Часть 3. *** Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается

***
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Белый Полянин у Кощея в царстве мается, а королевич себе дальше едет. Долго ли, коротко ли, ехал он, далеко ли близко ли, а приехал в земли родные, с детства знакомые, откудова его дитём малым выгнали, да на все четыре стороны отпустили. Спешился королевич, коня в чисто поле отпустил, да пешим во дворец королевский направился. Явился пред очи королевские и просит:
- Дайте мне работу, хоть какую, хоть самую черную. Из платы мне – еда да ночлег, ничего боле не надобно.

Смотрит король – молодец сильный, здоровый, а что сын то его родной и не признал.
- А по многу ли ты ешь, пьешь? - спрашивает, все боится лишний кусок хлеба отдать.
- Ем я по три калачика крупитчатых, пью я на три пятачка медных.

Понравилось то королю, отправил молодца на конюшню. Табуны свои стеречь наказал. Да чтоб ни одна лошадь не пропала, ни один жеребенок не сгинул.

Живет королевич во дворце, конюхом у отца своего работает. На заре табуны королевские в чисто поле выгоняет, к ночи собирает, да назад приводит. Удивляются во дворце – как так у конюха молодого ни одна лошадь не пропала, ни одного жеребенка волки не унесли. Посмеивается про себя королевич, а никому ни слова, что не конюх он вовсе, что язык звериный знает, с лошадьми та зверьем степным разговаривает.

Вот приключилась в королевстве том беда великая. Прилетел из-за моря Змей Горыныч, дань себе требует – в сутки по девице, в неделю – по молодцу.

Пригорюнился король, да и объявил во все стороны волю свою: коли выищется добрый молодец да убьет Змея Горыныча, так он тому в ноги поклонится, сыном своим назовет и после себя править оставит.

Услыхал ту весть королевич, разгневался. Где это видано – король сына своего родного от себя прогнал, а чужаку, незнамо кому, царство обещает.

Вышел он в чисто поле, позвал коня своего верного, верхом вскочил, да к Змею Горынычу на бой отправился. Приехал на берег морской, к пещере змеиной, закричал громким голосом:
- Выходи, Змей Горыныч на бой честный!

Выполз Змей Горыныч, страшный змей о трех головах, о семи хвостах, из ноздрей пламя пышет, из ушей дым валит, медные когти на лапах блестят.

Увидал Змей королевича, громом загремел:
- Обед сам в мои лапы пришел. Захочу теперь – живым сожру, захочу – в свое логово унесу, там зажарю.
- Ах ты, змея проклятая, ты сначала поймай меня, а потом и хвастайся.

Разозлился Змей от речей его дерзких, выдыхает огонь жаркий, хочет молодца живьем зажарить, а королевич бросился в море, обернулся рыбой-щукой и в сторону от Змея ушел. Обернулся ясным соколом, кинулся на Змея, крыльями его бьет, когтями ранит, глаза ему выклевывает. Старается Змей Горыныч жарким пламенем сокола спалить, а достать его не может. Выклевал глаза ему королевич, обернулся серым волком, бросился на Змея, вмиг его на клочки разорвал. Обернулся человеком, зашел в пещеру, смотрит, а там золота – кучи целые; камений драгоценных, жемчугов заморских, мехов богатых видимо-невидимо. А рядом сидит девица пригожая, плачет-заливается. А как подняла она голову, как увидела королевича – обрадовалась. На шею ему бросилась, давай обнимать да целовать на радостях.
- Откуда взялась ты тут, красна девица? – спрашивает ее королевич. – Как очутилась в логове змеином?

Молвит девица:
- Царевна Милолика я. Украл меня Змей Горыныч проклятый прямо из-под венца. Унес от батюшки с матушкой, от жениха моего милого, здесь посадил, никуда не выпускал. Схорониться тебе нужно, добрый молодец, пока не учуял тебя Змей, не то съест он тебя заживо.
- Никого уж не съест Змей Горыныч, - засмеялся королевич, - скорее его самого съедят рыбы на дне морском. Разорвал я его на куски, не будет больше зло творить сила нечистая, змей проклятый.

