Глава 32. Брук плавала с семи до семи тридцати, быстрыми уверенными движениями, из конца в конец крытого бассейна с тыльной стороны дома

Брук плавала с семи до семи тридцати, быстрыми уверенными движениями, из конца в конец крытого бассейна с тыльной стороны дома. Потом она надела костюм, высушила феном волосы и выбрала пару хороших туфель. Тщательно, словно на грядущий день приходилась свадьба или похороны. Никогда не знаешь наперед. Все может случиться.

Когда она пришла, Кори уже завтракал — съел половину порции яиц «Бенедикт». Обычно он ел только овсянку. Видимо, проголодался. Сев, она поняла, что тоже проголодалась. Воздух сегодня казался разреженным, бесплотным, словно ночью земля сделала выдох и теперь ждала повода снова вдохнуть.

Когда у ее локтя появилась Кларисса с чайником «Эрл Грея», Брук попросила то же, что у брата. А он тем временем продолжал есть, отправляя в рот маленькие аккуратные кусочки.

— Хороший был вечер? — спросила она наконец.

Еще один кусочек исчез во рту, был пережеван и проглочен.

— Очень, — сказал он. — Она… так мила.

— И?

Он покачал головой.

Принесли ее завтрак, и они стали есть в молчании. В промежутках между едой она выглядывала в окно и смотрела, как раскачиваются деревья на краю участка. В доме было тепло, но снаружи чувствовался холод. При виде неба не возникало сомнений относительно прогноза погоды на день.

— Извини, — тихо сказал он.

— Продолжай в том же духе.

— Какие у тебя планы на сегодня?

— Еще не решила. А у тебя?

— Ланч в Якиме.

— Дело или удовольствие?

— Дело.

Она не поверила, и он знал это.

— Один из насосов в бассейне плохо работает.

— Я позвоню Рэнди.

Появилась Кларисса — подлить свежего чая и подбавить новую порцию тишины. Брук ела медленно. Кори перешел к тосту — принялся намазывать его маслом, двигая ножом туда-сюда, туда-сюда.

— Кори?

— Да?

— Откладывать дальше уже нельзя.

— Я сказал, что позвоню, Брук. Сегодня же. Перед отъездом.

— Я не о бассейне.

Он отложил нож:

— Я тебе уже говорил. Я не…

— Я имею в виду в более крупном масштабе.

— Ты уверена?

— Да.

Наконец он поднял голову и посмотрел на нее:

— У тебя есть что-то конкретное?

— План уже исполняется.

Он медленно, отчужденно кивнул, сильно напомнив ей отца. Кори теперь не говорил ни о нем, ни о том, как отец ушел в мир иной. Они были близки, по крайней мере ближе, чем Джерри и Брук. До его смерти ничто не омрачало отношений между братом и сестрой, а теперь она — смерть — сидела здесь, как еще одно молчание, только такое, которое не сходит на нет.

— Ты же знаешь, я доверяю тебе в таких делах, — сказал он, вытирая рот салфеткой.

— Да.

Доверяет или скидывает всю ответственность? На секунду у Брук защемило сердце — ей страшно захотелось вернуть деда. И мать. Даже отца, этого глупого самовлюбленного старика. Любого, кто снял бы часть груза с ее плеч, привнес бы хоть какой-то звук в этот мир безмолвия, согрел бы этот дом, в котором теперь переговаривались лишь столовое серебро и фарфор, бормотал что-то о событиях в мире телевизор, — этакая аккуратная берлога, где обитали люди почти среднего возраста и всякое движение вперед приостановилось. Как почти все в этом застывшем городе, из которого вышел весь Дух.

Если только кто-то не сделает кое-что.

Брат встал, помедлил несколько секунд, глядя в лес.

— Да, — заявил он более твердо. — Да, я чувствую, что ты права. Ты скажешь, что я должен сделать?

— Скажу. Не уезжай сегодня далеко. Может, твой друг приедет на ланч сюда?

Кори медленно вышел в коридор, оставив ее одну за столом с блюдом яиц под застывающим соусом.

Когда Кларисса пришла за грязными тарелками, Брук подняла глаза.

— Вы, пожалуй, можете взять на сегодня выходной, — сказала она. — И на завтрашнее утро. И вообще, почему бы вам не побыть пару дней с дочерью? Отдохните немного. Вы это заслужили.

— Спасибо, мисс Брук.

После завтрака она удалилась в свою гостиную. Села на диван и принялась размышлять над целой массой проблем. Она прикидывала, как нужно сделать то, се, прорабатывала план поэтапно, просчитывая разные варианты. Планировать можно что угодно, но следует быть готовым к изменениям, оставлять место богам, чтобы они внесли коррективы.

Наконец она встала и направилась к шкафчикам, выстроенным вдоль стены. Ключиком с цепочки на шее она открыла один из ящиков и вытащила оттуда свидетельство.

Потом сняла трубку и позвонила полицейскому.

— Сегодня, — сказала она.

Она спустилась на кухню и взяла кое-что из холодильника, положила это в маленький пластмассовый контейнер (откуда взялся контейнер, она понятия не имела) и, выходя из дома, взяла его с собой.

После короткой поездки она остановилась, выбралась из машины, подошла к дому и отперла дверь. Приоткрыла ее немного, присела и зашвырнула контейнер внутрь — в темноту.

— Мы заберем тебя попозже, — сказала она. — После этого еды больше не будет.

Из темноты ничего не ответили, хотя до Брук донеслись звуки тихого плача.

— Мне жаль, что все так складывается. Тебя ведь в конечном счете пригласили, чтобы все было легче.

— Пошла ты в жопу, Брук, — произнес из темноты усталый голос.

Брук заперла дверь и вернулась в машину. Она не обернулась, когда налетел порыв ветра и зашелестел листьями в лесу — громко, будто переговаривались люди.

Но она знала, чем это вызвано, и была рада.