На крайнее зло - крайние меры

Д.Е.

- Диленька, я никак не ожидал от вас столь экстравагантного поступка, - потом говорил завотделением. - Такая милая девочка, красавица и вдруг как даст ногой! Это так неженственно...

О врачебной этике он не говорил - я и так сознавала, что мой поступок вне врачебной этики. Мой мудрый коллега больше ничего не сказал. А я, честно говоря, не жалею, что так поступила. Потом Леонида выписали, и как он и бахвалился, избежал уголовной ответственности. Ко мне, как к лечащему врачу, приходил парень из правоохранительных органов, сказал: “Да я бы сам этого урода измордовал”. Но дела так и не завели. Потом Леонид не раз поступал в нашу больницу - в алкогольное отделение. Как-то раз, увидев меня на территории больницы, бочком-бочком постарался побыстрее смыться. Все ж не зря я его тогда проучила.

Кара - это погашение задолженности виновного перед жертвой.

Д.Е.

Но это был единственый в моей многолетней практике случай, когда я совершила такой неврачебный поступок.

Меня всегда любили мои пациенты. Стоит войти в отделение - все толпой летят, подхватывают сумочку, стараются как-то услужить, коснуться. Я улыбаюсь - по жизни я оптимистка и больше улыбаюсь, чем хмурюсь, - и мои пациенты в ответ расцветают улыбками. “Ой, наше солнышко”, - говорила мне одна пациентка с дебильностью глубокой стадии. А такие пациенты ощущают эмоциональное отношение на архаическом уровне.

Когда я еще училась в ординатуре, первым отделением было подростковое. Дарья Арсентьевна Колыхалова, врач Божьей милостью, любила своих подопечных и научила меня всему, что знала сама. Эти “трудные” девчонки, с которыми не могли справиться ни их родители, ни милиция, у нас были просто замечательными. Ну что девчонке надо? Всего лишь немного ласки, понимания. Мы их понимали. А они нас очень любили.

- Девушка, извините, вы местная?

- Нет, я двухместная!