Обрадовалась царевна пуще прежнего. Усадил ее королевич на коня своего верного и в обратную путь-дорогу отправился. Привез он в край родной весть добрую, что не нужно боле Змею Горынычу дань платить, не летать ему боле над деревнями русскими, не тревожить народ честный. Со славою, с почестями приняли его во дворце. Сам король ему навстречу вышел, в обе щеки расцеловал, за руку взял и подле себя за стол усадил.
- Кто ты такой, - спрашивает, - не верится мне, что конюхом ты родился.
- Твоя правда, - отвечает королевич, а сам в очи ему смотрит, взгляда не отводит, - не конюхом меня матушка родила – сыном королевским. Взгляни на меня внимательнее, неужто не признаешь сына своего родного, которого ты дитятей малым из дворца выгнал, да на все четыре стороны отправил?
Пригляделся король – так и есть сын это его родимый. Повинился отец перед сыном, в ноги ему упал:
- Что хочешь со мной делай, - говорит, - виноват я перед тобой. Вовек не искупить мне вины своей великой.

Посмотрел на него королевич – жалко отца ему стало. Поднял он его с колен и молвит:
- Не буду я грех на душу брать. Не трону тебя. Только батюшкой величать не стану, не отец ты мне. И королевства твоего мне не надобно. Побуду здесь недолго и снова в путь-дорогу отправлюсь. Ищи себе другую замену. Меня не трогай.

Остался королевич во дворце. С матушкой каждый день видится, к батюшке и близко не подходит. Не может простить ему содеянного. На все расспросы – где, да как жил; кто его вырастил – нашлись добрые люди, отвечает.

Гуляет как-то королевич по саду, думу думает, что уезжать ему нужно. Уж очень он по лешему своему соскучился, дня не пройдет, как вспоминает его.

Смотрит королевич, а в саду на скамейке сидит царевна Милолика, вздыхает.
Подошел он ближе и спрашивает:
- Чего вздыхаешь, царевна? Аль приключилось чего с тобой? Живы ли, здоровы, батюшка твой да матушка?

Отвечает ему царевна грустно:
- Отправила я весточку родителям моим, что в порядке всё со мной, что жива я да невредима. Вернулся сегодня голубь мой обратно. Радуются батюшка да матушка за меня, все у них хорошо, да только нареченный мой, Иван-царевич пропал. Отправился искать меня да у Марьи Моревны и сгинул. Нет от него ни слуху, ни духу. Оттого печальна я. Вот думаю в долгий путь отправиться, Марье Моревне в ноги упасть, просить ее, чтоб вернула она мне моего милого.
- Сильно любишь ли жениха своего? – спрашивает королевич.
- Ой, сильно, - молвит царевна тихо, - Белый свет без него мне не мил.

Подумал королевич, обнял ее по-братски, и говорит:
- Так и быть, царевна, отыщу я жениха твоего, да целёхоньким тебе доставлю. Только условие есть у меня одно. Коли выйдет всё у меня – здесь останетесь. Станет Иван-царевич землями этими править. И я знать буду, что народ не без присмотра, и король спокойно от дел отойдет.

Согласилась царевна Милолика на условие такое. Стал королевич в путь-дорогу собираться. Попрощался с матушкой своей, да с царевною; вновь позвал коня своего верного и поехал Ивана-царевича выручать.

***

Как подумаешь, куда велик божий свет! Живут в нем люди богатые и бедные, и всем им просторно. Живет в нем и нечисть, сила темная. Нет людям от нее ни жития, ни спасения. Нет для силы нечистой ни закона, ни правды на свете белом. Морочит, околдовывает, дурачит, сбивает с толку люд честной. Нет у нечисти ни сердца, ни души. Нельзя ни ранить, ни обидеть силу нечистую. Не бывает такого, чтобы нечисть обижалась, али ей больно было. Все люди об этом знают, все в один голос твердят. Ведомо то и Белому Полянину, да только помнит он взгляд, что Кощей на него бросил. Тьма в нем да смерть виднелись, а за ними боль-тоска такая, что оторопь берет. Ударил он Кощея сильно, без ножа на куски порезал, чудом жив остался. Самое время бежать что есть духу, пока цел.

Поднялся Белый Полянин, оделся впопыхах.

Не будет второй раз предупреждать Кощей Бессмертный, не отведет очей в сторону.

Далёко за спиной оставил богатырь дуб столетний.

