Глава lx

Двор. - Королевские любимцы и Рэлей. Общественное положение, занимаемое Шекспиром, заставляло его примкнутькак можно теснее к королю и ко двору. Но отрицательные качества первого ииспорченные нравы второго обнаруживались все ярче с каждым годом. Корольлюбил, когда его сравнивали с мудрым Соломоном. В действительности же оннапоминал его только своею расточительностью. С другой стороны, он походилна французского короля Генриха III тем, что был неравнодушен к мужскойкрасоте. Его страсть к фаворитам, постоянно сменявшим друг друга, сближаетего также с королем Эдуардом II в известной драме Марло. Один современникзамечает, что Иаков увлекался красивым лицом и красивой фигурой мужчины, какнастоящая девушка. Современники сравнивали короля в этом отношении с егопредшественницей, и эти сравнения говорили, конечно, не в его пользу.Елизавета не была замужем, утверждали они, она дарила свою любовь толькомужчинам, притом людям выдающимся и заслуженным, и она не находилась под ихвлиянием. А Иаков, человек женатый, пламенел то к одному, то к другомуфавориту, людям бездарным и дерзким, раздававшим высшие государственныедолжности и погубившим страну, и, что хуже всего, находился у них в полномподчинении. В наше время Суинберн заклеймил (в своем этюде о Чапмане) Иаковаследующей позорящей его характеристикой: "Он соединял злобу и педантизмсеверного жителя с самыми негодными качествами самых извращенных итальянцевэпохи глубочайшего упадка итальянской жизни". Был ли Иаков в самом деле шотландцем по отцу и матери? По внешности онмало напоминал блестящую мать и красавца Генри Дарнлея. Современники сильносомневались. Та легенда, которая возникла в наши дни, что ревность Дарнлеябыла неосновательна, им показалась бы абсурдом. Тогда никто не думал, чтонекрасивое лицо итальянского певца и домашнего секретаря было для МарииСтюарт достаточным основанием не питать к нему нежного чувства. А Генрих IV,любивший иногда грубо пошутить, называл шотландского Соломона не иначе, какСоломоном, сыном Давида (т. е. Давида Риччо). Та восторженная радость, с которой английский народ приветствовалвступление Иакова на престол, сменилась в скором времени резкой антипатией.Поступки короля оскорбляли национальное самосознание англичан, возмущали ихчувство законности и чувство приличия. Как Иаков, гак и жизнерадостнаяЕлизавета, любившая придворные праздники, балы и маскарады, окружавшая себяфаворитами, покровительствовали одно время одной и той же фамилии. Королеваостановила свое благосклонное внимание на графе Пемброке, на друге Шекспира,а король покровительствовал младшему брату, произведенному им в графыМонгомери. Но либо король не встретил в нем того сочувствия, на котороерассчитывал, или же другие, более сильные впечатления разрушили его обаяние,- как бы там ни было, но достоверно известно, что король перенес в 1603 годулюбовь на 20-летнего юношу, которому предстояло сделаться самыммогущественным человеком Англии. Это был юный шотландец, Роберт Карр, обративший на себя внимание короляво время одного турнира, когда упал с лошади и сломал себе ногу. Он служил,будучи мальчиком, пажом у Иакова; затем отравился во Францию в поисках засчастьем и поступил, наконец, на службу к лорду Гею. Иаков приказал отвестираненого в свой дворец, послал ему своих врачей, часто навещал его во времяболезни, произвел его в рыцари, назначил его своим камергером и ни за что нехотел с ним расставаться Он занимался с ним даже латинским языком. И этотчеловек поднимался все выше и выше, пока не занял, наконец, место средистарейшей знати страны. То обстоятельство, что Карр был шотландец попроисхождению, особенно возмущало общественное мнение. Вокруг короля и безнего толпились всевозможные шотландские авантюристы, а англичане считалишотландцев по-прежнему чужим народом. Уже новый термин "Великобритания",устранявший из обиходного языка славное имя Англии, возбуждал всеобщеенеудовольствие. Шотландские деньги курсировали наравне с английскими, афлаги английских кораблей украшались теперь не только крестом св. Андрея, нотакже крестом св. Георгия. Словом, англичане считали себя обманутыми. Онибоялись, по словам одного современного трактата, "что шотландцы пробьют себедорогу к английскому лордству и в спальни английских леди". В парламентеэнергично боролись против распространения гражданских прав на шотландцев.Тогда Френсис Бэкон являлся обыкновенно выразителем королевского мнения.Оппозиция ссылалась скромно на библейскую историю об Аврааме и Лоте. Когдаих семейства поселились вместе, между ними поднялся раздор, и они сказали,наконец, друг другу "иди ты вправо, а я пойду влево". Правда, Иаков заявлял,что не желает вовсе взваливать работу на Англию, а Шотландии предоставлятьплоды ее трудов. Но каждый раз, когда пробуждалась страсть в короле к своему любимцу, онотдавал предпочтение шотландцам. Иаков хотел во что бы то ни стало сделатьсвоего фаворита земельным собственником. И вот как он поступил. Когда Рэлей понял, что вокруг него все рушится, он перевел свое имениеШерборн на имя жены и назначил своим наследником сына. Однако черезнесколько месяцев королевские юристы отыскали в документе такую ошибку,которая делала его недействительным. Тогда Рэлей немедленно написал изтемницы письмо на имя Солсбери, умолял короля не лишать его и семьи всего ихимущества из-за пустой ошибки. Король пробормотал несколько утешительныхслов и обещал ему выхлопотать точный документ. Тогда Рэлей возымел надежду,что в скором времени, вероятно, получит свою свободу. Он вообразилпочему-то, что Христиан IV, посетивший в 1606 году Англию, замолвит за негодоброе слово. Однако, когда леди Рэлей бросилась на колени перед королем вГемптонкорте, он равнодушно прошел мимо нее, не проронив ни единого слова.Наконец, в 1607 году король решил уже бесповоротно подарить поместье Рэлеясвоему фавориту. В 1608 г. Рэлей должен был доказать свои права на имение.Однако, кроме упомянутого недействительного документа, других у него не былоникаких. Тогда леди Рэлей во время аудиенции бросилась вторично к ногамкороля вместе со своими двумя малолетними сыновьями. Она умоляла выдать ейверный документ. Но Иаков холодно возразил на своем родном диалекте: "Мненужны эти земли для Карра". Говорят, будто гордая женщина потеряла тогдатерпение, вскочила с пола я стала грозить Божьей карой дерзкому обманщику.Сам Рэлей поступил несколько дипломатичнее. Второго января он послал письмок Карру, прося его убедительно отказаться от своих притязаний на Шерборн.Конечно, он не получил никакого ответа. 10 числа того же самого месяцакороль подарил, наконец, Карру имение Рэлея. Приходится сожалеть, что Рэлей,не скрывавший в частных беседах своего мнения о королевском фаворите,унизился до того, что написал письмо, как он выражается, "человеку, которогоон не знает, но о котором слышал много лестного". Леди Рэлей получила ввознаграждение денежную сумму, которая, конечно, не соответствоваластоимости поместья, а мужа продолжали по-прежнему содержать в заточении.Характерно то обстоятельство, что его выпустили из Тауэра в 1618 годувследствие того, что он сумел возбудить в своем коронованном тюремщикечувство жадности. Так как на него возлагали большие надежды по поводузолотоносных россыпей, открытых в Гвиане, то врата его темницы растворилисьи ему вернули свободу на два года. А когда в действительности не оказалосьникаких россыпей, то Иаков воспользовался этим, как поводом к казни.