, фиксируя к кровати, потом так же фиксируют ему ноги. Потом, согласно назначению врача, медсестра колет возбужденному пациенту нейролептики, и уже спустя энное количество времени он утрачивает агрессию.

Современная психиатрия обладает огромным арсеналом психофармакотерапии. Все лечится - и расстройства поведения, и неврозы, и более брутальная симптоматика.

Я тоже могла бы велеть фиксировать Леонида, назначить ему нейролептики, и вся его напускная бравада тут же бы с него слетела. Но! Лишь на время, пока проводится лечение. Действие препаратов имеет определенное время. А потом такие ублюдки выходят из больницы... И снова становятся кошмаром для всех окружающих.

Тогда я не сдержалась и совершила неординарный для врача поступок. Зато Леонид с тех пор знает, что женщина может дать достойный отпор. Да и мой прежний опыт, когда ко мне приставали всякие ублюдки, наверное, сыграл свою роль.