Коли в очах его сила такая, что было бы, когда бы уступил Белый Полянин страсти своей, да поцеловал бы уста нечистые? Выпил бы душу из него Кощей, не раздумывая.

Продирается сквозь чащу лесную Белый Полянин, торопится.

Не умеет любить сила нечистая. Не просит никогда и ничего – требует, сама всё берёт силою да хитростью.

«- Богатырь, родной мой… бери… бери меня… прошу, хороший мой. Не могу я…какой ты… прошу, родимый…»

Выбежал, наконец, Белый Полянин на полянку лесную, к терему высокому. Ворота толкнул – заперто; плечом поднажал – не поддаются, с разбегу ударил раз, другой – распахнулись настежь, будто войти приглашая. Не оробел Белый Полянин вошел смело, к терему направился. Тотчас же закрылись ворота, не открыть, не выйти.

Заходит Белый Полянин в терем, прямиком в горницу проходит. Смотрит, а Кощей посреди горницы стоит, злоба от него исходит, очей колдовских с богатыря не сводит, молвит глухо:
- Разве не наказывал я тебе, богатырь, чтоб не появлялся предо мною! Один раз отпустил, второго не будет! За смертью своей ты сюда пришел!

В три шага подбежал к нему Белый Полянин, на колени перед ним упал, к ногам его прижался, стан тонкий руками обхватил, молвит быстро:
- Прости меня, Кощей Бессмертный. Дурак я, дубина стоеросовая. Правда твоя – люди болтают, а я и рад, слушаю их речи глупые. Не смогу без тебя, любый мой. Лучше сразу убей меня, не мучай. Да прежде, дай поцеловать уста твои сладкие, дай испытать ласку нежную. А после, коли хочешь, убей.
- А что же, не жалко ли тебе души твоей? Поцелую – выпью ее, полоню, тебе не отдам.
- Да я, уж, давно ее тебе отдал. У тебя душа моя, что хочешь с ней делай.

Закрыл очи Кощей, вздохнул едва слышно.
- Дурной. Как есть дурной. Встань с колен-то, болезный. Передумал я убивать тебя, оставлю, пожалуй. Может, на что живым мне сгодишься.

Поднялся на ноги Белый Полянин, обнял Кощея крепко, а после в очи ему посмотрел пытливо и уст его коснулся: бережно, нежно. Целует, оторваться не может, постанывает едва слышно, языками соприкасаясь. Льнет к нему Кощей, пояс на штанах развязывает. А как развязал, плоть его освободил, в руку взял. Сам от уст молодецких не отрывается, будто правда душу выпить хочет, да уд его наглаживает. Только хотел Белый Полянин схватить его да постель искать отправиться, как отступил Кощей в сторону.
- Нет, - молвит через силу, - по-моему нынче будет.

К столу богатыря подтолкнул, своей грудью к его прижался, бедрами вперед повел – соприкоснулась плоть молодецкая с его собственной. Припал поцелуем к устам жарким, ласкает плечи широкие, трется кожей о кожу, будто кот урчит. Еще теснее бедра их свел Белый Полянин, чувствует, как разгорается пожар дикий в теле от близости Кощеевой, как тяжелеет плоть его, как застилает взор жажда невыносимая. Еще больше, еще ближе, еще жарче.
- Нет мочи…, - хрипит богатырь, - дай… взять… тебя.
- Не время, - шепчет Кощей. Скользнул напоследок по телу молодецкому, да и вниз опустился. Стонет Белый Полянин от ласки дивной. Хочет глубже вогнать уд свой в уста желанные. Не дается, отстраняется Кощей от тела его:
- Не время, - шепчет.

Поднялся, к устам молодецким припал, будто к колодцу с водой живой. Провел Белый Полянин руками по стану его тонкому, мнет ладонями ягодицы крепкие, в стороны разводит, пальцы внутрь заводит; горячо, жарко, бесстыдно.
- Пусти, - прерывается голос, - сюда меня.

Выгибается Кощей, а головой мотает, нет, мол, рано еще. Распахнул очи шалые, отстранился, на себя богатыря потянул, прямо на половицы сесть его вынудил. Сам на коленях его устроился, егозит, прижимается. Не выдержал Белый Полянин, ухватил его за бедра, чтоб на себя насадить, мучения свои прекратить. Да замер Кощей в руках его, ягодицами плоти касается, а не сдвинешь, застыл будто каменный. Распахнул очи свои, на богатыря смотрит:
- Людям, али мне верить будешь отныне? Отвечай, богатырь.
Шепчет Белый Полянин, очей не отводя:
- Тебе, душа моя. Ни одному слову людскому не поверю боле. Смилуйся, любый мой. Не мучай. Нет сил моих.

