Николай Иванович в фартуке работает у верстака. Строгает. Столяр-мастер.
Николай Иванович (вынимает доску) Так хорошо?
Столяр (налаживает рубанок). Не больно. Вы смелей, вот так.
Николай Иванович. Да хорошо бы смелее. Да все не ладится.
Столяр. Да и на что вашей милости столярное мастерство? И нашего брата развелось столько, что жить не дают.
Николай Иванович (опять работает). Совестно жить праздно: не...
Столяр. Ваше дело такое. Вам бог дал именье.
Николай Иванович. Вот то-то и есть, что я считаю, что бог ничего не дал, а люди сами забрали, у своих братьев отобрали.
Столяр (в недоумении). Это так. А все же вам ни к чему.
Николай Иванович. Я понимаю, что вам странно видеть, что в этом доме, где столько лишнего, я хочу зарабатывать.
Столяр (смеется). Нет, что ж, господа известное дело. Всего хотят доходить. Вот теперь шерхебелем пройдите.
Николай Иванович. Вы не поверите, смеяться будете, а я все-таки скажу, что жил я прежде так, не стыдился, а теперь я поверил Христову закону, что все мы братья, и мне стыдно так жить.
Столяр. Стыдно, так раздайте.
Николай Иванович: Хотел, да не удалось, жене передал.
Столяр. Да вам и нельзя. Привыкли.
Из-за двери голос: «Пап а, можно?»
Николай Иванович. Можно, можно, всегда можно.