Архиереи

являются правящей частью духовенства, обладающей правом таинства рукоположения священников и новых епископов – цепочка рукоположений епископов не прерывалась со времен апостолов Петра и Павла. Ранее, до реформы, епископом мог быть только монах, то есть епископат относился к черному духовенству; ныне же им может быть и монах, и представитель белого духовенства. Этот пункт вызвал, наряду с рукоположением женщин, самые жаркие споры во время реформы; дело тут помимо прочего в том, что еще в 1990-х и 2000-х годах существовало движение так называемых обновленцев, которые, по сути, ратовали за превращение Церкви в некий клуб по интересам, как у многих протестантов. Традиционно настроенные православные круги абсолютно не принимали их, как и Патриархия, – а именно обновленцы и были самыми громкими адвокатами перехода к женатому епископату. Но поскольку реформу инициировали и тем более осуществляли не они, а, наоборот, самые консервативные круги Церкви (святитель Кирилл всегда считался их духовным лидером), а морально поддерживал ее антилиберальный, в том числе и в церковных вопросах, император Гавриил Великий – чего стоит одно только введение конституционного принципа православия как государственной религии! – то сторонникам реформы удалось отмежеваться от обновленцев и убедить остальных. Главным каноническим аргументом было то, что в ранний период существования Церкви так и было (см., например, у апостола Павла: «Да будет епископ мужем одной жены», то есть моногамным), и один из двух наиболее почитаемых в России святых – Николай Чудотворец, Мирликийский архиепископ, – был женат. Аргументом же злободневным было то, что Церковь лишается многих достойнейших архипастырей, которые вовсе не маловеры, они и постриглись бы с радостью – но они уже венчаны, а развода в православии нет (кроме случая прелюбодеяния супруга). Известно немало выдающихся иерархов, которые были венчаны, а потом постриглись (в том числе святитель Алексий, Патриарх Московский), разведясь или овдовев – а если бы этого не случилось? Но еще более важным был аргумент о том, что существующий порядок порождает ложных монахов – многие постригаются в большой степени из-за того, что только постриг открывает путь к высшим ступеням иерархии; этим объясняется и то, что у многих иерархов образ жизни в жилье, еде и т. п. был далек от монашеского, а все это ослабляет Церковь. В результате было принято компромиссное решение: епископат не становится белым духовенством, но может быть как из белого, так и из черного. Подразумевалось, что вначале, на некий неопределенный период, можно будет делать епископами и женатых иереев, но монахи будут иметь в этом приоритет. Так и произошло – по факту на сегодняшний 2054 год чуть более трех четвертей епископов являются монахами, а остальные – женатыми. Но теперь все епископы, являющиеся монахами, являются ими реально – живут в монастырях, причем не в особых покоях, а в примерно таких же кельях, как братия, так же питаются и т. д. Причем произошло это естественно, как и хотел патриарх Кирилл, – просто тем, кого истинно монашеская жизнь тяготит, нет более нужды принимать постриг, чтобы стать иерархом.

Иерархия епископов, или архиереев, после реформы стала более четкой: правящий архиерей епархии называется архиепископом, а помогающие ему так называемые викарные архиереи – просто епископами. Правящий архиерей митрополии, которых в Империи всего двадцать четыре и которые состоят обычно из 10—20 епархий, называется митрополитом, при котором кроме викарных епископов, есть один викарный архиепископ. Есть еще два экзарха, Сербский и Германский: первый является правящим архиереем митрополии (она в Сербском экзархате одна), а второй руководит тремя митрополиями, входящими в Германский экзархат, при том что и сам имеет сан митрополита (экзарх – это должность, а не сан). Глава Церкви называется Вселенским патриархом, при нем есть один викарный митрополит, он же по должности управляющий делами Патриархии, и викарные епископы и архиепископы. Крупными монастырями также руководят епископы – это пошло еще с середины 2000-х годов. Причем теперь не разрешено совмещение: патриарх не правит лично ни одной митрополией или епархией, митрополиты не правят лично ни одной из входящих в митрополию епархий и не возглавляют сами (как и остальные епископы) приходы, монастыри или духовные учебные заведения. Таким образом, в богослужении теперь, во время литургии, произносятся славословия не двух епископов, как ранее, а трех: «Предстоятеля нашего, Патриарха Русского и Вселенского имярек, и господина нашего, митрополита такого-то имярек, и властителя нашего, архиепископа такого-то имярек, да помянет Бог во Царствии Своем». Кроме епархиальных советов, теперь есть еще митропольные, куда входят по сану все епископы митрополии, а также благочинные архиереи.