Застонал Кощей, сам на уд молодецкий насадился. За плечи богатырские держится, вверх вниз двигается, ахает да постанывает, шипит сквозь зубы что-то.
- Замри, - наказывает, - я сам.

Уперся Белый Полянин о половицы руками, себя сдерживает, а как же хочется сбросить Кощея на пол, да вставить ему поглубже. А после, перевернуть на спину, забросить за себя ноги его длинные, да вставить еще раз. От мыслей таких, да от вида Кощеева охватило огнем тело богатырское. Нет мочи уж и Кощею выдерживать. Приподнимает бедра, плоть из себя выпускает, неспешно, будто с неохотою, да и рывком вниз насаживается. И так еще раз, и еще. Чувствует – вот-вот семенем выплеснется, прижался к Белому Полянину, на ушко шепчет:
- Твой черед, богатырь. Тебе дело заканчивать.

Схватил Белый Полянин Кощея в охапку, перед собой разложил, как давно хотелось, зверем на него набросился. Вгоняет плоть свою горячую крепко да часто. Захлебнулся стоном Кощей, излилось семя жемчужное. Тут и Белый Полянин оросил его семенем своим. Опустился на пол, Кощея к груди прижал, держит крепко, не отпускает и уд из него не вынимает. Так любо Белому Полянину, замереть бы так навек, вместе. Отошел немного Кощей, отдышался, точно после скачки дикой, пошевелился. Тут же обвил его руками Белый Полянин:
- Твой черед замереть, - молвит.

Улыбнулся Кощей, ни ногой, ни рукой не двинет. Задумал созорничать. Сам не шевелится, а ягодицы нет-нет, да и сожмет. Задышал богатырь чаще, бедрами задвигал.
- Ты что, лукавый, делаешь, - спрашивает.
- Замер я, - отвечает Кощей.
Белый Полянин ему в шею поцелуем впился, за бедра ухватил, ткнулся плотью воспрянувшей, вновь входя в Кощея.
- Еще раз так замри, – рычит.
- Ох, а ведь неспроста ты себя богатырем называешь, - изогнулся Кощей. – Не перевелись еще у вас, на Руси добры молодцы. Времени прошла минутка, а ты вновь готов к подвигам ратным, к делам великим. Покажешь мне снова силу свою богатырскую?

Показал Белый Полянин Кощею все, что тому хотелось, а погодя еще раз показал, чтоб получше запомнилось.

***

Не скоро дело делается – да скоро сказка сказывается. Едет королевич по полям да по лесам, пути к Марье Моревне ищет. Вдруг видит у дороги, в пыли старичок сидит: сам с ноготок, а борода с сажень. Смекнул королевич, кто перед ним, ближе подъехал, спешился, старичку тому поклонился и молвит:
- Век тебе здравствовать, Степовой.
- И тебе не хворать, - отзывается старичок.
- Не в службу, а в дружбу, укажи мне дорогу к Марье Моревне.
- Отчего ж, укажу. Одна только дорога к ней проложена, через степь широкую, через лес дремучий. Нехорошая дорога то. Через владения Кощея Бессмертного стелется. Коль хочешь по ней проехать, позволения у него спрашивать надобно.
- Спасибо тебе, Степовой, - молвит королевич. – Как же мне Кощея Бессмертного встретить, чтобы позволения у него испросить?
- Сам к тебе выйдет, как почует.
Поклонился королевич духу Степовому, на коня вскочил, дальше отправился.

***

Держит путь королевич к лесам Кощеевым, а Белый Полянин в то время в постели мягкой лежит, да самого Кощея к сердцу прижимает. Солнце уж высоко стоит, а не хочется ему размыкать объятия крепкие, любого своего отпускать. А Кощей и рад – сладко ему в руках богатырских, на груди широкой. Нежится, поцелуи принимает, с каждым касаньем крепче прижимается.

Вдруг встрепенулся Кощей, сел на постели, прислушался:
- Кто там, по землям моим без спросу рыскает?

Удивился Белый Полянин:
- Ты что ль, - спрашивает, - ведаешь, когда в лесах твоих чужак объявляется?
- Я многое ведаю, - отвечает Кощей.

Поднял тут он на Белого Полянина очи свои черные, взор лукавый и молвит:
- Родной мой, а давай слух пустим, что съел я тебя. Там, глядишь, и пропадет охота по лесам моим бродить, зверьё пугать да нечистую силу дразнить.
- Давай, - улыбается Белый Полянин. – Да вот, только, кто мне говаривал, что только Баба Яга гостей своих ест?
- Я тоже ем, - смеется Кощей, - И Змей Горыныч. Долго ли, умеючи.

Кивает головой Белый Полянин, соглашается, за руку Кощея к себе тянет. Подался Кощей силе богатырской, не противится желанию молодецкому. Руками о плечи его уперся, трется плотью своей о тело белое, огонь в богатыре разжигает.
- Съем, - стонет, - всего съем. Ни косточки не оставлю.

Вдруг послышался тут из-за ворот голос громкий да звонкий:
- Есть тут кто живой? Отзовитесь, хозяева! Гости к вам пожаловали!

Зашипел Кощей пуще кошки рассерженной:
- Я сейчас отзовусь! Сейчас откликнусь! Навек отклик мой запомнишь!!
- Погодь, - останавливает его Белый Полянин, - вдруг, что важное приключилось, раз сюда пришли. Спросить бы надобно, что за человек, да чего пожаловал.
- Ну, богатырь, - шипит Кощей, - припомню тебе я это!
- Не серчай, милый, - целует его Белый Полянин ласково, - опосля продолжим.

Собрал Белый Полянин одежу свою, разбросанную: рубаха – тут, штаны – там; оделся и во двор вышел. Ждет, пока Кощей ворота отворит.

Как распахнулись ворота, узрел Белый Полянин молодца, что по дороге к кузнецу встретил. Признал и его королевич. Обнялись на радостях.
- Ну, сказывай, куда ты, да откудова. Как попал во владения Кощеевы? – спрашивает его Белый Полянин.
- Еду я из града стольного к Марье Моревне. Ивана-царевича выручить надобно, - начал, было, королевич сказывать, да запнулся, за спину Белому Полянину глянул, поклонился низко:
- Здоров будь, Кощей Бессмертный.
- И тебе здравствуй, коли не шутишь. Что забыл ты в лесах моих диких?
- Не гневайся, Кощей Бессмертный, - отвечает королевич, - что без спросу во владения твои заехал. Путь-дорога к Марье Моревне только через них и стелется. Прости меня, коли оторвал я тебя от дел важных, позволь мне через леса твои проехать, да и дальше отправиться.
- Ладны речи ведешь, - ухмыляется Кощей, - что научил тебя, кто совет дал?
- Лешего я воспитанник. Провел у него в науке без малого пять лет.

Слушает Белый Полянин как королевич с Кощеем Бессмертным разговаривает, куда очи свои деть не знает. Припомнил, как сам к нему обращался дерзко да грозно. Только пришло ему в голову, какая сила у Кощея великая, что держать себя с ним по-другому надобно.

Провел во двор Кощей королевича, за стол усадил. Тотчас же явились три пары рук, да кушанья перед ним поставили.
- Подкрепись, - молвит Кощей королевичу, - перед дорогой дальней.

Оставил его за столом, сам к Белому Полянину подошел, смотрит в очи ему пристально и молвит:
- Не о том, богатырь, думаешь. Али жалеть начал, что со мной связался?
- Нет, - отвечает Белый Полянин, - что ты! Да, только, я тебя, верно, обидел речами своими неучтивыми.
- Обидел, - отзывается Кощей, - крепко обидел. Я всю ночь не спал – кару тебе придумывал страшную. Нынче же ночью в исполнение ее и приведу.
Не поймет Белый Полянин, то ли шутит Кощей, то ли и правда обиделся.
- Уймись, хороший мой, - не выдержал Кощей, - кабы иначе с тобой поговорили, может, и не свиделись бы больше. Пойдем, негоже гостю одному, без хозяев за столом сидеть.