С конца ХХ – начала XXI века в положении епископов в Церкви произошли значительные перемены. До того, при условии сохранения верности православию и Патриархату, во всем остальном они были практически бесконтрольны. Это выражалось в ряде вещей: значительное их число жило в роскоши, а нередко и в грехе, совершенно не по-монашески, и на это закрывали глаза; многие без стеснения неправедно обогащались на своих епархиях и скапливали немалые состояния, на это тоже закрывали глаза; весьма часто они совершенно не в духе братской любви и даже обычной справедливости, а, наоборот, в духе деспотизма и произвола обращались с подчиненными им священнослужителями; и тому подобное. Это относилось далеко не ко всем архипастырям, и даже, наверное, не к большинству – очень многие были достойным украшением Церкви, – но к немалому числу. Конечно, для Православной церкви любые модернистские проявления были неприемлемы, и потому ни о каких формах подотчетности епископа пастве речи идти не могло: епископ должен отвечать только перед Богом и патриархом – тогда будет хорошо и пастве. Но с другой стороны, хорошо известно и из светской, и из церковной истории, что неограниченное самовластие к нижестоящим непременно приводит к злоумышлениям против вышестоящих. Поэтому, окрепнув, правители всегда ограничивали своих князей (сатрапов, бояр и т. д.), а церковные предстоятели – иерархов: иначе не избежать беды. Тревожным звонком для Русской церкви должна была бы стать история владыки Филарета – но не стала. В 1992 году Архиерейский собор РПЦ отстранил этого предстоятеля Украинской церкви в составе РПЦ за недостойное поведение, наносящее ущерб Церкви, но было поздно – он ушел в раскол и принес этим Русской церкви и русскому государству большие бедствия. А ведь и раньше все знали, что он живет в роскоши с гражданской женой и детьми и относится к клиру как к холопам. Казалось бы, надо извлечь простой урок – что и архипастыри не все святые, тем более что у православных нет догмата о непогрешимости даже патриарха (в отличие от нас, католиков), так что внутренне принять это вроде бы не сложно; но не извлекли, списали все на специфику Украины. Но во второй половине 2000-х и первой половине 10-х годов еще трое правящих иерархов (два митрополита и один архиепископ) пытались уйти в раскол уже в самой России, правда неудачно; и все трое до этого отличались теми же грехами. На это уже надо было реагировать, хотя бы ради гарантии сохранения единства Церкви в будущем.

Патриархия предприняла меры и организационные, и духовные. Первые в основном касались изменений в функционировании архиерейского суда. До того жалоба клирика на епископа неизменно и несомненно решалась этим судом в пользу епископа, и понудить их решать иначе патриарху было бы нелегко – все члены суда сами были епископами. Да и стимулирование священнослужителей к сутяжничеству с архипастырями совершенно не соответствует настрою Православной церкви – неравенство ее чад представляется естественным и правильным, как следствие разных даров Святого Духа. Поэтому Патриархия выбрала несколько другой путь: теперь если клирик писал на епископа жалобу, не завершающуюся просьбой решить вопрос в его, клирика, пользу, а просто указывающую на недостойное поведение епископа (то есть донос), то вопрос передается во вновь созданный розыскной отдел Патриархии. Когда тот завершает расследование и выносит его на архиерейский суд (если факты подтверждались), это делается уже от имени отдела, как правило даже без указания имени жалобщика, – проигнорировать это гораздо труднее. Притом до священнослужителей было доведено, что, подавая такие жалобы на архипастыря (без личных требований), они делают благое дело для Церкви.

Но одновременно с усилением контрольной и судебной функции патриарх довел лично практически до всех епископов: никаких излишеств в еде и питье, никаких роскошных покоев, никаких представительских лимузинов. Вам многое дано, но с вас многое и спрашивается, к тому же вы монахи. При этом сам патриарх показал пример, отнеся вышеназванные требования и к своему быту – Церковь к тому времени достаточно укрепилась для того, чтобы авторитет предстоятеля уже не зависел от внешней мишуры, которую так любит народ. Также было доведено до епископов: властолюбие – еще более тяжкий грех, чем любовь к роскоши. «Христос умывал ноги Своим ученикам, – сказал патриарх, – и вы не должны относиться иначе к тем, чьим священноначальником вы являетесь». Все это не сразу, но дало результаты: к нашим дням правящие епископы в подавляющем числе являются начальниками абсолютными и строгими, но любящими и не вздорными. Упомянутое выше усиление роли иереев не могло бы произойти без этого.