Успокоился немного Белый Полянин, воротился за стол к гостю незваному, да доброму; о житье-бытье его расспрашивает. Рассказал королевич историю свою, про все, что было с ним, поведал.
- Вот, - досказывает, - верну царевне Милолике нареченного ее, Ивана-царевича и домой, в лес, отправлюсь. Будет с меня, насмотрелся я на свет белый, на людей разных.
- Царевна? – переспрашивает Кощей, - не та ли девка, что ты у меня искал?
- Она, - смутился Белый Полянин, - сказал мне калика перехожая, что у тебя она в плену томится. А до того, сказал мне кузнец, что в царстве твоем судьба моя. Вот я и подумал…

Нахмурился Кощей:
- Какой кузнец? Вы к которому ездили?
- Что у северных гор живет и судьбу людям кует, - отвечает королевич.
- И что сказал он тебе, богатырь? – допытывается Кощей.
- Что найду я судьбу свою в царстве Кощеевом.
- Нашел? – спрашивает королевич Белого Полянина.
- Нашел! – улыбнулся тот радостно. Кощея руку взял, к устам поднес и поцеловал жарко.

Посмотрел на них королевич, подивился. Вот оно как вышло. Ну, да от судьбы не уйдешь.

- Спасибо вам, - поднялся из-за стола королевич, - за угощение. Поеду я дальше, негоже мне здесь рассиживаться, коли дело еще и наполовину не сделано.

Посмотрел на него Белый Полянин, подумал.
- А не поехать ли мне с тобою вместе? - говорит, - Не могу я побратима своего одного к Марье Моревне отпустить. Что, душа моя, - оборотился богатырь к Кощею Бессмертному, - скажешь? Надобно мне с королевичем к Марье Моревне отправиться. Может, помощь моя пригодится. Не хочется мимо беды людской проходить.

Хотел ответить Кощей Бессмертный, что тот, кто у лешего в науке был, и сам управится. Хватит у него и силушки и хитрости Марью Моревну одолеть. Да взглянул на богатыря и смолчал. Не пес ему Белый Полянин верный, чтоб на цепи сидеть, да руки Кощеевы с благодарностью лизать. Засидится он на одном месте, затоскует. Нечего делать, согласился Кощей.
- Поезжай, - молвит, - развейся.

Собрались они в тот же час в путь-дорогу дальнюю, вышли во двор. Вот отзывает Кощей богатыря в сторонку и протягивает ему что-то.
- Возьми, подарок мой скромный. Хочу я, чтоб у сердца ты его носил.

Смотрит Белый Полянин, а то подвеска простая: янтаря кусочек на шнуре витом, серебряном.
- Оберег, что ль? – спрашивает, подарок принимая.
- Тебе решать, что это, - молвит Кощей Бессмертный.
Поднес Белый Полянин камень к глазам поближе:
- А что ты в янтарь пленил? Не разберу никак.

Молчит Кощей Бессмертный, за богатырем наблюдает. Как рассмотрел Белый Полянин, что в янтаре том хоронится, чуть подвеску из рук не выронил.
- Ты что, любый?! Ты что мне доверить хочешь!? Не могу я дар твой принять! А как потеряю где, а как сгину? И себя, и тебя загублю.
- Значит, так тому и быть, - молвит Кощей Бессмертный едва слышно. – Воротишь? Не отважишься в ответе быть за жизнь мою?
- Нет, - качает головой богатырь, - не ворочу. У сердца носить стану. Как зеницу ока беречь буду.
Обнял он Кощея крепко, поцеловал жарко и на коня своего вскочил.

Отправились они с королевичем к Марье Моревне, Ивана-царевича выручать.
- Езжай жизнь моя, да поскорее возвращайся, - молвит Кощей Бессмертный тихонько, очами молодцев провожая. – Крепко скованы два волоса наших, знает свое дело кузнец. Никому не под силу отворотить нас друг от друга. Судьба у нас такая – вместе быть.

Кабы знал Кощей, чем дело обернется, вовек не отпустил бы Белого Полянина, никуда бы ехать не позволил, костьми бы лег, а оставил его у себя в тереме. Да многое ведает Кощей Бессмертный, а что дальше будет – не знает.

***

Едут королевич с Белым Полянином, не останавливаются. Дорога пред ними полотном стелется, земля меж копыт лошадиных так и летит. Как подъехали к владениям Марьи Моревны, прекрасной королевны, говорит королевич:
- Не хочется мне с девицею биться. Давай хитростью одолеть ее попробуем. Обернусь я ловчим соколом, а ты купцом переоденься. Отнеси меня во дворец, да Марье Моревне и продай. Да только прежде чем во дворец идти будешь, зелье из одолень-травы выпей. Марья Моревна тогда тебя ни опоить, ни отравить не сможет.

Сказано – сделано. Обернулся королевич ловчим соколом, понес его Белый Полянин во дворец. Увидала птицу Марья Моревна и спрашивает:
- А что, купец, хорош ли твой сокол?
- Хорош мой сокол, королевна. Сам может сотню куропаток забить.
Поднесла ему Марья Моревна чашу вина крепкого, да зелья туда подмешала, чтоб правду ей купец сказал.
- А что, - спрашивает во второй раз, - хорош ли сокол твой, купец?
- Хорош сокол мой, королевна, - вновь отвечает ей купец. – Сам может сотню зайцев забить.

Видит Марья Моревна, что не отступает от слов своих купец, купила птицу охотничью. Позвала сокольников, велела унести сокола ловчего, а сама за стол купца приглашает, кушанья разные ему подсовывает, вина подливает. Не отказывается купец от угощения – ест, пьет, с королевны глаз не сводит. А Марья Моревна ближе подсаживается, рукой по кудрям его водит, ласками одаривает. Противны Белому Полянину касания ее, а молчит, крепится. Помнит, ради чего сюда пожаловал. Вот, настало время из-за стола вставать, ведет королевна купца в опочивальню, вина ему подливает, улыбается зазывно. Притворился Белый Полянин, что милы ему ласки ее, привлек к себе королевну, да и отстранил тут же, молвит стыдливо:
- Хочу кожи твоей нежной, королевна, коснуться, а наряд твой мешается. Куда мне, деревенщине, снять его пытаться. Порву еще, или испорчу.
Рассмеялась королевна:
- Подожди меня, - говорит, - я сейчас буду.
Только вышла Марья Моревна, вмиг Белый Полянин в кубок ей зелья сонного подмешал. А как воротилась она в рубашке одной, схватил свой и молвит:
- За тебя, королевна. За красу твою дивную, за доброту, за ласку.
Пригубила Марья Моревна вина, да и уснула тот час же.

***

А тем временем бродит Кощей Бессмертный по терему, по лесу рыскает, места себе найти не может. Уж и на пляски огневок насмотрелся, и моховых разогнал, и на лесавок шикнул. Домой воротился, на постель пустую глянул – не выдержал. Набрал воды колодезной в миску деревянную, левой рукой над ней провел, взглянул, да и онемел, дара речи лишился. Предстала перед очами его горница светлая да просторная. Посреди горницы стоит стол дубовый, яствами уставленный. Сидит за тем столом Белый Полянин, купцом переодетый, а рядом с ним – Марья Моревна; в шелках, в бархате. Заманивает богатыря королевна в сети свои, улыбается, очаровывает. Подносит ему кубок, вином до краев наполненный. Видит Кощей – нехорошее вино то. Окутывает его марево черное – зелье в нем подмешано. Вскричал тут Кощей Бессмертный не своим голосом:
- Не пей! Не трогай вина лихого, родной мой!
Не слышит его Белый Полянин, отпил из кубка, королевну ближе к себе привлек.
- Ну, девка распутная! – шипит Кощей. – Блудница бесстыжая! Устрою я тебе жизнь веселую за то, что на чужое позарилась!

Ударил ладонью по столу, миску прочь отшвырнул в сердцах, и из терема выбежал. Не разведет их Марья Моревна, зря старается. Да вот, только, как очнется Белый Полянин утром, с нею в постели одной, как воротится к нему разум, будет он стыдиться самого себя, вину перед Кощеем испытывая.
- На что мне его муки сердешные, - шепчет Кощей, коня своего седлая. – Не сможет богатырь в очи мои смотреть боле. Во век не убедить мне его, что не было в том вины его. Как смеет девка эта тела его касаться. Руки ей отрубить надобно.

Вскочил Кощей Бессмертный на коня и к Марье Моревне отправился. Забыл он и что не один там Белый Полянин, и что не даст лешего приемыш в обиду побратима своего. Все на свете позабыл Кощей, к богатырю своему на выручку бросившись.